Рекс Стаут - Не позднее полуночи (сборник)

– Вы совершенно правы.

– И давно они к вам обратились?

– Сегодня.

– Хм… Вы только подумайте, какое совпадение. И как раз сегодня к вам в гости приходят четверо из тех, кто был вместе с Далманном вчера вечером на ужине, – это не считая ваших клиентов. А Гудвин вдобавок ко всему еще и навещает в гостинице пятого. Так, значит, вы не занимаетесь расследованием убийства?

– Нет, сэр.

– Чушь!

Похоже было, что медовый месяц подошел к концу и вот-вот полетят пух и перья, но Кремер нечеловеческим усилием проглотил уже готовое сорваться с языка ругательство, запил его глотком пива и отставил пустой стакан.

– Послушайте, – проговорил он. – Помню, вы не раз при мне разглагольствовали о том, что человек должен быть разумным. Хорошо. Теперь скажите: если бы кто-нибудь, кто знает вас и знает, кто сегодня сюда приходил, сказал, что вы не занимаетесь расследованием этого убийства, сочли бы вы его разумным или нет? Если вы хотите убедить меня в обратном, что ж, попробуйте.

Вульф скорчил гримасу, которая в принципе должна была изображать дружескую усмешку.

– Да, мистер Кремер, времена меняются. Помню, когда-то я пытался научить вас разумности, теперь все наоборот. Ладно, могу вам рассказать, абсолютно конфиденциально, в чем состоит моя задача. Вы, конечно, знаете о конкурсе, который проводит парфюмерная компания, и о бумажнике, исчезнувшем из кармана Далманна. Так вот, я намерен выяснить, кто взял этот бумажник, доказать, что его содержимое не имело ни малейшего отношения к конкурсу, и тем обеспечить благополучное завершение последнего. Я собираюсь также принять меры, чтобы известные обстоятельства, в частности задержка в Нью-Йорке четырех конкурсантов, не помешали справедливому распределению призов. Вы спросите меня, с чего это я вдруг с вами так откровенен, и я вам отвечу, что все это потому, что в данном случае наши интересы соприкасаются, но не противоречат друг другу. И как только мне станет известно что-нибудь, что может представлять для вас интерес, уверяю вас, вы незамедлительно об этом узнаете.

– Да… Любопытная у вас задачка. – Кремер посмотрел на Вульфа отнюдь не по-соседски. – Интересно, как же это вы собираетесь выяснить, кто взял бумажник, не обнаружив при этом убийцу?

– Может быть, мне это и не удастся. Тут-то как раз наши интересы и соприкасаются. Но, повторяю, убийца как таковой меня совершенно не интересует.

– Ага, понятно. Просто нечто вроде побочного продукта. И вы утверждаете, что листок, который Далманн показал конкурсантам, а потом убрал обратно в бумажник, не имел никакого отношения к ответам?

– Как вам сказать… – Вульф поджал губы. – Я бы не стал выражаться так категорично. Тут я как раз склонен проявлять некоторую сдержанность. Я бы сказал, что так утверждают мои клиенты, и было бы неучтиво с моей стороны им противоречить. Во всяком случае, это иллюстрирует, насколько различны наши цели. Поскольку одной из моих задач является обеспечение условий для справедливого и удовлетворяющего все заинтересованные стороны распределения призов, то содержание этой бумаги имеет для меня первостепенное значение. Вам же это вообще безразлично. Для вас важно не то, были ли действительно в этой бумаге ответы, а то, что по этому поводу думали конкурсанты. Ведь если бы вы располагали неопровержимыми доказательствами, что один из них был уверен, будто Далманн просто блефует, вы могли бы с полным основанием исключить его из числа подозреваемых. Кстати, у вас есть такие доказательства?

– Нет. А у вас?

– Тоже нет, сэр. У меня вообще нет никаких доказательств.

– Вы считаете, что его убил кто-то из конкурсантов?

Вульф покачал головой:

– Я ведь уже говорил вам, мистер Кремер, что не занимаюсь убийством. Похоже, бумажник взял кто-то из них, но это только предположение, отнюдь не уверенность.

