Буало-Нарсежак - Дурной возраст

— Если мой отец узнает… Достаточно, если нас остановит пост дорожной полиции. Ни документов, ни водительского удостоверения.

— Не бойся. На этой дороге нет никаких постов. И даже если бы был. С любой другой тачкой задержали бы.

Довод опровергнуть трудно. Однако Люсьен чувствовал неловкость при одной только мысли, что в машине отца… Словно доктор становился соучастником. Было тут что-то такое — он не мог точно сформулировать, — что усугубляло дело. Эрве угадал суть его замешательства.

— Да ничего тут опасного нет, — сказал он. — Это ведь шутка, и все тут. Не будем же мы городить бог знает что. Возьми ключи от дома. Будешь открывать двери, ты и провизию понесешь. Повторяю: все будет о’кей. В шесть вечера моя сестра в конторе, рассчитывается с мастером. Зять застрянет в бильярдной, в кафе у стадиона. Рабочие отправятся по домам. Останется Кристоф у бензоколонки. Но он не помеха. Такого случая никогда не представится… Ну! Пойдем, сыграем партию в пинг-понг. Я тебе отдаю пять очков.

Они спустились вниз, прыгая через лужи, пересекли двор, заставленный остовами машин, и встали под навес, освещаемый грязным фонарем. Эрве поставил там стол для пинг-понга. Они начали играть и вскоре забыли о телке.

«Пежо-504» остановилась у края тротуара. Люсьен за рулем, Эрве — рядом. В ожидании события молчали. Эрве достал капюшоны из мешка, разложил их.

— Положи себе на колени.

Фасад дома, где жила телка, походил на шахматную доску — один окна были освещены, другие темные. Внизу, на автостоянке, слабо поблескивали крыши машин. Эрве поднес к глазам часы со светящимся циферблатом.

— Шесть двадцать, — прошептал он.

— Мне надо вернуться домой в семь тридцать, — бросил Люсьен охрипшим голосом, его душило волнение.

Как раз в этот момент мимо проехала знакомая машина.

— Она! Давай! — крикнул Эрве.

Переключая сцепление, Люсьен едва не нажал тормоз. Голова кружилась, и машина проскользнула вперед.

— Поднажми, черт! — зашипел Эрве.

Мигалка впереди означала, что машина шла на поворот. Люсьен подкатил, увидел, как она маневрирует, пытаясь встать на место.

— Стой! Капюшоны! — рявкнул Эрве.

В одну минуту он был готов и помог Люсьену натянуть чулок.

— Гаси подфарники… Подойди тихонько… Дай ей время выйти… Здесь, хорошо.

Внезапно голос осип, звучал как из-под земли.

— Осторожно!.. Встань посередине аллеи… как только я выйду, развернись и открой заднюю дверцу… Быстро!

Люсьен проехал еще несколько метров и остановился буквально рядом с машиной. Эрве выскочил. Согласно инструкции, Люсьен вышел из машины, обошел вокруг. Он различал в темноте какую-то возню, услышал что-то вроде придушенного вопля. Ноги его уже не держали. Итак, свершилось! Вот оно какое, похищение. На ощупь открыл дверцу. Фигура с мешком на голове яростно дергалась в руках какого-то зловещего марсианина. Это было отвратительно и уродливо. Эрве грубо толкнул стонущую девушку в машину, придавил ее своим телом. Люсьен снова закрыл дверцу и сел за руль, но, прежде чем тронуться с места, обернулся и увидел Эрве, который делал ему знак снять капюшон. К счастью, приятель успевал обо всем позаботиться. Он отнял руку.

Пленницу трясло. Без сомнения, она плакала. Тело Люсьена налилось огромной свинцовой тяжестью. Руки дрожали. Он осторожно подал машину назад и выехал на улицу. Вокруг ни души. Маршрут не представлял ни малейших затруднений. В общем и целом справились. Он выехал из Нанта, держась от бульваров подальше. Скорость держал не более 50 километров в час. Вскоре выехал за пределы города. Вдруг послышался голос Эрве:

— Если еще дернешься, пристукну!

Эрве говорил ей «ты». Это было так неожиданно, так неслыханно, так неприлично, что Люсьен растерялся. Ну, разумеется, в похищение надо играть всерьез. Эрве прав. Здесь нет места мадемуазель Шателье, учительнице, которую охраняет сила нормативных правил и предписаний. Здесь всего-навсего маленькая, жалкая, запутанная женщина. «Забавно все-таки, насколько же, в сущности, я напичкан предрассудками! — подумал Люсьен. — Вот если бы мой отец был рабочим у станка!..».

Но времени вопрошать свою совесть не было. Скользкое выпуклое полотно дороги требовало внимания. Он старался изо всех сил не подкачать, всматриваясь в ближайшую перспективу, где ослабевал свет фар. Позади оставались почерневшие, мокрые изгороди, темные домишки, затопленные луга. В сущности, игра не стоила свеч. Но теперь они зашли слишком далеко!

Раньше, когда пытались оценить меру риска, когда обольщались насчет того, что готовилось нечто потрясающее, дело казалось увлекательным приключением. И вот все это заканчивалось мрачной и безрассудной вылазкой под дождем.

Эрве тронул Люсьена за плечо, и тот притормозил. Слева начиналась грунтовая дорога. Он перешел на вторую скорость. Вдалеке светлела полоса вздувшегося Эрдра. Машину порядком трясло. Брызги из-под колес летели в ветровое стекло, и «дворники» размазывали грязь; Люсьену то и дело приходилось включать стеклоомыватель. Было жарко.

— Стоп, — басом произнес Эрве. — Открывай ворота.

Словно одурев, Люсьен приоткрыл дверцу машины и высунулся наружу. Ворот не было. Дорога вела прямо к реке. Справа в лучах фар виднелся низкий домик: хибара. И он понял хитрость приятеля. Эрве хотел внушить пленнице, что ее привезли в большое поместье, окруженное парком. Не так уж глупо! Он вышел из машины, стараясь как можно громче топать по обочине, покрытой гравием. «Телка», конечно, ничего не слышала из-за мешка на голове. Но надо было делать вид, будто… потому что ситуация вновь становилась странной.

Эрве не обманул. Место было пустынное, глухое, топкое, сырое. Дождь поутих, но, казалось, легкие наполнялись не воздухом, а паром. Он вернулся и сел за руль. Медленно тронулся с места. Если она попытается определить расстояние, надо ее обмануть. Он остановился у самого дома, в маленьком дворике. Большой ключ — от входной двери. В заржавевшей замочной скважине его никак не повернешь. Наконец-то удалось. Прошел наугад в другой конец кухни, легко открыл дверь в комнату. Пахло сыростью, грибами, сточной водой. Все соответствовало описаниям. В свете подфарников можно было различить убогую обстановку кухни, изножье кровати в спальне. Двое суток в сырой темнице — веселого мало, но вынести можно. Он вернулся к машине — подсобить Эрве, который боролся с «телкой», пытаясь вытащить ее из машины. Молодая женщина сопротивлялась как могла. Отбивалась так, что юбка задралась выше колен.

— Тащи за ноги, — скомандовал Эрве.

Люсьен никогда еще не прикасался к женщине. Смущенный, пристыженный, он ухватил ее за тонкие щиколотки — они замерли, не в силах отвести взгляд от резинок, на которых держались чулки.