Рекс Стаут - Не позднее полуночи (сборник)

– Привет. А мы уже вас заждались…

– Хм… Еще бы! – Стеббинс шагнул прямо на меня, так и опалив яростью, прошел мимо вешалки и, на ходу снимая шляпу, устремился в кабинет. К тому времени, когда я, позаботившись о входной двери, присоединился к ним, он уже стоял перед столом Вульфа и говорил:

– …копия ответов на стихотворные загадки, которую Гудвин снял в среду. Где она?

Если вы хотите узнать Пэрли Стеббинса с самой плохой стороны, вам надо понаблюдать за ним, когда он разговаривает с Ниро Вульфом. Сержант прекрасно знает, что факты – а их более чем достаточно – неопровержимо свидетельствуют, что один Вульф стоит больше, чем он и Кремер, вместе взятые, а факты, учитывая его профессию и опыт, – это единственное, что имеет для Стеббинса значение, но он просто никак не может и не хочет в это поверить. В результате он разговаривает с Вульфом чересчур громко и слишком быстро. Хотя мне случалось видеть, как Пэрли общается с людьми разного ранга и разного положения, и я знаю, как он может работать головой и языком, и должен сказать, что он вполне толковый парень. Каждый визит к Вульфу был для него настоящей пыткой, и поэтому он, вместо того чтобы прислать взамен себя какую-нибудь шестерку, всегда являлся собственной персоной.

– Присядьте, пожалуйста, мистер Стеббинс, – буркнул ему Вульф, – вы ведь знаете, что я не люблю напрягать шею.

Это был как раз тот самый случай. Пэрли умирал от желания ответить «Плевать я хотел на вашу шею» и даже уже открыл рот, но тут же закрыл его и силой усадил себя в желтое кресло. В красное он не садился никогда.

Вульф посмотрел в мою сторону:

– Арчи, расскажи ему, как ты снял эту копию.

Я повиновался:

– В среду я ходил с Баффом, О’Гарро и Хири в банк. Они взяли хранившийся там мини-сейф и открыли его. Я вскрыл два конверта, один со стихами-загадками, а другой с ответами, и переписал все это на четыре странички из своей записной книжки. Оригиналы были положены обратно в конверты, конверты снова помещены в сейф, а тот опять сдан на хранение в банк. Я сразу вернулся с бумагами домой и тут же положил их в наш собственный сейф, где они находились до настоящего момента и находятся поныне.

– Покажите мне их, – проскрежетал Стеббинс.

Ему ответил Вульф:

– Нет, сэр. Это все равно ничего вам не даст, если вы не сможете взять записи и внимательно их рассмотреть, а уж если они попадут к вам в руки, вы их потом ни за что не выпустите. Но это все равно не имело бы никакого смысла. С тех пор как мистер Бафф решил вам все рассказать, мы знали, что вы придете, и случись что-нибудь с этими записями, мистер Гудвин без труда мог бы изготовить дубликат и спокойно положить его в сейф. Так что нет. Мы заверяем вас, что бумаги на месте.

– Они находились там все время с тех пор, как Гудвин положил их туда в среду?

– Да. Постоянно.

– Вы ни разу их оттуда не вынимали?

– Нет.

Пэрли повернул свое большое обветренное лицо ко мне.

– А вы?

– He-а! А вообще-то постойте, конечно, вынимал. Всего час назад. Мистер Вульф разговаривал по телефону с Баффом, и тот спросил его, где наш экземпляр, тогда мистер Вульф и велел мне проверить. Я вынул бумаги, посмотрел и положил назад. Это был единственный раз, когда я вынимал их, за все время с тех пор, как положил.

Голова Стеббинса резко дернулась в сторону Вульфа.

– Тогда за каким же чертом вам вообще понадобилась копия?! – рявкнул он.

Вульф одобрительно покачал головой:

– Очень хороший вопрос. Но чтобы должным образом на него ответить, мне пришлось бы вернуться к тому первому дню и вспомнить все свои впечатления, догадки и предварительные замыслы, а я сейчас занят, и у меня нет на это времени. Так что могу вам только сказать, что в тот момент у меня были на этот счет некие не вполне ясные соображения, которым так и не суждено было созреть. Думаю, вам этого должно быть достаточно.

Пэрли плотно стиснул зубы, на его скулах заходили желваки.

– Так я и думал, – процедил он.

– Не понял, мистер Стеббинс.

– Я сказал, так я и думал. И инспектор тоже. Он хотел прийти сам, но опаздывал к комиссару, вот и послал меня. Мы считаем, что это вы разослали конкурсантам ответы. – Сержант снова напряг челюсть, потом расслабился. – Вернее, мы думали, что вы могли бы это сделать, и хотели узнать поточнее. Я не должен говорить вам, насколько важно для расследования убийства, вы это сделали или нет… я вообще ни черта вам не должен. Я хочу просто задать вам прямой вопрос: вы послали конкурсантам копии этих ответов?

– Нет, сэр.

– Вы знаете, кто это сделал?

– Нет, сэр.

Пэрли обратился ко мне:

– А вы их посылали?

– Нет.

– А знаете, кто это сделал?

– Нет.

– Я думаю, вы оба лжете, – прорычал он. Вот вам пример: он говорил слишком быстро.

Вульф пожал плечами.

– После этого заявления, – проговорил он, – наш разговор становится бессмысленным.

– Да, согласен. – Пэрли судорожно проглотил слюну. – Я беру свои слова назад. Потому что собираюсь попросить вас об одном одолжении. Инспектор сказал, чтобы я этого не делал. Он сказал, что, если бы эти копии действительно печатал Гудвин, он бы не стал пользоваться своей машинкой. Может, он и прав, но я все-таки обращаюсь к вам с просьбой разрешить мне напечатать что-нибудь на этой машинке, – он указал на нее пальцем, – и взять этот текст с собой. Можно?

– Пожалуйста, – разрешил Вульф. – Это, конечно, довольно беспардонно с вашей стороны, но я предпочитаю согласиться, чем продолжать этот разговор. У меня много дел, и к тому же пора обедать. Арчи, помоги мистеру Стеббинсу.

Я придвинул к себе машинку, вставил в нее бумагу и освободил кресло. Пэрли подошел, сел и начал стучать. Печатал он одним пальцем, но довольно быстро. Я стоял у него за спиной и наблюдал за его работой:

«Минимум многие люди вышли побегать, а быстрая рыжая лисица вспрыгнула на ленивую луну, и теперь настало время всем хорошим людям прийти на помощь группе 234567890 йцукенгшщзхфывапролд-жэячсмитьбюъ».

Когда он вынул листок из машинки и уже складывал его, я услужливо предложил:

– Кстати, там наверху у меня есть еще одна машинка, она, правда, старая, но все равно я изредка ею пользуюсь. Надо бы снять образец и с нее. Пошли?

Это была ошибка, потому что если бы я этого не сказал, то, возможно, имел бы удовольствие впервые слышать, как Стеббинс благодарит Вульфа. Вместо этого он бросил мне: «Повесьте ее себе на нос», поднял с пола упавшую позади его кресла шляпу и выскочил из кабинета. К тому времени, когда я настиг Стеббинса в прихожей, он уже открыл входную дверь и так и оставил ее распахнутой, что было, на мой взгляд, слишком мелочно и недостойно сержанта полиции. Я вышел на крыльцо, закрыл дверь, запер ее на цепочку и вернулся в кабинет.