Росс Макдональд - Следы ведут в Эль Ранчо

Шел дождь, хотя в августе в этих местах обычно стоит сухая погода. Впрочем, «дождь» сказано слишком громко — просто водяная пыль, затянувшая все вокруг и густо оседавшая на ветровом стекле моей машины, несмотря на энергичную работу «дворников». Я ехал на юг и находился примерно на полдороге между Лос-Анджелесом и Сан-Диего.

Строения школы-интерната располагались справа от шоссе и все вместе представляли собой обширную усадьбу, тянувшуюся вдоль побережья. Почти рядом с морем тускло поблескивало болото, по названию которого вся местность была известна как «Забытая лагуна». У берега, в подернутой рябью воде, стояла голубая цапля, издали казавшаяся изящной статуэткой.

Я въехал на усадьбу через ворота, распахнувшиеся сами собой, как только машина пересекла специальную педаль. Из будки у ворот вышел и, прихрамывая, заспешил ко мне седоголовый привратник.

— У вас есть пропуск?

— Меня пригласил доктор Спонти. Моя фамилия Арчер.

— Все точно. Вы у меня записаны.

Он извлек из кармана отпечатанный на машинке список и помахал им у меня перед лицом. — Машину можете оставить у административного здания. — Привратник показал на оштукатуренный корпус ярдах в ста от ворот. — В нем же и кабинет доктора Спонти.

Здания школы, разбросанные под серым небом, среди голых полей и эвкалиптовых рощиц, напоминали возведенные где попало строения незаконченного города.

— Вы знаете подростка по фамилии Хиллман? — поинтересовался я.

— Еще бы. Отпетый хулиган. Такое откалывал в своем общежитии в Восточном крыле, что Пэтч едва с ума не сошел.

— Кто это Пэтч?

— Воспитатель, — сухо ответил привратник. — Он живет вместе со своими воспитанниками и они, ну прямо изводят его.

— Что же натворил Хиллман?

— Хотел поднять бунт в школе под тем предлогом, что воспитанники, дескать, имеют такие же права, как и все другие граждане… А какие права? Воспитанники — они же несовершеннолетние, а многие еще и чокнутые. Четырнадцать лет торчу вот у этих ворот, и насмотрелся такого, что вы не поверите, если рассказать.

— А Томми Хиллман ушел через ваши ворота?

— Какое! Прорезал ночью проволочную сетку в окне и смылся.

— Позавчера?

— Точно. Теперь, наверное, он дома.

Дома его не было, иначе я бы не приехал сюда…

Доктор Спонти, несомненно, видел, как я оставил машину, — он ждал меня в комнате секретарши, у дверей своего кабинета. В левой руке он держал стакан пахты, в правой диетическую вафлю. Сунув ее в рот и двигая челюстями, Спонти пожал мне руку и пробубнил:

— Рад видеть!

Полный, с багровым лицом, он показался мне человеком хотя и нервным (у него постоянно подрагивали веки), но умеющим владеть собой. Рука у него оказалась мягкой и холодной.

— Присаживайтесь. — Спонти сделал церемонный, хорошо заученный жест. — Я уже говорил вам по телефону, что у нас возникла маленькая проблема. Обычно мы не прибегаем к услугам частных детективов, чтобы… чтобы убедить наших воспитанников вернуться. Однако на этот раз, боюсь, мы столкнулись с особым случаем.

— Что же в нем особого?

Спонти отпил глоток пахты и облизал губы.

— Извините, могу я предложить вам позавтракать?

— Спасибо, не надо.

— Но я имею в виду не эту дрянь. Он с раздражением поболтал в стакане густую жидкость. — Я распоряжусь прислать из столовой что-нибудь горячее. В нашем меню сегодня телячий бифштекс.

— Еще раз спасибо, я сыт. Будет лучше если вы сообщите мне кое-какие данные и предоставите возможность заняться делом. Кстати, почему вы поручаете мне отыскать именно этого беглеца? Их у вас, полагаю, немало.

— Ну, не так уж и много. Большинство наших ребят со временем привыкают к школе. Мы работаем с ними по обширной и разнообразной программе. Хиллман не пробыл у нас и недели и не проявил особого желания сжиться с коллективом, стать, как принято говорить, частью его. Очень трудный молодой человек!

— Но все-таки что особого в данном случае?

— Буду откровенен, Арчер. — Спонти заколебался, но после небольшой паузы продолжал: — Наша школа оказалась в деликатном положении. Я принял Тома Хиллмана скрепя сердце, уступая настойчивым просьбам его отца. А теперь Ральф Хиллман сваливает всю вину за исчезновение сына на нас и угрожает подать в суд, если с ним что-нибудь случится. Разумеется ни один суд не станет рассматривать такое дело (подобные случаи уже бывали в школе), но эта история может серьезно скомпрометировать нас в глазах общественного мнения.

— Спонти помолчал и вполголоса, как бы для самого себя, добавил: — Конечно, Пэтч все же виноват.

— То есть?

— По-моему он чересчур погорячился. Впрочем, чисто по-человечески я его не виню. Да вам самим не мешает поговорить с мистером Пэтчем, он знает все подробности… ухода Тома.

— Обязательно поговорю, но позже. А пока не могли бы вы рассказать о прошлом Хиллмана?

— Да я и сам хотел бы знать о нем больше, чем знаю. Обычно мы требуем у родителей и врачей подробную биографию и историю болезни каждого учащегося. Мистер Хиллман обещал прислать и то и другое, но не прислал. Должен сказать, с ним вообще невозможно разговаривать — очень гордый и вспыльчивый человек.

— И к тому же богатый?

— Этого я не знаю, — уклончиво ответил Спонти, — однако родители наших воспитанников — люди, как правило, состоятельные.

— Я хочу повидать Хиллмана. Он живет в городе?

— Да, но вам, пожалуй, лучше не встречаться с ним… во всяком случае, сегодня. Он только что звонил мне, и ваш визит еще больше взбудоражит его.

Спонти поднялся из-за стола и подошел к окну, выходившему на площадку для стоянки машин. Я сделал то же самое. За окном все еще висела плотная завеса мелкого дождя.

— Мне нужны самые подробные приметы беглеца и все, что вам известно о его привычках.

— В этом отношении Пэтч окажется вам более полезным: он ежедневно общался с Томом. Можете поговорить также со старшей воспитательницей миссис Мэллоу. Она очень наблюдательный человек.

— Хочу надеяться, что хоть кто-нибудь тут у вас действительно оказался наблюдательным, — заметил я. Спонти начал раздражать меня. Он, видимо, считал, что чем меньше расскажет о Хиллмане-младшем, тем менее серьезной будет выглядеть история его исчезновения. — Сколько лет Тому? Или это тоже секрет?

На обвислых щеках Спонти выступили пятна.

— Я возражаю против подобного тона, — слегка прищуриваясь, заявил он.

— Это ваше право. Так сколько лет Тому Хиллману?

— Семнадцать.

— У вас есть его фотография?

— Родители не предоставили ее нам, хотя мы, как и требуют наши правила, настаивали. Могу, впрочем, коротко описать его внешность. На вид вполне приличный молодой человек, если не обращать внимания на вечно недовольное лицо, высокий, футов шести, выглядит старше своих лет.