– А вы не думаете, что их могло быть двое – один убил, а другой взял бумажник?

– Вовсе нет. Конечно, я располагаю весьма скудной информацией. Я ведь даже не читал вечерних газет – впрочем, какой от этого толк, если на них все равно нельзя полагаться… А у вас есть основания думать, что преступников было двое?

– Нет.

– Следовательно, вы исходите из предположения, что тот, кто убил, тот и взял бумажник?

– Да, именно так.

– Тогда и я тоже. Я ведь вам говорил, что у нас нет никаких противоречий. Теперь вы убедились?

В бутылке у Кремера оставалось еще немного пива, он вылил его в стакан, подождал, пока осядет пена, выпил, поставил стакан на место и облизал губы. Потом посмотрел на Вульфа:

– Вот что я хочу вам сказать. Еще не было случая, чтобы, когда мы сталкиваемся с вами при исполнении служебных обязанностей, у нас не возникло бы никаких проблем. И все-таки я не хочу утверждать, будто это вообще невозможно. В создавшейся ситуации, если верить вам на слово – я говорю «если», – я не исключаю, что мы могли бы поладить. Я думаю, ваши клиенты преследуют здесь свои интересы. Скорее всего, они гораздо больше пекутся об этом своем чертовом конкурсе, чем о том, кто является убийцей. Вот почему мне хочется верить, что вы сказали правду о своей задаче в этом деле. Полагаю, что устроители конкурса были с вами достаточно откровенны, и мне бы, конечно, очень хотелось знать, что именно они вам сказали, но я не так глуп, чтобы рассчитывать узнать об этом от вас. Я уверен, что в том, что касается конкурса, и в особенности того листка, который был в бумажнике у Далманна, то поскольку вы находитесь, так сказать, в лагере «ЛБА», то уже знаете или еще узнаете из первых рук такие вещи, которые нам неизвестны и, возможно, никогда не будут известны. Видит Бог, я не собираюсь выкачивать это из вас силой, но я все-таки полагаю: вы отдаете себе отчет, что от вас ни черта не убудет, если вы перестанете играть в молчанку и подбросите мне от своих щедрот что-нибудь такое, что я мог бы использовать.

– Очень сожалею, – проговорил Вульф.

– О чем вы там еще сожалеете?

– Сожалею, что на сей раз вы отказались от своих обычных жестких методов давления и предпочли им более мягкие. А у меня как раз есть против вас надежная защита. Мистер Рудольф Хансен, он адвокат, взял с меня доллар в качестве гонорара, и теперь все наши разговоры подпадают под категорию доверительных отношений. Я являюсь его клиентом. Так что еще раз выражаю сожаление, что вы не дали мне возможности укрыться за этим щитом.

– Щит? – хмыкнул Кремер. – Можно подумать, вы в нем нуждаетесь. Я и без щита от вас порядком натерпелся. А теперь еще новое дело. Так, значит, на сей раз вы не можете ничего мне сказать, потому что у вас доверительные отношения, так, что ли?..

– Да нет, сэр, – Вульф был слегка уязвлен, – я согласился на эту уловку мистера Хансена просто так, шутки ради. Все, что мне было сообщено под флагом доверительных отношений, представляет интерес лишь в связи с конкурсом, но это не поможет вам найти убийцу – вы ведь уже все равно знаете и про бумажник, и про этот листок. То же самое касается и моих бесед с конкурсантами, за исключением того обстоятельства, что ни одного из них я не могу считать пока вне подозрений в краже бумажника. Думаю, это мог сделать любой из них, а следовательно, любой из них мог убить Далманна. Помимо этого, у меня нет ничего, кроме кое-каких смутных догадок, которые я как раз и пытался привести в порядок, когда вы меня прервали. Ни одна из этих догадок пока еще не стоит обсуждения, во всяком случае, до тех пор, пока я сам их как следует не изучу. Могу дать вам обещание: как только я приду к какому-нибудь заключению, я поставлю в известность об этом лично вас, прежде чем начну действовать. А пока мою работу существенно облегчило бы, если бы вы сообщили мне кое-какие подробности.