Ларри Миллетт - Шерлок Холмс в Америке

– Это ваших рук дело? – проревел он, напирая на моего друга, который даже не поморщился.

Шериф Бем, стоявший в паре футов, даже не попытался воспрепятствовать Ларссону; вместо этого он, казалось, полностью погрузился в спектакль, который разворачивался на наших глазах. Хотя я чувствовал идущий от Ларссона запах алкоголя, но на ногах тот держался твердо и говорил без запинки, а значит, был не настолько пьян, как в тот вечер в «Маджестик».

– Вы во всем виноваты! – с нескрываемой ненавистью заорал писатель.

– Почему вы так думаете, сэр? – невозмутимо ответил Холмс, а Рафферти встал позади Ларссона – «на тот случай, если этот джентльмен пустит в ход кулаки», как ирландец объяснил позже.

Стоя вплотную к Холмсу и фактически дыша ему в лицо, Ларссон заговорил так громко, что толпа слышала каждое слово:

– Я думаю, что вы паршивый лжец, вот что я думаю. Я никогда не забуду, какую шутку вы сыграли со мной прошлым вечером. Теперь я раскусил вас, и я во всеоружии. Так что берегитесь!

– Вы мне угрожаете? – поднял бровь великий сыщик. – Если так, то вам самому стоит поберечься.

– Я могу угрожать вам сколько моей душе угодно! – заорал Ларссон. – Но камень мой, и я его себе верну!

Холмс все так же спокойно ответил:

– Интересно, с чего вы решили, что камень ваш, мистер Ларссон, если общеизвестно, что он принадлежит покойном мистеру Олафу Вальгрену.

– Он мой! – повторил Ларссон еще громче. – Я честно купил его у этого пройдохи, и если вы и этот идиот Фегельблад думаете…

Почему-то именно теперь шериф Бем наконец решил вмешаться: он схватил Ларссона за руку и начал оттаскивать от Холмса.

– Отпустите! – рявкнул писатель, вырываясь из рук шерифа, и обернулся к толпе. – Я не знаю, кто из вас, воры, стащил камень, но я найду виновника! Слышите?

– Хватит, – сказал Бем, который встал перед Ларссоном. – Идите лучше домой, Магнус.

– Пошел вон. Я еще не… – начал Ларссон, но его слова прервала пощечина, которую шериф влепил так быстро, что мы даже не поняли, что происходит.

– Я дважды повторять не буду, – произнес Бем тихим, но безошибочно узнаваемым тоном, готовый подтвердить свои слова делом.

Должно быть, Ларссон тоже понял это, поскольку внезапно отшатнулся от Холмса, как пес, которого резко дернули за поводок, а потом без единого слова двинулся через перепуганную толпу.

– Ладно, представление окончено, – объявил Бем. – Можете расходиться по домами, тут больше не на что смотреть. – Потом кивнул Фегельбладу. – А вы следуйте со мной. Немедленно.

Толпа начала рассеиваться. Я заметил Мэри Комсток и ее молодого «компаньона», которые, должно быть, стояли в самом заднем ряду. Они вернулись на тропинку, ведущую к ферме, и исчезли из виду; я даже не успел предупредить Холмса.

– Мы поговорим с миссис Комсток в свое время, – успокоил меня мой добрый друг. – Сейчас мне интереснее побеседовать с Эйнаром Блегеном. Посмотрим, может, мы успеем перехватить его, пока он не уехал.

– Поскольку он прибыл сюда с Магнусом Ларссоном, то вряд ли захочет разговаривать с нами, – с сомнением заметил Рафферти.

– Я согласен, мистер Рафферти. Вот я и подумал: а не сможете ли вы оказать мне небольшую услугу?

Холмс за несколько секунд объяснил свой план, и Рафферти с готовностью вызвался помочь. Мы вышли из рощи и вернулись на двор фермы, где были припаркованы экипажи и коляски. Та, что привезла Ларссона и Блегена, ехала в самом хвосте очереди, а потому могла выбыть одной из первых. Блеген как раз садился в экипаж, Ларссон готов был последовать за ним, и тут Рафферти, который обогнал нас, перехватил писателя. Хотя мы и не слышали слов Шэда, я знал, что Холмс велел Рафферти сказать Ларссону, будто шериф хочет поговорить с ним немедленно и с глазу на глаз.

Рафферти, как мы хорошо знали, принадлежал к тому типу людей, которые умеют настоять на своем, особенно если, как он это называл, «слегка приукрасить действительность».

Рафферти удалось-таки убедить Ларссона, что тот должен вернуться и отыскать шерифа. По пути писатель прошел мимо нас и злобно посмотрел на Холмса. Когда он удалился, мы подошли к Блегену, с которым Рафферти уже вступил в беседу. Блеген был довольно тучным человеком около пятидесяти пяти лет от роду, с большой круглой головой, с одутловатыми щеками, совиными светло-карими глазами, слабовольным покатым подбородком и седыми волосами, которые он зачесывал назад в тщетной попытке скрыть огромную лысину. Одет он был в темно-серое пальто и поношенные ботинки; руки в вязаных перчатках сжимали поводья.

Вся внешность священника производила впечатление какой-то неряшливости – дырки в перчатках, потертые рукава пальто. Блеген напомнил мне старое здание, переживающее не лучшие времена. Но он сидел на повозке, гордо выпрямившись, словно безупречная осанка могла как-то защитить его от крушения жизни. При нашем приближении священник занервничал.

– Ах, мистер Блеген, я так ждал встречи с вами, – сказал Холмс, который представил нас, по обыкновению, как экспертов из Британского музея, исследующих рунический камень на подлинность. – Очень рад знакомству. Я так понимаю, вы уже поболтали с нашим другом Рафферти.

– Да, и я тоже рад знакомству, заверяю вас, – произнес Блеген пронзительным голосом, теребя вожжи.

Не теряя зря времени, Холмс перешел к делу:

– Как я понимаю, вы местный эксперт по руническому письму.

– Ну, не то чтобы. Это просто хобби.

– Уверен, чуть больше, чем просто хобби: насколько я понимаю, вы первым дали точный перевод рун с артефакта.

– Ерунда. Я сделал что мог. Уверен, что есть переводы и получше. – Произнося эту реплику, Блеген старательно избегал глядеть на кого-нибудь из нас, а голос его нервно дрожал. – Мне правда пора.

– Вы ничего не забыли? – спросил Холмс.

– Не думаю.

– Разве вы приехали не вместе с мистером Ларссоном?

– Ах да, как же я мог забыть! – Блеген слабо улыбнулся. – Надо подождать его.

– А пока вы ждете, может быть, расскажете немного о несчастном Олафе Вальгрене? Вы хорошо его знали до того, как вплотную занялись руническим камнем?

– Да, знал. Но мы просто приятели, понимаете, а вовсе не близкие друзья. Не хотелось бы вводить вас в заблуждение.

– Разумеется, – дружелюбно сказал Холмс. – Но, помнится, кто-то говорил, что вы будете произносить речь на похоронах мистера Вальгрена. Из чего я сделал вывод, что вы были не просто приятелями.

Блеген нервно заерзал и теперь уже не мог даже толком ответить.

– Ну, мы были друзьями, но не то чтобы… меня просто попросили произнести пару слов, вот и всё, а я, конечно же…

– А вы согласились, – перебил его Холмс с улыбкой. – Я понимаю. То есть вы хотите сказать, что причиной стала ваша известность как специалиста по рунам, а не особая дружба с мистером Вальгреном. Верно?