Агата Кристи - Треснувшее зеркало

— Да, конечно. У меня есть негатив.

— Вы его не посылали в газеты?

Марго Бенс отрицательно покачала головой.

— Странно. Почему? Ведь снимок очень выразительный. За него могли недурно заплатить.

— Я бы ни за что этого не сделала, — сказала Марго Бенс. — Если ты случайно заглянул в чью-то душу, неловко получать за это деньги.

— А вообще вы знакомы с Мариной Грегг?

— Нет.

— Вы ведь из Штатов?

— Я родилась в Англии. Правда, училась в Америке. Вернулась оттуда года три назад.

Дермот Крэддок понимающе кивнул. Он знал ответы на свои вопросы. Они лежали среди прочих сведений на его рабочем столе. Девушка, казалось, отвечает искренне. Он спросил:

— А где вы учились?

— На студии «Рейнгарден». Какое-то время занималась в мастерской Эндрю Куилпа. Он мне очень много дал.

«Студия „Рейнгарден“ и Эндрю Куилп»… — Крэддок вдруг насторожился. Имена показались ему знакомыми.

— Значит, вы жили в Севен-Спрингсе?

Она смотрела на него с интересом и удивлением.

— Вы неплохо обо мне осведомлены. Вы что, наводили справки?

— Вы очень известный фотограф, мисс Бенс. О вас, между прочим, писали в газетах. Почему вы приехали в Англию?

Она пожала плечами.

— Просто люблю перемены. Кроме того, я ведь вам говорила, что родилась в Англии, хотя еще в детстве попала в Штаты.

— Наверное, в совсем раннем детстве?

— В пять лет, если вас это интересует.

— Да, интересует. Мне кажется, мисс Бенс, вы могли бы рассказать мне больше того, что рассказали.

Лицо ее приняло более жесткое выражение. Она смотрела на него не мигая.

— Что вы хотите этим сказать?

Дермот Крэддок взглянул на нее и рискнул. Для начала у него было совсем немного: студия «Рейнгарден», Эндрю Куилп и название города. Но у него было чувство, будто за спиной его стоит старая мисс Марпл и подзадоривает его.

— Мне кажется, вы знаете Марину Грегг лучше, чем пытаетесь мне это внушить.

Она рассмеялась.

— Докажите. Это ваши фантазии.

— Фантазии? Не думаю. И доказать можно, это только вопрос времени. Ну, мисс Бенс, не лучше ли рассказать правду? Что Марина Грегг в детстве удочерила вас и что вы прожили у нее четыре года.

Она резко, со свистом втянула в себя воздух.

— Разнюхал, мерзавец, — прошептала она.

Он был слегка ошарашен, насколько это отличалось от ее прежней манеры. Она встала, тряхнув своими черными волосами.

— Ну, хорошо, хорошо, правда! Да. Марина Грегг забрала меня с собой в Америку. Нас у матери было восемь. Она жила в какой-то трущобе. Она была, наверное, одной из сотен женщин, которые пишут первой попавшей кинозвезде, которую случайно увидели или о которой слышали краем уха, и рассказывают душещипательную историю, умоляя усыновить ребенка, которому родная мать ничего не может дать. Меня от всего этого просто мутит.

— Вас было трое, — подсказал Дермот. — Трое детей, взятых на воспитание в разное время и в разных местах.

— Да, верно. Я, Род и Ангус. Ангус был старше меня, а Род почти младенцем. Мы жили замечательно. Просто замечательно! У нас было все! — Она с издевкой повысила голос. — Одежда, машины, роскошный дом, слуги, великолепное образование, воспитание и превосходная еда. Всего в избытке! И она сама, наша «мамочка». «Мамочка» в кавычках, которая играла свою роль и кудахтала над нами, как наседка, позируя перед фотографами! Ах, какая милая, сентиментальная картина!

— Но она действительно хотела иметь детей, — вставил Дермот Крэддок. — Это не было просто рекламным трюком.

— Возможно. Да, наверное, это действительно было так. Она хотела детей. Но она не хотела нас! Во всяком случае, по-настоящему. Это просто был великолепно разыгранный спектакль. «Моя семья». «Как восхитительно иметь свою семью». А Иззи ей потворствовал, хотя он-то должен был понимать, что к чему.

— Иззи… Это кто — Исидор Райт?

— Да, ее третий или четвертый муж, забыла какой. Вообще-то отличный человек. Думаю, он понимал ее и иногда тревожился за нас. Он был добр с нами, но не прикидывался отцом. Он не чувствовал себя отцом. По-настоящему его волновала только его писательская работа. Я потом прочла кое-какие его вещи. Мрачные и довольно жестокие, но сильные. Думаю, когда-нибудь его назовут великим писателем.

— И как долго это продолжалось?

На губах Марго Бенс вдруг появилась кривая ухмылка.

— До тех пор, пока ей эта роль не надоела. Нет, не совсем так. Она узнала, что у нее будет собственный ребенок. — Марго вдруг горько рассмеялась. — И все кончилось! Мы были больше не нужны. Мы хорошо сыграли свою роль живых кукол, но по-настоящему ни капли ее не волновали. Ни капли. Она, конечно, щедро от нас откупилась. У нас были и дом, и приемная мать, и деньги на образование, и приличная сумма для выхода в жизнь. Никто не может упрекнуть ее в том, что она вела себя некорректно или некрасиво. Но мы никогда не были ей нужны. Единственное, что ей было нужно, — это собственный ребенок.

— Ее нельзя осуждать за это, — мягко заметил Дермот.

— Я не осуждаю ее за то, что она хотела иметь собственного ребенка! Но как же мы? Она забрала нас у родителей, вырвала нас из нашей среды. Если хотите знать, моя мать продала меня за миску похлебки, без всякой выгоды для себя. Она продала меня потому, что была ужасно глупой и думала, что у меня «будет все». Она думала, что делает лучше. Лучше… Если бы она знала!..

— Вы до сих пор ожесточены…

— Нет, теперь уже нет. Но горько вспоминать те дни. Мы все тогда были полны горечи.

— Все?

— Пожалуй, кроме Рода. Его вообще ничто никогда не волновало. И он ведь был еще совсем маленьким. Ангус чувствовал то же, что и я, но, по-моему, был настроен более мстительно. Говорил, что когда вырастет, придет и убьет ребенка, которого она родит.

— A вы знали о ребенке?

— Ну, конечно, знали. И все знают, что произошло. Она просто с ума сходила от радости, что он родится, а он оказался дебилом! Так ей и надо. Дебил — не дебил, но она не хотела, чтобы мы вернулись.

— Вы ее ненавидите?

— А за что мне ее любить? Она сделала по отношению ко мне самое ужасное, что можно сделать по отношению к другому человеку. Уверить его в том, что вы его любите и он вам нужен, а затем дать понять, что все это было ложью.

— А что стало с вашими… назовем их для удобства братьями?

— О, нас потом разбросало в разные стороны. Род занимается фермерством где-то на Среднем Западе. У него счастливый характер, он всегда был таким. Ангус? Не знаю. Потеряла его из виду.

— Его так и не оставила жажда мести?

— Не думаю, — ответила Марго. — Это чувство трудно носить в себе долго. Когда мы с ним виделись последний раз, он сказал, что собирается стать актером. Не знаю, удалось ли ему это.

— Однако вы ничего не забыли, — заметил Дермот.