Кэрол Дуглас - Доброй ночи, мистер Холмс!

– Он успел слопать столько булочек, сколько у меня в муфте никогда не поместилось бы.

– Неужели он сладкоежка?

– Еще какой! Казанова придется ему по вкусу.

– Боюсь, хозяйка квартиры, в которой я сейчас живу, не дозволит мне держать кота… – начала я.

– Ну так смени квартиру, милая Нелл, – пожал плечами Годфри, прикурив Ирен папиросу. – Кстати, когда будешь искать себе новое жилье, советую принять во внимание, что лично мы против котов ничего не имеем. И вообще, мы добрые и непридирчивые.

– Ты что, серьезно? – ахнула я, поняв, на что намекает Годфри.

– Еще как серьезно, – подхватила Ирен. – Мы слишком привыкли к твоей помощи.

– И твоей рассудительности, – добавил Годфри.

– Нелл, нам без тебя не обойтись.

– Но у вас медовый месяц… вам наверняка хочется побыть вдвоем… Зачем вам лишний свидетель?

Ирен захохотала. Потом засмеялся Годфри… и я… и Казанова – и даже, клянусь вам, кот.

– Мы и так уже несколько месяцев кряду бьем баклуши, – сказала подруга, – настала пора потрудиться.

– Правильно, – кивнула я, переложив на кресло Люцифера, который тут же высунул розовый язычок и принялся вылизывать белый воротничок. – Что надо сделать в первую очередь?

– Выпить за удачу, – ответила Ирен, подняв бокал.

– Удачу в чем? – поинтересовалась я.

– Во всех наших начинаниях, – ответил Годфри.

Стоило ли ждать от друзей логики и здравомыслия?

Я подняла бокал с минеральной водой.

– Хватить болтать! – закричал из клетки Казанова.

Кот повернул к нему голову и неслышно спрыгнул на пол. Я увидела, как черная тень скользнула по ковру к попугаю.

Ирен выдержала паузу, чтобы привлечь наше внимание. Она выглядела довольной, как Люцифер.

– Мне кажется, – по-театральному повышая голос, произнесла подруга и подняла бокал, – что, раз уж мы расстаемся с прошлым, надо отвесить ему еще один последний прощальный поклон. У меня тост, дорогие мои: доброй вам ночи, мистер Холмс, где бы вы сейчас ни находились!

Только что вы прочли роман, в основу которого легли дневники Пенелопы Хаксли, обнаруженные недавно в депозитном сейфе Шропширского банка, а также доселе неизвестные фрагменты записок, приписываемых доктору медицинских наук Джону Уотсону.

Внимательный читатель, наверное, уже обратил внимание на расхождения между этим романом и рассказом «Скандал в Богемии», впервые опубликованном в июльском номере журнала «Стрэнд» за 1891 год. Данный рассказ был написан доктором Уотсоном, также являвшимся автором и других произведений о сыщике-консультанте Шерлоке Холмсе. Изначально предполагалось, что «Скандал в Богемии» является художественным вымыслом и не имеет ничего общего с реальностью.

Хотя повести и рассказы о Шерлоке Холмсе увидели свет более ста лет назад, они по-прежнему остаются для многих непреложной, объективной истиной. Любая попытка переосмыслить эти произведения или же критически взглянуть на их содержание воспринимается подобными людьми в штыки – как атака на канон.

Поклонников-радикалов можно разделить на две группы, придерживающиеся в равной степени нелепых взглядов. Тогда как первые полагают, что сочинения о Шерлоке Холмсе были написаны настоящим реальным доктором Уотсоном и являются одним из документальных свидетельств подлинных событий, имевших место в викторианскую эпоху, другие считают, что произведения о гениальном сыщике принадлежат перу сэра Артура Конан Дойла и представляют собой исключительно плод его воображения. Последняя из этих двух версий представляется особенно смехотворной.

Более здравомыслящие люди, изучающие корпус текстов, посвященных Шерлоку Холмсу, соглашаются, что их автор – некий аноним, именующий себя доктором Уотсоном, а Конан Дойл выступает лишь его литературным агентом.

Теперь у нас в руках есть новые доказательства, позволяющие окончательно опровергнуть гипотезу о том, что Холмс является вымышленным литературным персонажем. Дневники Хаксли свидетельствуют о том, что Ирен Адлер существовала в действительности, а значит, существовали и Холмс, и Уотсон, и др. Найденные бумаги также свидетельствуют об еще одном, доселе неизвестном факте – часть материалов о великом сыщике, написанных Уотсоном, была по некой причине скрыта.

Обнаруженные фрагменты записок Уотсона в сочетании с дневниками Хаксли позволяют объяснить многочисленные нестыковки в так называемом «каноне», дающие основания столь многим утверждать, что и Холмс, и другие персонажи, и события, описанные в рассказах Конан Дойла, – не более чем вымысел.

Замалчивание и сокрытие литературных произведений (особенно мемуаров и воспоминаний) являлось рядовым явлением в Великобритании XIX века. Достаточно вспомнить сэра Ричарда Бёртона, путешественника, писателя и переводчика сказок «Тысячи и одной ночи», чьи неопубликованные произведения после его смерти предала огню его не в меру благонравная жена.

Именно в силу этой особенности тогдашней эпохи дневники Хаскли столь долго оставались неизвестными для исследователей. Как вы сами видите, они достаточно подробно и откровенно описывают приключения эмансипированной американки в викторианской Англии. Будучи написаны женщиной, дневники Хаксли весьма сильно отличаются по тону от рассказов Конан Дойла, в которых женщины, едва столкнувшись со сложностями, тут же сваливаются с горячкой.

«Ирен Адлер в обморок не падала», – признает сам доктор Уотсон в одной из вновь обретенных записей. Вот именно! Именно поэтому и были скрыты рассказы о ее приключениях – сперва это произошло из скромности автора жизнеописания Адлер Пенелопы Хаксли, а потом из соображений иных «судей», которые сочли публикацию неуместной.

Мы никогда не узнаем всей истории дневников – главные фигуранты событий, описанных в них, давно уже мертвы. Впрочем, некоторые из поклонников Шерлока Холмса считают его бессмертным, словно им недостаточно той памяти, что оставил после себя великий сыщик. Увы, Ирен Адлер не может похвастаться столь же многочисленным отрядом воздыхателей – еще один пример мужского шовинизма, сохранившегося в истории и литературе.

Вполне понятно, что тяга Ирен Адлер к личной свободе находила отражение в ее поведении, считавшемся по тем временам скандальным: она была актрисой, не гнушалась одеваться мужчиной, курила, а кроме того, пусть и не занималась расследованием преступлений, но охотно помогала другим находить выход из сложного положения. Однако при всем при этом дневники Хаксли опровергают утверждение Уотсона о сексуальной распущенности Ирен Адлер, сделанное в рассказе «Скандал в Богемии». «Авантюристка… особа весьма сомнительной и ненадежной репутации», – заявляет о ней доктор.