Агата Кристи - Том 4

Эмма помолчала немного, затем продолжала:

— Конечно, в этом есть здравый смысл, и я с ним согласилась. Но если эта девушка, женщина, действительно та самая Мартина, о которой мне писал Эдмунд, то тогда, как мне казалось, мы должны встретить ее радушно. Я написала по ее адресу и пригласила приехать в Рутерфорд-холл повидаться с нами. Через несколько дней получила телеграмму из Лондона: «Очень сожалею, вынуждена срочно вернуться во Францию. Мартина». Больше от нее не было ни писем, ни каких-либо других известий.

— И когда это все произошло?

Эмма нахмурила брови.

— Это случилось совсем незадолго до Рождества, как мне кажется. Потому что я собиралась предложить ей провести вместе с нами рождественские праздники. Но брат даже слышать не хотел. Поэтому я попросила ее приехать через неделю после Рождества, пока вся семья еще в сборе. Телеграмма с сообщением о ее возвращении во Францию пришла как раз за несколько дней до Рождества.

— И вы предполагаете, что женщина, чье тело обнаружено в саркофаге, та самая Мартина?

— О нет, конечно, нет. Просто, когда вы сказали, что она по всей вероятности иностранка, то я никак не могла сдержаться, чтобы не подумать… А что если… может быть…

Голос ее умолк. Крэддок поспешил успокоить ее:

— Вы совершенно правильно поступили, что рассказали мне. Мы этим займемся. Но я бы сказал, что теперь трудно сомневаться, что женщина, написавшая вам письмо, действительно снова уехала во Францию. С другой стороны, есть определенные совпадения в датах, как вы и сами смогли догадаться. Вы слышали на следствии, что согласно заключению медицинской экспертизы смерть этой женщины произошла три-четыре недели тому назад. А теперь не волнуйтесь, мисс Крекенторп, и положитесь на нас. — Он добавил еще как бы невзначай. — Вы советовались по этому поводу с мистером Гарольдом Крекенторпом. А как отнеслись к этому ваш отец и другие братья?

— Конечно, я вынуждена была рассказать. На отца мой рассказ сильно подействовал. Он убежден, что все заранее подстроено, чтобы получить от нас деньги, — она чуть улыбнулась. — Мой отец всегда очень волнуется, когда речь заходит о деньгах. Он считает или делает вид, что считает, будто он очень бедный человек и должен беречь каждый пенс. Конечно, это неправда. У него большой доход, и он тратит едва ли четвертую часть его, или, вернее сказать, не тратил денег до тех пор, пока не установили высокие налоги на доходы. Естественно, он сумел скопить крупную сумму.

Она помолчала немного, потом добавила:

— Я рассказала о письме и двум другим моим братьям. Альфред как будто принял его за шутку, хотя и он думал, что здесь почти чистый обман. А Гедрика письмо просто-напросто не заинтересовало, он предпочитает заниматься исключительно самим собой. Мы решили, что всей семьей встретим Мартину и что попросим присутствовать при этом нашего адвоката мистера Уимборна.

— Что думал по этому поводу Уимборн?

— Мы с ним этого не обсуждали. Только собирались это сделать, но тут пришла телеграмма от Мартины.

— И вы ничего больше не предпринимали?

— Предприняла. Я написала в Лондон по тому адресу и попросила переслать мое письмо на новое местожительство Мартины, если она переехала. Но никакого ответа так и не получила.

— Довольно странно… Хм…

Он пристально взглянул на нее.

— А что вы сами обо всем этом думаете?

— Я даже и не знаю, что вам сказать.

— А как вы реагировали на письмо? Подумали ли вы, что письмо настоящее, или согласились с отцом и братьями? Кстати, что подумал ваш зять?

— О, Брайен думал, что письмо подлинное.

— А вы?

— Я не уверена.

— Какие чувства вызвала она у вас? Предположили ли вы, что эта девушка действительно является вдовой вашего брата Эдмунда?

Лицо Эммы смягчилось.

— Я обожала Эдмунда. Он остался самым любимым моим братом. Письмо мне казалось именно таким, какое такая девушка, как Мартина, могла написать при определенных обстоятельствах. Она очень естественно написала о том, как все произошло. Я поняла, что до конца войны она или же вышла снова замуж или жила вместе с каким-то мужчиной, который заботился о ней и о ее ребенке. А потом, возможно, этот человек умер или покинул ее, и ей показалось правильным обратиться к семье Эдмунда еще и потому, что Эдмунд сам этого хотел. Письмо казалось мне правдивым и подлинным. Но, конечно, Гарольд правильно считал, что если письмо написано мошенницей, то это должна быть женщина, которая хорошо знала Мартину и располагала всеми фактами, чтобы быть в состоянии написать такое подробное и правдоподобное письмо. Я должна согласиться, что это разумное замечание, но тем не менее…

Она замолчала.

— Вы хотели бы, чтобы это оказалось правдой? — мягко спросил Крэддок.

Она с благодарностью посмотрела на него.

— Да, я хотела бы, чтобы это было правдой. Я бы очень обрадовалась, если бы у Эдмунда остался сын.

Крэддок кивнул.

— Значит, вы говорите, что письмо на первый взгляд выглядит вполне достоверно. Удивительное здесь в последующих событиях: в том, что Мартина Крекенторп внезапно уехала в Париж и что вы с тех пор ничего о ней не знаете. Вы ответили на ее письмо доброжелательно и приготовились встретить в своем доме. Почему же, даже в том случае, если она вернулась во Францию, она вновь не написала? Это допускает возможность подумать о ней как о подлинно существующем человеке. Если она мошенница, все объясняется легче. Я подумал сначала, что вы, по-видимому, проконсультировались с адвокатом мистером Уимборном, и что за этим последовало выяснение различных обстоятельств, которые встревожили эту женщину. Вы сказали, что адвокату ничего не говорили. Но все же возможно, что кто-то из ваших братьев мог сделать что-нибудь подобное. Возможно, что у Мартины могли оказаться какие-то особые дела, подоплека которых не допускала расследования. Она могла рассчитывать, что будет иметь дело лишь с сестрой Эдмунда, которая обожала его, а не с искушенным в делах человеком. Она могла надеяться на то, что получит какую-то сумму денег от вас для малыша, — хотя вряд ли он теперь уже малыш, это должен быть мальчик приблизительно лет пятнадцатишестнадцати, — без многочисленных вопросов, которые ей могли задать. Но вместо легких денег Мартина обнаружила, что ей придется столкнуться с чем-то совершенно другим. И потом я могу предположить, что возникли бы серьезные юридические вопросы. Если бы у Эдмунда Крекенторпа остался сын, рожденный в законном браке, он стал бы одним из наследников состояния вашего деда?

Эмма утвердительно кивнула.

— Более того, из всего сказанного следует, что он в свое время унаследовал бы и Рутерфорд-холл, и землю, примыкающую к нему, которая в настоящее время в большой цене, так как нужна для постройки больших домов.