Владимир Кайяк - Чудо Бригиты. Милый, не спеши! Ночью, в дождь...

С Иваром мы познакомились так, как обычно знакомятся с новичками оперативной службы, прибывшими из университета или из школы милиции. Мне позвонили из районного отделения, что ночью задержана группа, специализировавшаяся на ограблении гаражей. Главарь только что начал сознаваться, чтобы к моменту суда иметь хоть какие–нибудь смягчающие вину обстоятельства. Его слезливые признания были вызваны еще и другой причиной: если милиции удастся найти какую–то часть из проданных вещей, то материальный убыток понесет покупатель краденого, а для виновного удержания по исполнительному листу сократятся как раз на эту сумму. Будучи рецидивистом, главарь не мог не знать этого. Группа совершила около тридцати ограблений, и два из них – в пределах моего участка. Дневников взломщики не ведут, и некоторые факты у них из головы улетучиваются, поэтому очень полезно бывает поприсутствовать во время дознания, задать кое–какие вопросы, относящиеся к интересующему участку, – практика показывает, что в таких случаях можно почерпнуть много полезных сведений.

В углу кабинета, где допрашивали преступника, сидел высокий парень атлетического сложения. Я понял, что он пришел сюда из какого–то районного отделения, с той же целью, что и я. Меня только удивило, что он все время что–то записывал в книжечку. Девять десятых сыщик должен держать в голове, а увековечивать все это на бумаге – задача следователя.

Тут кто–то вошел и сказал несколько слов на ухо моему коллеге за письменным столом. Он сразу выслал арестованного в коридор – оставить там его можно было смело, выход из здания все равно для него закрыт.

– Только что видели Лея Ненасытного. Он зашел в столовую, – сообщил нам коллега, вынимая из сейфа пистолет. Вокруг сразу началось оживленно–нервозное движение: заходили работники из соседних кабинетов, торопливо обсуждали, как действовать, проверяли, надежно ли закреплено оружие под мышкой – кое–кто совал пистолет прямо за пояс, если так казалось удобнее.

Тут выяснилось, что, как всегда, не хватает транспорта, раздобыли двое «Жигулей» и мотоцикл с коляской. Можно было, конечно, подождать помощи из городского управления, но в таких случаях каждая минута на счету, а из управления до отделения ехать с четверть часа. И вообще – просить о помощи не принято, всегда стараются обойтись своими силами.

Меня и того атлетического парня – любителя писать – конечно, сразу включили в команду. В качестве запасных, потому что мы были без оружия.

О существовании Лея Ненасытного я знал только по информативным сводкам, отражающим события в городе за сутки. В последнее время в связи с квартирными ограблениями это имя появлялось в них раза три или четыре: Лея узнали потерпевшие. Хозяин одной из квартир неожиданно пришел домой, когда воры – необычно большая группа из шести человек – уже завязывали узлы и запирали чемоданы. Тогда старший из взломщиков – не Лей Ненасытный, а другой, – угрожая револьвером, заставил мужчину молчать. Затем они привязали его к стулу, заткнули рот и, чтобы не скучал, даже включили телевизор. В том, что в остальных случаях кражи совершила также группа Лея Ненасытного, уверенности не было, однако «почерк» и число участников совпадало. Такая большая группа могла стать, – а фактически в то время уже стала, – чрезвычайно опасной, ее дальнейшее существование было чревато самыми неожиданными последствиями. Револьвер, должно быть, долго держали возле носа пострадавшего – в своем путаном заявлении он очень связно в двух местах написал: «Большой револьвер черного цвета. Ствол восьмигранный, на одной из граней на иностранном языке написано: J. B. Rouge Fils a Liege». Снизу на рукоятке было кольцо для шнурка, но теперь остался только выступ, который служил для кольца гнездом». В такой незавидной ситуаций, пожалуй, запомнишь и более длинные надписи оружейных фирм Льежа.

– Зайди, посмотри, что он там делает, – попросил меня коллега. – Ты не из Пардаугавы, тебя он не знает. Ему двадцать лет. Пышные черные волосы и длинное модное пальто с блестящими пуговицами.

Посты уже были расставлены, недоставало лишь конкретного плана действия. Столовая расположена рядом с рынком, поэтому народу здесь было много, но этих двоих я заметил сразу, только не мог определить, кто из них Лей Ненасытный – оба почти в одинаковых пальто с блестящими пуговицами, у обоих черные растрепанные волосы. Оба одинаково стройны и одинаково помяты, будто ночевали в стоге сена, на лицах – следы недавнего кутежа. Они прилежно хлебали суп, на столе рядом с тарелками стояли нераскупоренные бутылки пива. В столовой пиво не продавали, и, вздумай они распить бутылку, мы могли с помощью дежурного милиционера забрать их за административный проступок и отвести в какое–нибудь тихое место якобы для составления протокола. Но рисковать не хотелось. А если у дверей каждый бросится в свою сторону? Неизвестно, у кого из них в кармане револьвер, перестрелку допустить нельзя ни в коем случае: на улице полно народу. К тому же они и не собирались пить пиво: один встал и полез без очереди за компотами.

На радость тем, кто стоял за мной в очереди, я положил поднос обратно, взглянул на часы и быстро вышел. Этакий сверхзанятой человек, вынужденный, за нехваткой времени, мириться с урчанием в животе.

– Брать надо на улице, другой возможности нет, – сказал я коллеге, сев в машину. – Их двое.

Одна машина должна оставаться на месте, а другая отъехать метров на сто назад. Если, выйдя из столовой, они не станут переходить через улицу, нам повезет.

В тот момент, когда они поравнялись с одной из машин, из потока пешеходов вынырнули четверо, задние дверцы раскрылись как бы сами собой – и через несколько секунд эти двое уже сидели на мягких сиденьях, а по бокам – наши работники. Как они там вчетвером уместились – непонятно.

– Я же тебе ничего плохого не сделал, начальник, чего цепляешься? – развязно сказал более рослый и попытался зубами открыть бутылку с пивом, но ее отняли.

– Чего слоняешься среди бела дня? Почему не работаешь? – должно быть, они с моим коллегой были старыми знакомыми.

– Как не работаю? Работаю. В лесничестве. В Илзенском лесничестве. Мамаша у себя в Риге прописать отказалась.

Парни все еще не оправились от ночной пьянки, не отрезвели они даже в отделении, где им велели выложить все из карманов.

Но револьвера у них не было. Ничего не было. Только деньги – на двоих около двух рублей. И носовые платки, грязные, как половые тряпки.

– Пошли, потолкуем, – коллега повел Лея Ненасытного в свой кабинет.

Значит, револьвер там, где остальные члены группы. А где? Ясно, что адреса Лей не назовет.

– Ты, видно, совсем спился. С Феликсом поддавали? – значит, коллега знает обоих.