Дэвид Дэвис - Шерлок Холмс и Дело о крысе (сборник)

Мы перенесли труп в спальню Холмса, после чего я налил нам по бокалу бренди. Выпили мы его быстро и в молчании.

– А теперь составим план на вечер, – проговорил наконец Холмс. – Я должен убедиться, что мы взяли верный след и что наш противник действительно расположился в пустующем помещении типографской компании «Орел». Так что придется посетить Ротерхит.

– Одному вам нельзя. Слишком опасно, да и времени у нас мало.

– Я рад, что вы это предложили, Уотсон. Лишняя пара глаз и второй пистолет не помешают. Конечно, пойдем вместе. Я не стал сам вам этого предлагать, потому что затея обещает быть чрезвычайно опасной, а вы и так уже столько раз рисковали жизнью по ходу этого расследования. Однако, говоря по правде, ваша помощь сегодня вечером может оказаться неоценимой.

– А я не о себе говорил. Вы должны поставить в известность Лестрейда. Он отрядит своих людей, чтобы они окружили их логово. Вдвоем же мы слишком уязвимы.

– А если я ошибся и мы никого не обнаружим на этой фабрике?

Я покачал головой.

– Но вы сам-то не верите, что могли ошибиться?

Холмс чуть помедлил, однако я слишком хорошо его знал, чтобы сомневаться в ответе.

– Разумеется, не верите, – продолжал я торопливо. – Сейчас не время для схватки один на один, Холмс. А если вас снова возьмут в плен, а если убьют? Что тогда? Нужно задействовать официальную полицию. Вы же обещали держать инспектора в курсе всех новостей.

Холмс покачал головой.

– Я ничего не обещал. Я просто кивнул, когда Лестрейд озвучил свою просьбу – или приказ.

Его ребячливый ответ вызвал у меня приступ гнева:

– Сейчас не до копания в словах, Холмс. Я понимаю, вы хотите действовать самостоятельно, но дело слишком серьезное, и слишком многое поставлено на кон, сейчас не до ваших капризов.

– Уотсон, вы просто не понимаете, что сейчас главное – скрытность. Если к дому явится толпа констеблей, воспоследуют хаос и сумятица – и за этой дымовой завесой наша главная противница обязательно сбежит. Один лазутчик – или два, если вы согласитесь, – могут достичь куда большего. Скрытность и осмотрительность – вот залог успеха, а не грубая сила, помноженная на невежество.

Я понимал разумность доводов Холмса, но мне было совершенно ясно, что, собираясь действовать в одиночестве, он идет на огромный риск. Я осторожно объяснил ему это, указав на опасность того, что баронесса, возможно, еще имеет над ним некую гипнотическую власть, которая усилится при сближении в пространстве. Я понял, что этот довод произвел впечатление. Сам Холмс об этом явно не подумал. Он прикрыл глаза, опустил подбородок на грудь и минут пять пребывал в глубокой задумчивости. Потом наконец встал, дошел до окна, выглянул на улицу. А затем посмотрел на карманные часы.

– Холмс? – окликнул его я.

Он бросил на меня резкий взгляд, будто успел забыть о моем присутствии.

– Некоторые ваши соображения, Уотсон, безусловно, очень ценны, – заметил он, не повышая тона, – но я все-таки глубоко убежден, что пока не нужно подключать полицию. И все же… – Он вытянул руку, останавливая мою попытку перебить его. – И все же, мне представляется, тут будет нелишним компромисс.

– Компромисс? Что вы имеете в виду?

– Вот что: в Ротерхит я поеду один, а вы останетесь здесь, однако в оговоренное время свяжетесь с Лестрейдом. Вы расскажете ему все, от начала до конца, отойдете на безопасное расстояние, пока он не перестанет изрыгать пламя, а потом сопроводите его и его войско констеблей на причал Соломона в Ротерхите.

– Я по-прежнему считаю, что одному вам идти нельзя. Слишком опасно.

– Опасность – часть моего ремесла, – резко парировал Холмс. – Ну как, устраивает вас такой компромисс?

– Да уж, похоже, выбора у меня нет.

Холмс приподнял бровь:

– Похоже?

Поколебавшись, я кивнул:

– Хорошо.

– Вот и умница, – похвалил мой друг, хлопнув меня по плечу. – Я знал, что смогу на вас положиться. Ну, время к восьми. Мне нужно переодеться и доехать до Ротерхита, то есть в цеху типографской компании «Орел» я окажусь вскоре после девяти. Свяжитесь с Лестрейдом около десяти – тогда у меня будет пара часов до вашего прибытия вместе с подкреплением.

– Не подведу.

– Спасибо.

Через десять минут я пожимал руку Холмса – он стоял в дверях нашей гостиной, готовый к отбытию.

– Только заклинаю, будьте сегодня особенно осторожны, – попросил я, крепче стискивая его ладонь.

Он кивнул.

– Буду. Буду.

На лице его промелькнула хмурая улыбка, а потом он исчез.

Я вернулся в кресло у камина, и меня объяло чувство всепоглощающей тоски. В дальнем уголке мозга зашевелилась мысль: напрасно я отпустил Холмса в эту опасную экспедицию, согласиться на компромисс было с моей стороны глупостью и слабостью. Я завел часы, глянул на них. Четверть девятого. Может, плюнуть на все слова Холмса, сесть в кэб и отправиться прямиком в Скотленд-Ярд? Побуждение было едва преодолимым, но я знал, что не поддамся ему. Я дал Холмсу слово, а за все годы нашей дружбы я еще ни разу не нарушил обещания. И не время сейчас начинать.

Я попытался отвлечься – полистал роман, но слова стояли перед глазами, отказываясь складываться во что-то осмысленное. Мысли мои то и дело возвращались к баронессе и к гигантской крысе. Все попытки возвести стену и огородить мозг от этих безрадостных мыслей заканчивались тем, что стена рушилась. Я в раздражении отбросил книгу. Рука потянулась к графину, но я тут же ее отдернул. Сегодня мне как никогда понадобится ясная голова.

Я принялся расхаживать по комнате, время от времени выглядывая в окно. На Бейкер-стрит зажглись фонари, лужицы неяркого янтарного света растеклись по тротуарам. Я еще раз посмотрел на часы. Стрелка едва переползла за половину девятого. Возникло искушение их потрясти – а вдруг остановились? – однако тут я заметил, как секундная стрелка неустанно движется по кругу. Итак, Холмс ушел всего каких-то четверть часа назад!

Я снова сел – нервы так и трепетали – и стал ждать.

Через некоторое время усталость все-таки взяла свое, да и тепло от камина оказало ей содействие: я задремал. К реальности и к полной ясности мыслей меня вернул внезапно раздавшийся за дверью стук тяжелых шагов – кто-то стремительно поднимался по ступеням. Я едва успел встать, как дверь распахнулась и вошел Майкрофт Холмс. Лицо его было красным и мокрым от пота, грудь вздымалась как кузнечные мехи. В левой руке он сжимал газету. Лишь через несколько секунд он отдышался и смог заговорить.

– Где он? – воскликнул Майкрофт, бухнувшись в ближайшее кресло. – Господи, Твоя воля, где?

Майкрофт Холмс устремил на меня взгляд проницательных голубоватых глаз.