Батья Гур - Убийство в кибуце

Глядя по сторонам в надежде найти Срулке и при этом тайно желая встретиться взглядом с Оснат, он пришел к выводу, что, по крайней мере в одном отношении, кибуц продолжает развиваться весьма успешно: детей было столько, что впору удивиться, как кибуцникам хватает времени на что-нибудь еще.

Церемония между тем началась. Аарон так и не увидел Оснат, но, даже если бы и увидел, все равно не осмелился бы открыто заглянуть ей в лицо. На сцену пригласили сначала садоводов, потом овощеводов. Двое детей и двое мужчин взяли корзины с плодами, поставили их к стене из сена и подошли к микрофону. Они стали перечислять, что растет в садах, и назвали такие экзотические фрукты, как манго, авокадо, киви и ананасы, но даже не упомянули привычные всем виноград и абрикосы. Аарон опять почувствовал, что его предали. Корзины выглядели так, словно их недавно сняли с витрины какого-нибудь шикарного магазина в Тель-Авиве. Соломенные корзины, которыми испокон веков пользовались на этой земле, как-то не вязались с экзотическими плодами. Потом настал черед хлопководов. За ними вышли рабочие пошивочной мастерской и текстильной фабрики, одетые, как заметил Моше, «в наши последние модели» — при этом он указал на Фаню, которая возглавляла мастерскую с незапамятных времен. Ближе к концу церемонии появились полеводы, а за ними — озеленители. И опять среди них не оказалось Срулке, которого, несмотря на его солидный возраст, все считали лучшим цветоводом. Последней на сцену вытащили корзину, набитую банками с кремом от морщин: на деньги от продажи крема и существовал сейчас кибуц. Перед парадом сельскохозяйственной техники вдоль стены прошли дети с осликом, украшенным гирляндой из гвоздик, девчушка в белом платьице пронесла на плече белого пушистого кролика, а за ней двое малышей проволокли большую корзину с цыплятами.

Наконец, вдоль увитой цветами стены продефилировали одиннадцать молоденьких женщин. На руках они держали малюток, родившихся в этом году. И тут же следом двинулась техника. Девушки, стоявшие на медленно движущихся платформах, принялись осыпать всех конфетти и золотым дождем.

Было жарко, но не душно — чувствовался сухой горячий воздух, характерный для северной части пустыни Негев. Хотя время подошло к шести часам вечера, солнце еще стояло высоко, и дети весело скакали в клубах пыли, поднятой машинами. Все поднялись и стали отводить детей подальше от гусениц. Дети трактористов восседали вместе со своими отцами в кабинах. За рулем хлопкоуборочного комбайна сидел бронзовотелый юноша, ничем не выдавая своей радости от того, какое впечатление он производит на остальную ребятню, а главным образом — на девчонок, многие из которых были в белых платьях, подчеркивавших их красоту и молодость.

Хор в это время пел: «В наших амбарах полно пшеницы, в бочках полно вина, а в домах играют дети», — и Аарон подумал, что еще никогда слова песни так не соответствовали действительности. Глядя на происходящее, трудно было предположить, что газеты пестрят статьями о финансовых трудностях кибуцев по всей стране, а в кнессете, особенно в комиссии по образованию, постоянно обсуждают их проблемы. Моше успел рассказать ему, что они помогают всем, особенно другим кибуцам, обремененным долгами. Члены кибуца могли себе позволить и отдых за границей, а дети их жили отдельно от родителей не из-за финансовых трудностей, а исключительно из-за решения совета кибуцев, где преобладали консерваторы.

Аарон, продолжавший выглядывать Оснат, увидел, что рядом с ним стоит Дворка, прикрывая глаза ладонью от солнца. Она держала за руку малыша лет пяти. Аарон подумал, что этот ребенок мог быть сыном Оснат и внуком Дворки. Он заметил, как она состарилась с тех пор, как он видел ее в последний раз. «Ей уж, пожалуй, за семьдесят», — сказал он за ужином Моше, и тот, утвердительно кивнув, ответил: «Семьдесят два».

С тех пор как Аарон был в кибуце последний раз, прошло уже восемь лет. Получив приглашение на двойной праздник — юбилей кибуца и Шавуот, он сразу подумал об Оснат. С последней их встречи прошли годы. Сколько точно, он не знал, но силился вспомнить. С одной стороны, он, даже будучи депутатом кнессета, не упускал случая упомянуть о том, что его молодость прошла в кибуце, а с другой — всякое воспоминание о нем наполняло его сердце грустью. С каждым разом ему было все труднее приезжать сюда. По телефону Моше сказал: «Имей же совесть — пятьдесят лет не каждый день случается!» Удивительно, но в этот раз он даже не заставлял себя приехать. Ему хотелось увидеть Оснат, однако вместо твердого согласия он все же произнес ничего не значащее: «Я постараюсь». С утра он съездил по делам в небольшой городок и лишь на обратном пути в последний момент резким движением руля направил машину на дорогу в кибуц.

На въезде у него возникло чувство, что он — победитель, возвращающийся домой. В предыдущий приезд он уже был преуспевающим юристом, но слава о нем не успела дойти до кибуца. А сегодня вряд ли кто-нибудь оставил бы без внимания его визитную карточку. Но к победному чувству примешивались и другие. В том числе — и особенно — чувство стыда.

Ставя свою машину на парковке в квартале «Нарцисс», где жил Моше, он заметил двух молодых парней, которые глазели на него с праздным любопытством. Они были в темно-синих комбинезонах, один держал в руках большую дрель. Аарон решил, что они узнали его по фотографиям в газетах и частым появлениям на телеэкране, но, когда он проходил мимо, парни не сказали ни слова, и Аарон так и не понял, узнали они его или были слишком поглощены работой, чтобы обратить на него внимание.

Когда он за обедом подошел в столовой к Дворке, то с удивлением увидел растерянность на ее лице. Поначалу он даже подумал, что она его не узнала, но Дворка кивнула и пожала ему руку, хотя рукопожатие у нее вышло каким-то вялым, а на лице не появилось улыбки. Прежде чем убежать, она успела спросить: «Ну, как ты?» — но тон вопроса не предполагал ответа. Когда же он сделал попытку продолжить разговор, она стала старательно озираться, словно искала глазами кого-то в толпе. Аарон кашлянул и сказал: «Еще увидимся, наверное. Мне бы хотелось с тобой кое о чем поговорить». Только после этих слов он ощутил на себе ее осмысленный взгляд, от которого снова почувствовал себя ребенком, не умеющим что-либо скрыть.

Несколько секунд она смотрела на него оценивающе, а потом, видимо придя к соответствующим выводам, сказала: «Жду тебя сегодня вечером, если решишь остаться в кибуце. Конечно, нам есть о чем поговорить». Аарон согласно кивнул, стоя с подносом в руках перед стойкой с первыми блюдами. Чтобы пожать ей руку, ему пришлось задержаться и поставить поднос, отчего за ним сразу же возникла небольшая очередь.