Ларри Миллетт - Шерлок Холмс в Америке

– Что вы, я не могу… – Амдал во все глаза смотрел на монету, более чем щедрое вознаграждение.

– Я настаиваю, – перебил Холмс. – Это меньшее, что я могу сделать. Вы настоящий герой! Теперь, если вас не затруднит, закройте нашу ячейку, а мы с мистером Смитом пойдем потихоньку. Моему другу надо отдохнуть остаток дня.

– Мой дорогой Уотсон, вы были великолепны, – сказал Холмс, когда мы вышли из банка и побрели по Бродвею. – Вы мастерски корчились, это надо было видеть! А как стонали и кричали! Если бы я не знал, то решил бы, что у вас и впрямь припадок.

– Не хочу говорить об этом, – ответил я, поскольку мне не понравилось так нелепо себя вести. – Я хотел бы знать, что вы нашли в ячейке мистера Блегена. Надеюсь, ради этого мне стоило прикидываться законченным идиотом.

– Поверьте, Уотсон, ваш спектакль был просто отличным. Я начинаю думать, что вы выбрали не ту специальность и решение изучать медицину, а не драматическое искусство, – ужасная потеря для театра.

– Давайте без шуток! – Меня разозлили подначки Холмса. – Ну, что же было в ячейке?

– Посмотрим, – сказал детектив, когда мы подошли к галантерейной лавке, перед которой стояла скамейка.

Усевшись, Холмс начал изучать «сокровища» из ячейки Блегена, в общей сложности пять документов. Первые три были, как сказал мой друг, «любовными письмами мистера Блегена к некой замужней даме», но зато оставшиеся два оказались «настоящим золотом». Первый документ состоял из четырех листов бумаги, скрепленных между собой; они были исписаны руническими символами с переводом на английский и шведский.

– Это оригинальный перевод текста с рунического камня, выполненным мистером Блегеном?

– Может быть, хотя есть и еще одна любопытная версия, особенно учитывая тот факт, что мистер Блеген решил хранить документ в безопасном месте.

– И что же это за версия?

– Сейчас не время для объяснений, позже, – отмахнулся Холмс, передавая мне лист желтой линованной бумаги. – А теперь взгляните на наше второе сокровище.

Это была копия соглашения, которое мы обнаружили в доме Олафа Вальгрена, где говорилось о согласии продать рунический камень за двести долларов. С первого взгляда в этой копии не было ничего особенного, поскольку Блеген нотариально заверял сделку. Но к ней прилагался маленький клочок бумаги, на котором имелась приписка от руки: «Я знаю правду. Вам придется подыгрывать, если хотите заработать. М. Л.».

– И что вы об этом думаете? – спросил я, тут же поняв, что записка принадлежит руке Магнуса Ларссона.

Холмс не ответил сразу, поскольку уже погрузился в свои мысли, а потом наконец сообщил мне:

– Магнус Ларссон понял правду, Уотсон. И я полагаю, что теперь я ее тоже вижу.

Следующий поезд в Мурхед отправлялся только в половине первого, так что у нас было достаточно времени позавтракать. Холмс, который, казалось, жил на кофе и табаке, есть особо не хотел. Однако я не собирался голодать за компанию и настоял на том, чтобы найти ресторан. В конце концов Холмс согласился, но предупредил, что это должно быть неприметное местечко: мой друг беспокоился, что шериф Бем выйдет из-под контроля, стоит ему найти нас. Мы прошли по улице, остановившись, чтобы купить местную газету, и вскоре обнаружили в паре кварталов от железнодорожной станции маленький ресторанчик под вывеской «Домашняя кухня от Линды». Заведение и впрямь было неприметным, так как занимало гостиную в доме его владельцев. Ходили сюда в основном работяги, и когда мы вошли и заняли столик у окна, малочисленные посетители принялись нас разглядывать. Я заказал блины, сосиски и яйца, а Холмс, который увлекся просматриванием газеты, ограничился кофе. Я поинтересовался, сообщила ли «Кларион» об убийстве Ларссона.

– В подробностях. Но для нас в статье мало ценного. Видимо, шериф Бем держит информацию под замком, поскольку газета публикует лишь детали, а дальше идут лишь обычные спекуляции, далекие от правды. Однако в статье говорится, что здешним властям дано задание найти мистера Блегена, которого считают подозреваемым в убийстве. Думаю, кто-нибудь его выдаст, если, конечно, он еще жив. В «Кларион» не упомянут наш визит в квартиру Блегена до официального обнаружения тела. Но я тем не менее не сомневаюсь: шериф в курсе, что мы стучались в дверь квартиры мистера Блегена.

Затем мы стали обсуждать другие темы, и почти сразу разговор зашел о записке, видимо написанной Магнусом Ларссоном и обнаруженной Холмсом в банковской ячейке.

– Что вы думаете об этом? – спросил я.

– Как бы я ни вчитывался, но единственное заключение, которое можно сделать, повторяет написанное черным по белому: Магнус Ларссон знал правду. Вот только правдой в этом деле, Уотсон, была ложь.

– Что вы имеете в виду?

– Ларссон пришел к выводу, что камень является подделкой.

– Это бессмысленно! – возразил я. – Мистер Ларссон был одним из ярых сторонников подлинности камня. До сих пор помню, как он решительно защищал артефакт в тот вечер, когда вы с Рафферти устроили алкогольное соревнование.

– Это было частью шоу, Уотсон. Мистер Ларссон был готов на публике защищать камень при любых обстоятельствах. Он просто повторял заученную молитву, и всё.

Я принялся размышлять, с чего вдруг Холмс сделал такой вывод.

– Так вы говорите, что он с самого начала собирался ввести в заблуждение короля Оскара и всех остальных?

– Вовсе нет. Лично я считаю, что сначала мистер Ларссон искренне верил, что камень подлинный. Но в какой-то момент он узнал, что это неправда, – возможно, изучив поподробнее язык и форму надписи, а может, что-то выяснив о Вальгрене. В любом случае он пришел к выводу, что артефакт – подделка.

– Почему вы так уверены?

– Я не уверен, но есть целый ряд обстоятельств, даже помимо записки в банковской ячейке, которые подводят к такому заключению. Задайте себе несколько вопросов, Уотсон. Почему Ларссон так и не проверил камень на подлинность, как обещал королю? Почему, когда Вальгрен нарушил договор о продаже, мистер Ларссон не обратился в суд? И наконец, почему мистер Ларссон во время нашей маленькой попойки в «Маджестик» специально подчеркнул, что раздумал продавать артефакт королю Оскару, а возлагал надежды на Карла Лунда, чикагского спичечного короля?

Я подумал минутку и ответил:

– То есть он беспокоился, как бы камень не попал в руки ученых.

– Именно, Уотсон. Магнус Ларссон был далеко не дурак. Как только он усомнился в подлинности находки, то сразу смекнул, что шведские рунологи, лучшие в мире, разобьют его в пух и прах. Надежды продать объект королю растаяли как дым. По той же причине мистер Ларссон не обратился в суд: он понимал, что тщательное исследование артефакта в суде закончится его дискредитацией. С другой стороны, он узнал от миссис Комсток, что Лунду особые доказательства подлинности не понадобятся. Я бы очень хотел узнать, сколько Лунд согласился заплатить, поскольку, я уверен, именно эта сумма движет теперь миссис Комсток и ее сообщниками.