Джо Алекс - Скажу вам, как погиб он

— Я полагаю, ты не пытаешься меня убедить, что нынче стало обыденным явлением убийство ученых дружеской страны лишь потому, что у них родилась какая-то хорошая идея? Так не делается.

— Ты прав и не прав. Трудно определить, какое влияние окажет работа наших ученых на формирование мирового рынка. Она ведь может полностью разорить тех, кто в силу обстоятельств вынужден будет пользоваться иными, уже устаревшими методами производства. Она может нанести удар по мировым производителям стали, по магнатам металлургической промышленности, да мало ли по кому еще?! Не знаю… Одно только мне здесь не совсем ясно…

— Что именно? — спросил Алекс.

— А то именно, что в таких случаях убийство людей является, как мне кажется, самой последней крайностью. Из этого письма следует, что какие-то могущественные силы знают об исследованиях Драммонда и Спарроу и хотят остановить ученых. Так вот, это немного расходится с логикой.

— Почему?

— Да потому, что гениев не убивают, как мух. Даже если их исследования могут привести к перевороту в промышленности, то таких людей всегда сначала можно попытаться купить, нейтрализовать, использовать в своих целях. Ведь они представляют огромную ценность для каждого, кто сможет их использовать. А мертвыми они будут стоить столько же, сколько два умерших чиновника. Подобных попыток подкупа, нейтрализации или использования ни один из наших ученых до сих пор на себе не ощущал. Кроме того, честно говоря, все это имеет несколько фантастический привкус. И если бы не…

— Понятно. Если бы не тот факт, что автор письма представляется человеком, находящимся слишком близко ко всем этим делам, вы бы не принимали этого всерьез?

— Примерно. Есть во всем этом что-то непонятное, что требует объяснения. Даже если мы вообразим себе некое государство или концерн, которым исследования Драммонда и Спарроу чем-то угрожают, то все равно такое еще ничем не спровоцированное покушение на их жизнь кажется весьма неправдоподобным во второй половине двадцатого века. Ведь еще даже не известно, в какой степени и действительно ли их труды окажутся важными. Мы лишь предполагаем, что это так. Оба ученых верят в это, но у меня есть информация, что их работа еще не закончена и что имеется ряд трудностей, да и, наконец, абсурдно было бы предполагать, что производители керосиновых ламп должны были убить Эдисона, который изобрел электрическую лампочку, а производители сальварсана — Флемминга, который объявил об открытии пенициллина. Промышленность не защищается от технического прогресса, а скорее стремится использовать его в своих интересах.

— Следовательно?

— Вот именно! Почем я знаю? В конце концов, все возможно. Об авторе этого письма мы не знаем ничего, кроме того, что написал он его на портативном «Ремингтоне» и опустил в почтовый ящик в Лондоне. Официально мы не придаем слишком большого значения письмам такого рода. Но когда речь идет о наших крупнейших ученых, ничего нельзя оставлять без внимания. Тем более, если письмо такого характера.

— Ну, хорошо, — сказал Алекс и невольно улыбнулся. — Получается, что пока им вроде бы ничего не угрожает, но если в одно прекрасное утро они оба будут найдены в своих постелях с большой дозой мышьяка в желудках, Скотленд-Ярд не очень удивится.

— Напротив, очень удивится! — Паркер встал. — Удивится, ибо к задачам Скотленд-Ярда относится, например, и то, чтобы граждан этой страны никто не кормил перед сном мышьяком. Послушай, Джо, — он подошел к другу и положил руку на его плечо, — сейчас я буду с тобой совершенно откровенен.

— Стало быть, до сих пор — не был?

— Был. Но не совсем. Это письмо поступило к нам две недели назад. За это время мы сделали все, что обычно делается в таких случаях. Мы поговорили с обоими учеными — исключительно деликатно, разумеется, — и окружили Саншайн Мэнор незаметной опекой. К счастью, усадьба удалена от больших поселений, и потому можно, не привлекая ничьего внимания, контролировать все передвижения посторонних лиц в ее окрестностях. К сожалению, на мое предложение поместить в доме одного из моих людей Драммонд ответил категорическим отказом. Надо признать, что ни он, ни Спарроу вообще не проявили ни малейшего беспокойства по поводу этого письма. И вот тут-то…

— Начинается моя роль?

— Да. — Паркер сел и налил себе виски, но отодвинул стакан и почти весело взглянул на стоящего перед ним Алекса. — Разумеется… гм… я получил разрешение на просмотр корреспонденции обитателей Саншайн Мэнор. Неделю назад я прочел письмо, в котором Иэн приглашает тебя в гости, а три дня назад — твой ответ, в котором ты благодаришь за приглашение и сообщаешь, что послезавтра приедешь туда на две недели.

— Гм… — сказал Алекс. — Учитывая, что законы нашей страны запрещают властям вмешательство в личную жизнь граждан и гарантируют, между прочим, тайну переписки…

— У нас есть параграф, касающийся общественной безопасности. В некоторых особых и мотивированных случаях он может быть применен. Нам показалось, что это как раз один из таких случаев, а Министерство внутренних дел признало наше решение правильным. Так что я читал эти письма, как бы это сказать, от имени Ее Величества Королевы. Разумеется, если бы не тот факт, что ты несколько раз спас мне жизнь…

— А ты — мне!

— Не в этом дело! — Инспектор махнул рукой. — Если бы не тот факт, что ты несколько раз спас мне жизнь, что мы вместе во время войны выполнили ряд совершенно секретных летных заданий и что, наконец, я лично поручился, что доверяю тебе, как самому себе, ты бы никогда обо всем этом не узнал.

— Понимаю. — Алекс сел, налил себе виски и пригубил. — Ты хочешь, чтобы я находился в Саншайн Мэнор как твои неофициальные глаза и уши. Но смогу ли я ими быть?

— Не знаю. Я не прошу тебя ни о чем особенном. Честно говоря, я разговаривал с Иэном пару дней назад, и он очень сердечно приглашал меня в гости, упоминая при этом, что пригласил и тебя. Его очень радует мысль о том, что мы усядемся втроем все вместе у камина и припомним былые времена. Разумеется, он отдает себе отчет в том, что я буду там как бы частично по службе, но, судя по его словам, я — единственный полицейский, которого он может вынести под своей крышей. К сожалению, я смогу приехать туда лишь на следующей неделе, потому что несколько дел задерживают меня в Лондоне. А судя по этому сумасшедшему письму, если только вообще можно принимать его всерьез, — опасность, которая якобы грозит нашим ученым, уже близка. Из самого ритма фраз следует, что автор знает о чем-то, что как бы висит в воздухе. Я хочу от тебя двух вещей: во-первых, ты взрослый, натренированный мужчина и друг Иэна, стало быть, после всего, что тебе стало известно, ты — наш союзник, который, будучи на месте, может в каком-то неожиданном критическом случае предотвратить то, чего я сейчас даже не могу определить. Во-вторых, я хотел бы, чтобы в качестве одного из гостей ты на месте сориентировался в ситуации. В настоящий момент в Саншайн Мэнор находятся шесть человек, не считая прислуги. Точнее, в данную минуту там находятся пять человек, но Сара Драммонд, талантом которой мы сегодня восхищались, как раз закончила свои выступления в этом сезоне и поедет к мужу на двухнедельный отдых. В имении также находятся Спарроу и его жена Люси.