Ричард Фримен - Поющие кости. Тайны дЭрбле (сборник)

— А как об этом узнали на станции?

— Машинист и его помощник, когда стащили тело с рельсов, побежали к ближайшей сигнальной будке и отправили телеграмму. Мне об этом начальник станции сказал, когда мы с ним шли по путям.

Торндайк поблагодарил носильщика, и мы пошли к станционному павильону, на ходу обсуждая полученные сведения.

— Наш друг, несомненно, прав в одном, — заметил Торндайк. — Это не несчастный случай. Человек, если он близорукий, глухой или просто глупец, может перелезть через ограду и попасть под поезд. Учитывая положение тела на рельсах, можно предположить две гипотезы: либо это самоубийство, как считает наш носильщик, либо человек был уже мертв или без сознания. Выводы будем делать, когда увидим тело, если, конечно, нас к нему допустит полиция. Вот как раз идут начальник станции и полицейский. Послушаем, что они скажут.

Но эти два официальных лица решили не принимать посторонней помощи. Тело осмотрит полицейский врач, и все сведения будут сообщены по обычным каналам. Однако карточка, предъявленная Торндайком, несколько изменила ситуацию. Неуверенно помяв ее в руках и скептически хмыкнув, инспектор тем не менее разрешил нам осмотреть тело, и мы вошли в павильон вслед за начальником станции, который зажег там газовую лампу.

Носилки стояли на полу у стены, их скорбный груз был по-прежнему накрыт брезентом. Рядом на большом ящике лежали саквояж, зонт и раздавленная оправа без стекол.

— Очки были найдены рядом с телом? — поинтересовался Торндайк.

— Да, рядом с головой, а стекло рассыпалось по всему полотну.

Торндайк что-то пометил в записной книжке и, когда инспектор откинул брезент, сосредоточил свое внимание на изувеченном трупе с отрезанной головой. Склонившись над этим жутким объектом, хорошо видимым при свете большого фонаря, который держал инспектор, он с минуту молча изучал его, потом выпрямился и тихо произнес:

— Думаю, две из трех гипотез мы можем отбросить.

Инспектор, быстро взглянув на него, хотел что-то спросить, но тут его внимание переключилось на чемоданчик, из которого Торндайк вынул пару небольших пинцетов.

— Мы не имеем права проводить вскрытие, — запротестовал он.

— Разумеется, нет. Я просто хочу заглянуть к нему в рот.

Оттянув пинцетом губу, Торндайк осмотрел ее внутреннюю сторону и стал скрупулезно изучать зубы.

— Вы не дадите мне свою лупу, Джервис? — обратился он ко мне, и я вручил ему свое складное увеличительное стекло.

Направив фонарь на мертвое лицо, инспектор с интересом склонился над трупом. Торндайк со своей обычной дотошностью медленно провел лупой вдоль неровных зубов и потом внимательно осмотрел верхние резцы. После чего осторожно вынул пинцетом крошечный предмет, застрявший между верхними передними зубами, и поместил его под лупу. Опережая его просьбу, я извлек из чемоданчика предметное стекло и препаровальную иглу. Когда Торндайк поместил предмет на стекло и расправил его иглой, я поставил на ящик его микроскоп.

— Каплю глицерина и покрывное стекло, пожалуйста, — попросил Торндайк.

Я подал ему пузырек. Торндайк капнул на предмет, опустил покрывное стекло и, поместив препарат под микроскоп, стал внимательно его рассматривать.

Взглянув на инспектора, я заметил на его лице слабую усмешку, которую он, поймав мой взгляд, вежливо попытался скрыть.

— Мне кажется, сэр, мы несколько уклонились в сторону, — извиняющимся тоном произнес он. — Нам не так важно знать о его ужине. Он ведь умер не от отравления.

Торндайк с улыбкой поднял на него глаза:

— В таких случаях для следствия нет ничего несущественного. Любой факт может иметь значение.

— Не понимаю, какое значение может иметь диета для человека, которому отрезало голову, — упрямо возразил инспектор.

— В самом деле? Разве нам не интересно знать, что ел человек, умерший насильственной смертью? Вот, например, эти крошки на жилете погибшего. О чем они могут нам рассказать?

— Да ни о чем, — упирался инспектор.

Торндайк собрал пинцетом крошки и, положив на стекло, тщательно рассмотрел их сначала под лупой, а потом под микроскопом.

— Теперь я знаю, что незадолго до смерти погибший ел печенье, скорее всего овсяное.

— Ну и что с того? Нам надо выяснить не что он ел, а какова причина его смерти. Самоубийство? Несчастный случай? Или преступление?

— Простите, но сейчас осталось узнать, кто его убил и с какой целью. Все остальное мне уже ясно.

Инспектор изумленно посмотрел на него:

— Быстро же вы делаете выводы, сэр.

— Но тут имеются все признаки убийства. Что касается мотива, то убитый был торговцем бриллиантами и предположительно имел при себе некоторое количество камней. Я бы на вашем месте обыскал его.

Инспектор презрительно хмыкнул.

— Это всего лишь домыслы. Погибший торговал бриллиантами, имел при себе нечто ценное, значит, его убили.

Он замолчал и, с упреком глядя на Торндайка, добавил:

— Вы должны понимать, сэр, что это следствие, а не конкурс для читателей в дешевой газетке. Я пришел сюда для осмотра тела.

Демонстративно повернувшись к нам спиной, инспектор стал методично выворачивать карманы погибшего, выкладывая найденное на ящик, где уже лежали зонт и саквояж.

Оставив его за этим занятием, Торндайк стал осматривать труп, уделив особое внимание подметкам ботинок, которые он, к нескрываемому изумлению инспектора, стал разглядывать через лупу.

— Мне кажется, сэр, ноги у него достаточно большие, чтобы разглядеть их невооруженным глазом. Но, вероятно, вы несколько близоруки, — съязвил инспектор, бросив взгляд в сторону начальника станции.

Торндайк добродушно усмехнулся и стал рассматривать предметы, выложенные инспектором на ящик. Кошелек и записную книжку он открывать не стал, предоставив это инспектору, а вот очки для чтения, складной нож, футляр для визиток и другую карманную мелочь подверг самому внимательному осмотру. Инспектор иронически наблюдал, как Торндайк поднимает очки к свету, чтобы оценить их преломляющую способность, заглядывает в кисет, изучает водяные знаки на папиросной бумаге и исследует содержимое серебряной спичечницы.

— Что вы надеялись найти в его кисете? — спросил он, выкладывая на ящик связку ключей.

— Табак, — невозмутимо ответил Торндайк. — Но я не ожидал, что там будет мелкая «латакия». Для папирос чистую «латакию» вообще не используют. Я, во всяком случае, такого не встречал.

— Вы очень наблюдательны, сэр, — заметил инспектор, покосившись на начальника станции.

— Согласен. Но в этой коллекции я не вижу бриллиантов.

— А может, их при нем и не было. Мы же не знаем этого наверняка. Зато на нем были золотые часы с цепочкой, бриллиантовая булавка и кошелек… — Инспектор высыпал содержимое кошелька себе на ладонь. — Двенадцать фунтов золотом. На ограбление не похоже. И после всего этого вы продолжаете настаивать на убийстве?