Ларри Миллетт - Шерлок Холмс в Америке

Фегельблад замялся, явно не зная, как ответить, а потом сообщил:

– Ну, Олаф сказал, что у него серьезные неприятности и ему надо быть осторожным.

– Какие именно неприятности?

Шведа не так легко было вытащить из его скорлупы.

– Серьезные, так он говорил. Будто за ним охотятся какие-то большие люди. – Этот ответ оказался неимоверно длинным, по лаконичным стандартам Фегельблада, и фермер, словно устав от натуги, бессильно сгорбился на скамейке.

– Думаю, вам известно больше! – рявкнул Рафферти. – Уверен, вы точно знаете, какие именно неприятности были у мистера Вальгрена. Кто эти «большие люди», о которых он говорил? Оказывал ли на него давление Магнус Ларссон? А может, кто-то еще? Почему Олаф передумал продавать камень?

Такой поток вопросов сбил с толку Фегельблада, который уставился в пол и тихонько пробормотал:

– Я не знаю. Это правда.

Рафферти резко поменял тему – эту технику Холмс и сам часто использовал во время допросов, и она себя оправдывала.

– Ваша дружба с Вальгреном заставила вас помочь ему вырезать надпись на камне? Готов поспорить, вы весело провели время!

Впервые в печальных и непроницаемых глазах шведа мелькнул гнев.

– Нет же, – сказал он с необычной силой, – все было так, как говорил Олаф. Я видел камень в дереве.

– Вы имеете в виду, в корнях?

– Ja, в корнях.

– То есть ни вы, ни Олаф, ни кто-то еще из ваших друзей не имеет отношения к подделке надписи?

– Я ничего не делал, – настойчиво твердил Фегельблад. – И не знаю ни про кого.

Рафферти снова сменил направление:

– Вы были в курсе, что мистер Вальгрен надеется продать рунический камень за круглую сумму?

– Это не мое дело.

– То есть вы утверждаете, что ничего не знаете об этом?

– Нет, я слышал… – Фегельблад явно подыскивал нужное слово, а потом выпалил по-шведски: –… skvallerhistorier!

– Сплетни, – тут же перевел Холмс.

– Звучали ли в этих сплетнях имена тех, кто конкретно заинтересован в покупке камня? – спросил Рафферти.

– Я особо не прислушивался, – пожал плечами Фегельблад, а потом повторил: – Это не мое дело.

– Разумеется нет, – вздохнул Рафферти. – Вы ничего не видите, ничего не слышите, ничего не спрашиваете, мистер Фегельблад. Я знаю парочку адвокатов в Сент-Поле, которые не прочь поставить вас за свидетельскую трибуну.

Теперь настал черед вопроса, которого все мы ждали. Глядя в упор на шведа, который начал нервно ерзать на сиденье, Рафферти произнес:

– А где именно вы спрятали камень, мистер Фегельблад?

– Шериф велел мне…

– К черту шерифа! – разразился бранью Рафферти, не дав фермеру закончить. – Здесь я задаю вопросы, и отвечать вы должны мне, и только мне, за исключением разве что мистера Бейкера и мистера Смита. А они, уверяю вас, не отличаются особым терпением. Не так ли, мистер Бейкер?

Холмс, достав из кармана маленький нож и демонстративно начав чистить им ногти, прорычал:

– Дайте мне пять минут наедине с этим червяком, и я выбью из него правду!

Фегельблад вздрогнул и шумно перевел дух. В то же время взгляд его начал блуждать, словно бы в поисках выхода из затруднительного положения. На мгновение мне показалось, что он может заартачиться, и тогда наш тщательно продуманный сценарий развалится как карточный домик, поскольку правда заключалась в том, что мы не могли удерживать фермера силой. Но, к счастью для нас, швед потерял самообладание, испугавшись того, что может сделать с ним Холмс, если он не ответит на вопрос Рафферти, и признался:

– Камень спрятан в лесу за моим домом. Мы с шерифом отправимся туда и выкопаем. Он так сказал.

– И когда вы планировали произвести изъятие? – спросил Рафферти.

– Сегодня, как только я вернусь в Александрию. Шериф встретит меня на станции.

Рафферти откинулся на спинку скамейки и сказал:

– Что ж, вы очень помогли следствию, мистер Фегельблад, очень. Спасибо вам за содействие. Уверен, мои чувства разделяют и мистер Бейкер с мистером Смитом.

Затем он немного помолчал и снова взглянул на фермера в упор:

– Есть еще кое-что, что вы должны для нас сделать, мистер Фегельблад. Никому, ни одной живой душе не говорите о нашем разговоре. Ясно?

– Да.

– Это ради вас самого. Если мы выясним, что вы треплете языком, то мистер Бейкер в особенности рассердится, и вам лучше не знать, что тогда будет. Я как-то раз видел, что стало с парнем в аналогичной ситуации. Ужасное зрелище. Все тело по кусочкам собрать так и не удалось – ну, по крайней мере, так мне сказали.

Завершив беседу последней абсурдной угрозой, Рафферти поднялся с места; его примеру последовали и мы с Холмсом.

– Доброго дня, сэр, – бросил фермеру Рафферти, когда мы уже вышли в тамбур. – И не забудьте мой последний совет.

Как только мы перешли в следующий вагон и нашли свободные места, я высказал терзающую меня мысль:

– Возможно, это прозвучит странно, но знаем ли мы наверняка, что мистер Фегельблад был в Миннеаполисе в ночь убийства? Парень показался мне подозрительным, и я не смог удержаться от ощущения, что его немногословность – не более чем спектакль.

– Вы задали очень хороший вопрос, доктор, – сказал Рафферти. – Мистер Холмс и я размышляли над тем же самым, поэтому я утром навел кое-какие справки и выяснил, что алиби у шведа крепче корабельной брони. Я позволил себе наглость позвонить его матери в Миннеаполис. Если только пожилая леди не интриганка уровня Лукреции Борджиа и не бесстыжая лгунья до мозга костей, то можно с уверенностью утверждать, что ее сын в момент смерти Вальгрена гостил у нее в Миннеаполисе.

Рафферти вытащил сигару, обрезал кончик и поднес к ней спичку со словами:

– Кроме того, по моему скромному мнению, мы сыграли с мистером Фегельбладом чудесную шутку. Вы были на высоте, мистер Холмс, вам удалось убедительно изобразить злодея со стальным взглядом. Думаю, вы напугали беднягу до полусмерти.

– Именно таким был мой план, – поклонился Холмс. – Но вы тоже были весьма правдоподобны, мистер Рафферти. Кстати, где вы раздобыли значок, которым размахивали у него перед носом?

Рафферти хихикнул:

– Я думал, вы поняли. Я же специальный агент, уполномоченный самим мистером Фрэнком Вулвортом [21]. Эта вещица стоила каждого из пяти центов, которые я за нее заплатил.

Мы приехали в Александрию около трех часов и из окна вагона проследили, как Фегельблад вылезает из поезда и попадает прямиком под опеку шерифа Бема. Они тут же покинули станцию, после чего мы тоже вышли на платформу.

– Вы думаете, они сразу поедут на ферму Фегельблада? – спросил я у Холмса.

– Сомневаюсь, Уотсон. Думаю, мистер Бем захочет побеседовать с нашим шведским другом, прежде чем отправиться за камнем. Вы согласны, мистер Рафферти?