Эллери Квин - Санаторий смерти

Когда они вышли на Ган Хилл Авеню, он остановился и достал из бумажника визитку. Нацарапал на ней пару строк и протянул Никки.

— Здесь адрес моей квартиры, — пояснил он. — Я написал несколько слов Анни, нашей экономке, — она позаботится о вас. Вот. А сейчас садитесь в первое же такси, которое поймаете, и езжайте туда. И сидите, не высовывая носа за дверь.

— Но почему бы мне не…

Он перебил ее.

— Это единственное место, где вас не будет искать полиция. К тому же оно явно уютнее, чем камера в женской тюрьме.

— Надеюсь, вы лучше знаете, что делать, — неуверенно проговорила Никки.

— Разумеется, — заверил он. — Я даже сознаю при этом, что меня могут счесть пособником убийцы. Но что мне остается? Ведь это я впутал вас в эту историю.

Никки глядела на него, широко раскрыв глаза.

— Но что же вы будете делать? Куда вы сейчас?

— Назад, в санаторий.

Он широко зашагал назад по дороге, по которой они только что пришли, и скоро скрылся в тени деревьев.

Вновь оказавшись в «Храме здоровья», Эллери поднялся в кабинет Брауна. Он как раз открывал его дверь, когда внизу, в холле, раздался голос отца. Тогда Эллери подошел к лестнице и, перегнувшись через перила, стал наблюдать, как миссис Браун, обливаясь слезами, обнимает девушку с каштановыми волосами — без сомнения, свою дочь Барбару.

— Ах, дитя мое, я так рада, так рада, — причитала она.

В дверях, возвышаясь над инспектором, будто гора, стоял сержант Велье, вертел в руках свою серую, фетровую шляпу и благостно ухмылялся. Ни дать ни взять — Санта Клаус, который пришел с подарком, подумал Эллери.,

Инспектор деликатно кашлянул.

— Миссис Браун, я дал вашей дочери обещание — если она поедет домой, я попытаюсь поговорить с ее отцом, и, если удастся, помирить их.

— Спасибо вам, инспектор. Огромное, огромное спасибо.

Миссис Браун с трудом оторвалась от Барбары.

— Мне, правда, неловко вмешивать посторонних в паши семейные дела, но мой муж болен… И к тому же он довольно упрям…

— Будет лучше, если я поговорю с ним наедине, — сказал инспектор.

— Конечно. Он у себя в комнате, наверху, на втором этаже. Вторая дверь справа от лестницы. Не знаю, инспектор, что и делать. Как бы уладить все это.

Эллери Квин бесшумно скрылся за дверью в кабинете Брауна. Едва он сел за огромный письменный стол, в дверь постучали.

— Войдите.

Дверь открылась.

— О, а ты тут что делаешь? — осведомился инспектор Квин. — Ты-то здесь при чем?

— Жду тебя, — ответил Эллери тоном послушного сына. — Мне сказали по телефону, что едешь сюда.

— А тебе какое дело? — проворчал инспектор. — Я хочу поговорить с Джоном Брауном.

— Тебя ждет крупное разочарование.

— Не беспокойся, со мной-то он будет разговаривать.

— Даже несмотря на то, что у него перерезана глотка?

— Что ты сказал? — Инспектору показалось, что он ослышался.

— Кто-то перерезал ему горло, — пояснил Эллери. — Он мертв-мертвехонек. Лежит вон там.

Он указал на дверь спальни.

— О боже ты мой, — сказал инспектор Квин и пошел поглядеть.

Некоторое время он осматривал безжизненное тело, затем окинул взором комнату.

— Чем перерезано горло — не нашел?

— Нет. Ни ножа, ни бритвы. Ничего даже похожего.

— Значит, убийство?

— Сильно смахивает на то, папа.

Инспектор снял трубку телефона, позвонил в управление и отдал краткие распоряжения. Положив трубку, он обернулся к Эллери и нахмурил лоб.

— А ты, собственно, что здесь делаешь?

— Ищу эту девицу — Никки Портер.

— И зачем тебе она?

— Хочу свернуть ей шею.

— Хм. Может быть, ты расскажешь мне, наконец, что тебе известно обо всей этой истории?

Эллери чистосердечно рассказал обо всем, что знал, опустив только то обстоятельство, что Никки одна находилась в запертых комнатах, где произошло убийство. Он ограничился рассказом о том, как искал ее и, не найдя в комнате доктора Роджерса, заглянул в комнаты Брауна, где обнаружил того с перерезанной глоткой. А поскольку знал, что отец уже едет сюда, не стал поднимать тревогу до его появления, но решил занять пост у дверей кабинета, за письменным столом, чтобы в комнаты никого не пускать.

— Скверная история, — проворчал инспектор Квин.

Потом вышел на лестницу и крикнул сердито:

— Велье! Сейчас же поднимайтесь наверх! Есть работа.

Детективы, эксперты по отпечаткам пальцев, фотографы приехали, исполнили свои функции и отбыли снова. Затем в «Храме здоровья» появился доктор Сэмюэль Праути, полицейский врач. Праути был старинным другом инспектора. На работе он обыкновенно был сумрачен и саркастичен. Он постоянно — и с полным на то основанием! — жаловался на обилие вскрытий, а потому расценивал каждое убийство как личное оскорбление и посягательство на свой досуг.

В пять часов вечера он, тяжело ступая, вошел в спальню Брауна, кисло кивнул инспектору и сержанту Велье, не заметил Эллери и склонился над трупом Брауна.

— Не понимаю, зачем вы вытащили меня сюда, — накинулся он на инспектора, едва взглянув на тело.

— Хватит брюзжать. Принимайся за работу, — ответствовал тот невозмутимо.

— Нет, это просто невозможно: только соберешься в первый раз в жизни вовремя уйти с работы домой — и на тебе, обязательно прикончат какого-нибудь дурня!

Праути сунул в зубы изжеванный конец сигарного окурка и еще раз поглядел на труп.

— Перерезана глотка. Рана шейной артерии. До свидания.

— Так легко вы от меня не отделаетесь.

— Да тут и слепой увидит, что этот тип умер от потери крови — а вам понадобилось тащить меня ради этого в Спьютен Дайвил.

— Как давно наступила смерть?

Праути ощупал конечности трупа и исследовал лужицу крови.

— Примерно два часа назад.

Взглянул на часы и добавил:

— Что-то около трех.

Инспектор повернулся к Эллери.

— А когда ты появился здесь, Эл?

— Чуть позже. В три пятнадцать, я бы сказал.

Праути поглядел на Эллери — так, будто заметил его только сейчас.

— Вам придется произвести вскрытие, Сэм, — сказал инспектор.

— Зачем, ради всего на свете? — возопил Праути. — Ведь даже слепому видно…

— Это убийство. Требуется вскрытие, — твердо сказал инспектор.

— Матерь божья! — жалобно всплеснул руками Праути. — За кого вы меня считаете? Я вам что, супермен — работать день и ночь?

— Я хотел бы, чтобы вы поискали яд. Может быть, кто-то попотчевал его предварительно мышьяком и только потом шутки ради перерезал глотку.

— Ночью-то я уж во всяком случае работать не буду. Этот номер не пройдет. Завтра утром приду на работу и мы вернемся к этому вопросу.

— На этот раз дело спешное, Сэм.

— На этот раз! А когда оно у вас не спешное, хотел бы я знать? Все! На сегодняшний вечер, во всяком случае, я договорился играть в покер. Билл и Джерри за последнюю неделю нагрели меня на шестнадцать долларов, и я намерен нынче вернуть свое — нравится это вам или нет.