Рекс Стаут - Слишком много клиентов (сборник)

– Я же говорила вам: ничего, – заметила миссис Перес.

– Ну да, я слышал.

Я подошел к комоду и выдвинул нижний ящик.

– Не начинайте снова! – взмолилась она. – Вы как мой муж. Такой же упрямый.

– Кажется, я проявил недостаточно упрямства с этими ящиками.

Поместив ящик на постель, я стал вынимать его содержимое.

– Только изнутри дно осмотрел, а надо было перевернуть.

Я положил пустой ящик вверх дном на пол, присел на корточки, потряс его, проверил края отверткой из складного ножичка. Однажды Сол Пензер нашел ценное живописное полотно под вторым дном, приделанным не снаружи, а изнутри. У этого ящика не оказалось второго дна. Я вернул его на кровать, а миссис Перес взялась укладывать вынутые мною предметы обратно, пока я двинулся за следующим ящиком.

Вот оно! Черт побери, чуть было опять не пропустил. Ничего не найдя снаружи и пристроив ящик на кровать, я посветил фонариком внутрь и увидел крошечную, с булавочный укол, дырочку, недалеко от угла. Дно ящиков было оклеено чем-то синтетическим, розовым в красный цветочек, и дырочку проделали как раз в середине цветочка.

Я взял с подноса на столе английскую булавку, вставил кончик в отверстие, после чего использовал булавку как рычаг. Угол приподнялся. Материал оказался жестче любого пластика. Подняв его достаточно, чтобы просунуть палец, я поддел и вытащил… второе дно. Пластик был приклеен к куску картона, по размерам совпадающему с дном ящика, а под ним я увидел целую коллекцию предметов, уложенных так, чтобы ни один не выпирал. Мария была не только умная, но и аккуратная девушка.

Миссис Перес, стоявшая совсем рядом, что-то произнесла по-испански и протянула руку, но я остановил ее.

– Я имею право, – возмутилась она. – Это моя дочь.

– Никто не имеет права, – возразил я. – Она скрывала это от вас, не так ли? Только Мария имела право, но она умерла. Смотреть можете, но руками не трогайте.

Я перенес ящик на стол и опустился на стул, на котором раньше сидел Перес.

Вот перечень того, что я обнаружил в тайнике Марии.

1. Пять вырезанных из журналов рекламных объявлений «Континентальных пластиков», занимающих целую полосу.

2. Четыре этикетки от шампанского «Дом Периньон».

3. Три вырванных из «Таймс» страницы с финансовыми обзорами, бюллетень котировки акций на фондовой бирже на три разные даты с карандашной пометкой напротив «Континентальных пластиков». Цена бумаг корпорации при закрытии биржи в эти дни составляла 62 1/ 2, 61 5/ 8, 66 3/ 4.

4. Две газетные вырезки с фотографиями Томаса Дж. Йигера.

5. Напечатанное в газете фото Томаса Дж. Йигера-младшего и его невесты в свадебных нарядах.

6. Газетная фотография миссис Томас Дж. Йигер-старшей с тремя другими дамами.

7. Крупный, на целую полосу, снимок из иллюстрированного журнала, сделанный на банкете Национальной ассоциации производителей пластмасс в банкетном зале отеля «Черчилль». Тот самый, что я видел у Лона Коэна вечером в понедельник. Внизу указаны имена находившихся на сцене вместе с Йигером, в том числе и нашего клиента, Бенедикта Эйкена.

8. Три портрета Мег Дункан, два из журналов и один из газеты.

9. Тридцать один карандашный набросок – женские головки, в шляпках и без, изображенные на листах белой бумаги формата пять на восемь дюймов.

Пачка такой бумаги лежала на столе у Марии, еще две – в ящике. В нижнем левом углу каждого листа стояла дата. Я, конечно, не искусствовед, но, по-моему, нарисовано было неплохо. Беглого просмотра мне хватило, чтобы понять: моделей было куда меньше тридцати. Тут набиралось по два-три изображения одного и того же лица, а то и четыре-пять. Самые ранние наброски сделаны около двух лет назад, а на одном из листков стояла дата 8 мая 1960. Прошлое воскресенье. Я хорошенько рассмотрел этот рисунок. Теперь у меня появилась многообещающая кандидатка для представления публике на процессе об убийстве. Не Мег Дункан и не Дина Хок. Возможно, Джулия Макги. Осознав, что уже признал виновной мисс Макги, я сразу бросил разглядывать набросок. Один из самых четко действующих отделов головного мозга – тот, что превращает возможность в вероятность, а вероятность – в факт.

10. Девять пятидолларовых купюр разных лет выпуска.

Миссис Перес пододвинула второй стул к моему и села. Она все видела, но не проронила ни слова. Я посмотрел на свои часы: без двадцати шесть. Аккуратно выровняв края страниц «Таймс», я сложил их пополам и остальные бумаги поместил между ними.

Вопрос о том, не препятствую ли я отправлению правосудия, утаивая улики, уже не стоял. Конечно, мой адвокат мог утверждать, что я не связал обнаруженные мною предметы с убийством Йигера. Но если бы он попытался уверить суд, будто я не соотнес их с убийством Марии Перес, то поневоле признал бы тем самым, что его клиент – идиот.

Держа улики в руке, я поднялся и обратился к миссис Перес:

– Все это говорит лишь о том, что Мария была любопытна, как всякая неглупая девушка, и что она любила рисовать людей. Я забираю это, чтобы показать мистеру Вульфу. Деньги я вам верну, надеюсь скоро. У вас была тяжелая ночь, и впереди тяжелый день. Если найдется долларовая купюра, прошу вас, дайте ее мне. Вы нанимаете мистера Вульфа и меня для расследования убийства вашей дочери и потому разрешаете мне забрать эти вещи.

– Вы были правы, – признала она.

– Я пока не заслужил похвал. Итак, доллар?

– Мы можем заплатить больше. Сто долларов. Это неважно.

– Пока хватит одного.

Она встала, вышла, вернулась с долларовой бумажкой в руке и протянула ее мне.

– Мой муж уснул, – сказала она.

– Вот и хорошо. Вам тоже надо поспать. Теперь мы работаем на вас. Сегодня к вам придут и, возможно, отвезут вас с мужем в окружную прокуратуру. Про Йигера они упоминать не станут, и вам, разумеется, тоже не стоит этого делать. Что касается Марии, просто скажите им правду, ту, что уже говорили полицейским: вечером она пошла в кино, и вы не знаете, кто убил ее и почему. Вы обычно относили завтрак моему человеку наверху?

– Да.

– Сегодня не утруждайте себя. Он скоро уйдет и уже не вернется.

Я протянул ей руку, которую она пожала.

– И передайте мужу, что я друг, – добавил я, и мы пошли к лифту.

Оказавшись в гнезде разврата, я сразу включил свет. Мысли мои настолько занимало совсем другое, что на полотна я просто не обратил внимания, как будто их вообще тут не было. Зато одна живая картина привлекла мое внимание: спящий на восьмифутовой кровати Фред Даркин, голова на желтой подушке, желтая простыня натянута до подбородка. Когда зажегся свет, он пошевелился, заморгал, потом сунул руку под подушку и выхватил револьвер.

– Вольно! – скомандовал я. – Пока ты копался, я успел бы всадить в тебя пулю. Мы получили все, что нам нужно. Пора сматываться. Можешь не спешить; если уберешься через полчаса, будет хорошо. Внизу не задерживайся, не ищи миссис Перес, чтобы поблагодарить ее: у них беда. Прошлой ночью убили их дочь – не здесь, не в этом доме. Так что просто исчезни.