Дороти Сейерс - Срочно нужен гробовщик [Сборник]

— Двадцать четвертого апреля он вместе с принцем следует в Лондон. С ними войско в две тысячи человек и большое количество оружия.

— Зачем им понадобилось оружие?

— Не спрашивайте, не знаю. Я ведь только архивист. Дорсет, старший сын королевы от первого брака, завладел арсеналом и казной, хранившейся в Тауэре, и приступил к оснастке судов, чтобы обеспечить контроль над проливом. Приказы Государственного совета подписывались Риверсом и Дорсетом: «avunculus Regis» и «frater Regis uterinus» [148] Дядя короля и единоутробный брат короля (лат.). — Ричард даже не упоминался. Они действовали вопреки завещанию Эдуарда, если оно вам попадалось, возможно, помните: опекуном и до совершеннолетия принца протектором королевства должен был стать Ричард. Повторяю: Ричард, только он, и никто другой.

— Угу, это похоже на Эдуарда. Он верил в Ричарда беспредельно. Как в человека и государственного деятеля. Что же дальше? Ричард тоже собрал войско и двинулся на Юг?

— Нет. С ним было шестьсот дворян с Севера, все в глубоком трауре. В Нортхемптоншир Ричард прибыл двадцать девятого апреля. Похоже, предполагал присоединиться к кортежу из Ладло, так по крайней мере заявляют историки. Но кортеж, возглавляемый Риверсом, выступил из Ладло в Стони-Стратфорд. Кто действительно встречал Ричарда, так это герцог Бекингем, прибывший из Лондона с тремястами воинами. Вы Бекингема знаете?

— Знакомство у нас с ним шапочное. Он был другом Эдуарда.

— Вот он-то и поспешил увидеться с Ричардом.

— Чтобы рассказать, как обстоят дела в Лондоне?

— Напрашивается именно такой вывод. Приводить с собой триста человек только для того, чтобы выразить свои соболезнования Ричарду, — смысла нет. Ричард с Бекингемом тут же прибрали к рукам Государственный совет: в их свите знати хватало, — Риверс с тремясвоими помощниками был арестован и сослан на Север, а Ричард с племянником выступили в Лондон. Прибыли они туда четвертого мая.

— Ладно, с этим все ясно. И яснее ясного, что, если взять в расчет расстояние и время, рассказ Томаса Мора о сладкоречивом Ричарде, убеждающем королеву не посылать с принцем большого эскорта, — просто вздор.

— Бред, я бы сказал.

— Ричард вел себя так, как и следовало ожидать. Он, естественно, знал, о чем говорится в завещании Эдуарда, и в его действиях видны нормальные человеческие чувства: скорбь по умершему брату и забота о племяннике. Доказательства: заупокойная служба и присяга на верность принцу.

— Точно.

— Так когда же нарушается нормальный рисунок поведения? Меня, конечно, интересует Ричард.

— О, далеко не сразу. По прибытии в Лондон оказалось, что королева с младшим сыном, дочерьми и Дорсетом, сыном королевы от первого брака, схоронилась в Вестминстерской обители. Помимо этого, все протекало нормально.

— Ричард с племянником расположились в Тауэре?

Каррадайн уткнулся в свои записки.

— Не помню. Может, мне ничего об этом не попадалось. Я только знаю… О, вот оно! Нет, он поместил мальчика у епископа во дворце, что рядом с собором святого Павла, а сам остановился у матери, в Бейнардском замке. Вы знаете, где это? Лично я — нет.

— Знаю. Замок был резиденцией Йорков. Находился к западу от собора, на берегу Темзы.

— Понятно. Там Ричард оставался до пятого июня, потом с Севера приехала жена, и они перебрались в Кросби-Плейс.

— Дом до сих пор так называется. Его перенесли в Челси и, кажется, реконструировали, в последнее время я что-то не видел окна, которое прорубили по заказу Ричарда, но само здание сохранилось.

— Правда? — обрадовался Каррадайн. — Я немедленно отправляюсь туда. Ричард, мне кажется, вел себя очень обыкновенно. До приезда жены жил у матери, приехала жена — перебрался с ней в другое место. Кросби-Плейс — владение Ричарда?

— Нет, кажется, он арендовал дом у какого-то олдермена [149] Олдермен — старший советник муниципалитета; выбирается из членов го-родского совета или совета графства в Великобритании сроком на шесть лет. . Значит, вам не удалось обнаружить ни оппозиции, выступающей против назначения Ричарда протектором, ни перемены в его планах по прибытии в Лондон?

— Нет. А протектором он стал еще до того, как приехал в Лондон.

— Откуда у вас эти сведения?

— Из документов в городском архиве: его дважды называют протектором, дайте взглянуть: двадцать первого апреля менее чем через две недели после смерти Эдуарда, и второго мая — за два дня до прибытия в Лондон.

— Убедительно. Значит, все у него шло без сучка без задоринки? Не было никаких осложнений?

— Ничего такого я не нашел. Пятого июня Ричард отдает распоряжение о коронации принца, назначает ее на двадцать второе. Были подготовлены для рассылки сорок писем рыцарям, представленным к ордену Бани. Похоже, вручение ордена по традиции проходило в день коронации.

— Значит, пятого… — задумчиво произнес Грант. — А коронация назначена на двадцать второе. Да, времени для подготовки переворота он себе не оставил.

— Вот-вот. Были также заказаны для коронации королевские одежды принцу.

— Понятно. Что дальше?

— У меня пока все, — извиняющимся тоном сказал Брент. — Восьмого июня на заседании Государственного совета что-то случилось, но об этом рассказывается в «Мемуарах» Филиппа де Ком-мина, современника Ричарда, а мне пока не удалось их достать. Обещали экземпляр «Мемуаров» в издании Мандро 1901 года, но только завтра. Восьмого июня епископ Батский представил совету какие-то потрясающие сведения — вот все, что мне известно. Вы епископа из Бата знаете? Его фамилия Стиллингтон.

— Нет.

— Он состоял в совете колледжа «Всех душ», понятия не имею, что это, и каноником Йорка, что это такое — тоже не знаю.

— По крайней мере звучит солидно.

— Увидим.

— И кроме Филиппа де Коммина, не нашлось никаких других историков того времени?

— Никого, кто бы писал при жизни Ричарда. Коммин смотрит на события в Англии глазами француза, но французская точка зрения — все-таки не тюдоровская, если кому доверять, уж скорее ему, чем англичанину, писавшему при Тюдорах и для Тюдоров. Я припас вам чудный образчик того, как делается история. Историки такое понаписали! Вам известно, что Ричарду Третьему приписывают хладнокровное убийство принца Уэльского, единственного сына Генриха Шестого? Все это вымысел, если хотите знать. Можно проследить, как он возник и постепенно набирал убедительности. Если кто считает, что дыма без огня не бывает, пусть вспомнит о Ричарде. Дым, он тоже разный бывает, случается и дым от дымовой завесы.

— Да ведь Ричард был тогда совсем мальчишкой?

— Восемнадцать лет. По всеобщему мнению, он был храбрый воин. Они с сыном Генриха были ровесники. Хроники того времени единодушно, вне зависимости от политических пристрастии автора, утверждают, что принц Уэльский погиб в бою. А потом началось такое, что только руками разведешь.