Владимир Кайяк - Чудо Бригиты. Милый, не спеши! Ночью, в дождь...

– Ты… серьезно?

– Нет, шучу! А вот тот тип, которого я имею в виду, может, не понимает шуток?

– Ну вот, еще раз подтверждается то, что природа не терпит пустоты! Даже гангстеры, оказывается, нужны. Поговори, дело не срочное, но я очень хочу помочь этим людям – они мне дороги и близки. Убивать, может, и не обязательно, а… Сколько это будет стоить?

– Таких расценок, профессор, не бывает. Но я думаю, что не очень дорого.

– Ловлю тебя на слове! Он довел этих людей до отчаяния. Им ничего другого не надо – просто чтоб больше не появлялся.

Винарт закончил регулировку карбюратора, вытер тряпкой запачканные маслом руки и захлопнул капот.

– В порядке?

– Фирма гарантирует. Засорился жиклер, поэтому мотор и глох на малых оборотах.

– Сколько?

– Не возьму же я с вас деньги за такой пустяк!

– Я так не согласен!

– Хорошо, сочтемся, когда приедете в следующий раз.

– Только не забудь! До свидания!

«Волга» стремительно рванулась с места, как на гонках – профессор любил ездить быстро.

Позже Винарт оправдывался сам перед собой: «Я вовсе не хотел быть замешанным в убийстве, идея добавить в водку хлороформа принадлежала Наурису.

Ведь я в медицине ни чуточки не разбираюсь, знаю только, что хлороформ применяют, когда необходим наркоз. Но ты не возразил, когда Наурис предложил это! Потому что хотел, чтобы Наурис стал убийцей, подумал – он окажется в твоей власти, но просчитался и теперь понял – он и тебе может всадить нож в живот. Без лишних эмоций – даже из–за денег. А теперь ему всегда не хватает денег, и он уже не выбирает средства, когда хочет их добыть. Как он однажды из–за пустяка подрался с парнем возле пивного ларька в Межапарке. Так двинул ему кружкой в лицо, что тот сразу свалился, заливаясь кровью. Ты испугался неприятностей – люди разбежались с криками: «Милиция!», ты пытался оттащить его, а он продолжал пинать лежащего парня ногами и под конец на глазах у всех сорвал с его руки часы. Нет, ты не собирался шантажировать Науриса и профессора, достаточно было сознавать, что ты способен на это. И все же тебе не удалось остаться в стороне, ты замешан, ты соучастник! Кто придумал привезти Грунского на украденной машине, а потом разобрать ее? Ты! Кто придумал, что Илгонис привезет жертву и больше ничего знать не должен? Ты! Ведь ты боялся – вдруг Наурис не сумеет своевременно угнать машину, а Грунский узнает Науриса и, заподозрив неладное, откажется ехать.

Соучастие в убийстве. Соучастие в предумышленном убийстве. Ужас! Какой я дурак!

Спасаться! Спасаться немедленно, пока еще не хватились. Когда станет допрашивать милиция, будет уже поздно! До допроса не должно дойти ни в коем случае!

Наурис скоро попадет за решетку, тут уж нет сомнений. Может быть, профессору и Спулге удастся его выручить еще раз, но поможет ли это? Разве что на неделю. А вообще–то… Провал не мешало бы ускорить. Только не из–за машин, а из–за чего–нибудь другого. Пусть обчистит квартиру… Телесные повреждения тоже сгодились бы… Этот парень возле пивного ларька в Межапарке… А если уголовное дело было заведено уже тогда и сейчас виновного разыскивают?

Свидетелей было много, следователь, может, даже обрадовался бы звонку… Очень было бы полезно в этой сложной ситуации Наурису на какое–то время исчезнуть со сцены. И для меня, и для самого Науриса полезно. Только про машины милиция не должна дознаться! А этот парень из Межапарка все же не годится – еще приплетут меня, ведь за мной судимость.

Грунского нельзя оставлять в кустах. Весной на него наткнутся рыболовы. Надо закопать».

Через несколько мгновений у Винарта созрел другой план. Лучше.

Ключ от профессорского гаража несложный, он его видел десятки раз…

Ехать. Сейчас же. Чтобы к утру вернуться.

Ночью ехать надо осторожно: только по середине шоссе, чтоб была возможность объехать с обеих сторон, вдруг кто–нибудь тащится без света, стоит на обочине или выскочит перед самым носом.

Хороша профессорская «Волга» – тянет что надо.

Он переехал речку. Вот и «Ценас». Луч фар погладил каменную стену дома.

Винарт включил свет в большом помещении и взялся за дело методично, медленно, как опытный криминалист.

Чтобы не смазать отпечатки пальцев, он брал стаканы со столика пинцетом, и каждый клал в отдельный полиэтиленовый мешочек. Затем настала очередь бутылки с водкой, вторую – с вином – он не нашел нигде. Видно, Наурис прихватил с собой и, выпив по дороге в Игавниеки, бросил где–нибудь в кустах.

Бутылка была почти полной – смесь водки с хлороформом, – и прежде всего он заткнул ее пробкой.

«Я, товарищ следователь, ничего не могу сказать по этому поводу, лично мне ничего не известно. С Грунским, – если вы утверждаете, что его фамилия Грунский, то я обязан вам верить, – я договаривался как с печником. Он обещал мне сложить камин, и я попросил Илгониса Алпа, чтобы тот его привез. Но, как потом выяснилось, он к работе не приступал. Договаривались мы по телефону, я даже не видел его ни разу. У меня к нему нет претензий, но за несделанную работу платить я тоже не намерен. Что? Умер? Ну, теперь–то мне хоть ясно, почему он не звонил больше».

Часть инструментов печника валялась на полу возле трубы, часть была в мешке.

Он все собрал.

У Винарта на хуторе было несколько небольших, но надежных тайников – Наурис и Илгонис знали только об одном из них. Между огромными ржавыми шестернями, когда–то приводившими в движение жернова. Вооруженный лишь карманным фонариком, он чуть было не замерз, ощупывая ледяное железо. Наконец все же отыскал щель, но глубоко совать руку было противно – словно в нору водяной крысы.

Есть! Пальцы нащупали и вцепились в промасленную тряпку, которой была обернута жестяная коробка. Сверток был большой, из щели вылезал с трудом, как пробка из бутылки.

Вернувшись в большое помещение, он положил сверток на стол и развернул тряпку. Коробка почти вся покрылась ржавчиной, хотя кое–где еще сохранилась краска и отдельные слова можно было разобрать: «В/О «Плодэкспорт“, солодовый экстракт».

На удивление, крышка подалась довольно легко.

Револьвер был завернут еще в одну промасленную тряпку.

Большой, тяжелый, весом с килограмм. Винарт не стал трогать оружие, чтобы не оставить отпечатков своих пальцев.

Еще с детства огнестрельное оружие вызывало в нем неприязнь, смешанную со страхом, – почти такую же, какую вызывала кровь. Видя, с каким восторгом мальчишки рассматривают оружие, он тоже пытался изобразить большой интерес, но у него это никогда не получалось правдоподобно.

Устройство револьвера было очень старое и простое, он увидел, что курок не взведен. Это его немного успокоило.

Опытным глазом слесаря он сразу отметил, что на рукоятке недостает кольца, куда вдевался шнурок. Городовые и царские урядники, которых теперь можно увидеть лишь на старинных фотографиях да в фильмах, крепили кобуру к ремню плетеным шелковым шнуром, завязанным замысловатой петлей. А на этом револьвере кольца не было, от него осталось лишь гнездо в том месте, где было кольцо.