Александр Бородыня - Цепной щенок. Вирус «G». Самолет над квадратным озером

Толпа неспособна была уже больше кричать, она только постанывала, и тяжелые автоматы с деревянными некрашеными прикладами пока что молчали. Каждый здесь знал — финская варежка с двумя вшитыми пальцами не остановит руку, когда кто-то не выдержит, крикнет и побежит.

Теперь, стоя в этой толпе и опять переживая боль в молодом теле (боль эта была почти радостью, она была как режущий восторг, бегущий по венам), Д.Д. понимал все происходящее совсем иначе. Тогда, в прошлом, он не знал, а теперь знал точно, что какой-то чин НКВД заразился, вероятно, от приезжавшего перед тем уполномоченного, других свежих лиц в лагере в те дни не было.

На пару дней палач исчез из поля зрения зеков, лежал, вероятно, в кайфе, притворялся больным, а потом нежданно утром явился на перекличку и сгоряча заразил пятерых заключенных. Быстро понял, сволочь, что каждый из них заразит еще пятерку, и додумался, приговорил на всякий случай к смертной казни все триста человек, подонок!

Свежий и сухой холодный воздух, в котором низко висело над огромной плоскостью тяжелое небольшое солнце, просто опьянял Д.Д., будоражил всю его молодую кровь. Залп. Молодой Д.Д., охваченный страхом, закрутился на месте и, потеряв ориентацию, с криком рванулся сквозь толпу, он стал другим.

Под пулями люди падали, как частокол. Обмороженные, сгорающие на холоде эти тела с хрустом и стонами обрушивались в снег. Он выбрал направление и побежал в сторону солнца. Автоматной очереди он не слышал, горячо ударило в спину, несколько раз толкнуло. Со всего размаху он пролетел метра три вперед и ударился лицом в вечную мерзлоту.

Сознание не покинуло Д.Д. ни тогда, в реальности, ни теперь, во сне. Наверное, я умер, подумал он тогда, в прошлом. Он ничего не видел. Теплый мрак вокруг. Мрак тугой, как резина. Мрак, накрывающий, как вода. Сколько Д.Д. пролежал замертво, ни тогда, в прошлом, ни теперь он не смог бы точно определить.

Сработанную десятью автоматчиками братскую могилу невозможно было потом найти, невозможно было потом, сорок лет спустя, поставить памятник. Он лежал лицом вниз, и уже тогда, в прошлом, понимал это. В первой эйфории, вызванной болезнью, он будто увидел будущее. Теплые еще трупы сгрызут шакалы и волки и растащат кости на десятки километров, а конвой вернется в лагерь.

Он очнулся от смрадного дыхания возле уха. Он все еще лежал на животе, но уже скреб ледяными и оттого железными пальцами вокруг себя землю, уже впился в нее зубами. Волк медлил, почему-то не решался сразу взяться за горло, наверное, полуподвижный, но еще живой человек был для него необычной добычей.

Собственное тело хрустнуло, когда Д.Д. сел, согнувшись. Он открыл глаза. Вокруг полярный день, назойливое солнце. Побелевшие кучи сваленных пулями мертвецов. Убийц в полушубках уже не было, они сели в машину и уехали.

Среди трупов и белой поземки волки ныряли, как акулы в воде, серые, хищные от обилия крови. Вытянутая морда находилась прямо против лица Д.Д., желтые, как светильники, тусклые, как тяжелое солнце, глаза. Зверь тихо зарычал. Д.Д. ударил волка кулаком в шершавую морду и не почувствовал собственной окостеневшей руки, тот совсем по-собачьи заскулил и, приседая на задние лапы, подался назад. В масляных желтых глазах не было памяти. Волк сделал какой-то приниженный рывок и вцепился зубами в руку человека.

Тундра покосилась и пожелтела, руку резал невидимый скальпель. Легкими толчками желтизна перешла во мрак, и Д.Д. опять ощутил себя лежащим на кровати беспомощным стариком. Ощутил движение в своих венах, от этого движения он открыл глаза, мрак отступил, пролился с глаз черной теплой водой, и обозначилась палата, желтый ночник. Над постелью склонялось лицо Чекана.

— Тебе больно… Но это немножко, — сказал Чекан. — Извини, я не специалист по этому вопросу… — Д.Д. покосился на свою левую руку, в которую только что был сделан еще один, на сей раз отрезвляющий укол. — Поговорить надо! — Лицо Чекана расплылось в сальной улыбке. — Ты должен понять меня, вопрос серьезный, целая проблема. — Он выдернул иглу из вены, тоненькая струйка крови брызнула на одеяло. — А свидетели, понимаешь, не нужны. Вот и пришлось самому тебя уколоть. — Улыбка расплылась еще шире.

— Больно, — сказал Д.Д. и закрыл глаза. — О чем ты хочешь со мной еще поговорить? По-моему, все ясно. Уходи, ты мне противен, Чибрисов. Не могу на тебя смотреть.

Ему захотелось так же кулаком ткнуть в это круглое лицо, как он ткнул сорок лет назад кулаком в волчью морду, но рука, неподвижная и теплая, лежала поверх одеяла. Он даже не сжал пальцы, нельзя было показать раздражения. Если теперь он проснулся, то это шанс, маленький, но шанс, его нужно использовать.

— Посмотри, — Чекан медленно разматывал белый шелковый шарф, укутывающий его горло. Д.Д. чуть повернул голову. Горло Чекана пересекал знакомый розовый, рубец.

— Ты тоже? — спросил Д.Д.

— А ведь не было его, — Чекан от удовольствия чуть не показывал язык. — Ты смотрел, ведь не было! А знаешь, почему так?

— Догадываюсь, — Д.Д. опять закрыл глаза. — Говори, я слушаю, зачем пришел?

— Ты правильно догадался, после второго заражения шрам исчезнет, он появляется снова после третьего и пятого, — голос его звучал негромко, но возбужденно. — А ты думал, ты один такой остался?! Ты перенес болезнь один раз, а я уже шестьдесят пять… Ты знаешь, что я могу?..

«Ничего ты не можешь, — подумал Д.Д., он точно почувствовал это. — Напрасно вы пытаетесь вывести в провинции высшую расу. Эффект только от первого заражения. Заражаясь во второй и в третий раз, вы же ничего не получаете нового… Абсолютно ничего. С тем же успехом вы могли бы прививать себе сибирскую язву и вылечиваться от нее…»

— Вы меня не убили, потому что боитесь, что начнете резать друг дружку? Посвященный не может пострадать от руки посвященного? — вслух сказал он. — Вы по кругу заражаете друг друга и сбрасываете болезнь на своих, а излишки оставляете здесь в больнице умирающим?

— Я всегда знал, что ты умный. — Чекан все-таки показал кончик розового языка. — Но и я умный, — поросячьи его глазки светились. — Не глупее тебя. И знаешь, что я тебе скажу? — Но он больше ничего не сказал, маленькие чистые зубки подхватили кончик языка.

— Ладно, — наигранно вздохнул Д.Д. — Говори, зачем пришел? Зачем ты меня разбудил? Вы же меня, кажется, хотели сантранспортом в Москву отправить, тихо, без проблем? Зачем разбудил?

Довольно долго Чекан молчал, тикали часы на его руке, и раздавалось ровное дыхание очень здорового человека. Потом он сказал ласково.

— А помнишь, Давидик, как ты нас на ювелирку в Москве водил? Не помнишь? А я вот помню, про тебя говорили — гений! Откуда мне было знать тогда, что вся твоя гениальность — это вирус?.. А теперь, видишь, как вышло-то.