Батья Гур - Убийство в кибуце

— У меня здесь было много времени порассуждать, — заговорил Мероз, — и о жизни вообще, и об Оснат, и о том, что случилось. Но чем больше я думаю, тем труднее мне объяснить все происшедшее. Все настолько странно. Я даже не могу представить, как к этому отнеслись в кибуце. Как они там? — спросил он у Михаэля голосом, в котором слышалась целая гамма чувств. — Впрочем, вы же не об этом хотите со мной поговорить. Вы хотите обсудить со мной газету. Что вам в ней показалось странным? — Мероз вопросительно посмотрел на Михаэля. — Неужели заключительный этап сбора хлопка? Оказывается, они до сих пор делают деньги на хлопке. — Теперь в его голосе звучала грусть, как тогда, когда он говорил об Оснат. Он просматривал газету и остановился на абзаце, отмеченном черным фломастером. Эти строки он прочел с особым вниманием, потом свернул газету и вздохнул. — И что вы здесь нашли? — спросил он у Михаэля. — Вы ведь даже отметили нужное место. Ради этого вы проделали весь путь? — Мероз поплотнее закутался в халат. — Что вам кажется в этом сообщении особенно важным?

— Собственно, я не знаю, — ответил Михаэль, — важно ли это, но то, что это странно, я не сомневаюсь. Вот эта фраза в скобках. — Мероз прочитал еще раз. — Я думал, что она с вами обсуждала эту статью. Может быть, что-то ее тревожило?

Мероз вздохнул:

— У нее были свои причуды, многое для нее было делом принципа. Я думаю, что в других номерах газеты вы тоже что-нибудь сможете найти.

— Да, я их читал. Но такого там не нашел. Это нечто особое. Как вы думаете, на какую общественную собственность она намекает?

— Я не знаю. Разве в кибуце есть что-нибудь такое, что можно продать без ведома остальных?

— Скажем, что-нибудь нематериальное — знания, информация? — произнес Михаэль, сам удивляясь тому, что говорит. — Она с вами говорила когда-нибудь о производстве косметики? — неожиданно спросил он.

— Нет, — ответил Мероз, — она почти ни разу не упоминала об этом, да и то только в связи с наемным трудом и многосменной работой. Но какое отношение эта статья имеет к косметическому производству?

— Подумайте, — сказал Михаэль, вставая, чтобы из кармана брюк достать пачку сигарет, — что можно продать в кибуце, чтобы никто об этом не знал? В вашем кибуце.

Мероз потер заросший щетиной подбородок.

— Однажды, — задумчиво начал он, — Феликс придумал систему орошения, которую украл один предприниматель и стал выпускать. Но это было очень давно. Феликс изготовил всего один экземпляр, который мы испытали. Тогда никто не говорил о техническом потенциале кибуца, и он сделал этот дождеватель, чтобы решить конкретную проблему. — Постепенно голос его стих, и он подозрительно посмотрел на Михаэля. — Куда вы клоните?

— Куда? К производству косметики. В вашем кибуце. Вы знаете, сколько может стоить рецепт дорогого крема для лица?

— Нет, — ответил Мероз, — я не знаю. Но это слишком по-американски, чтобы об этом можно было говорить здесь. Даже если существует промышленный шпионаж, то никто из кибуца… — Тут он сам засомневался в том, что хотел сказать. — Конечно, после того, что случилось, заявлять, что в кибуце чего-то не может быть, уже неуместно. Но я к этому пока не привык.

— Вы когда-нибудь читали, сколько прибыли приносит производство косметики? — спросил Михаэль, и Мероз ответил отрицательно, поскольку никогда не интересовался этим вопросом. — А я интересовался, — продолжал Михаэль. — Раньше я думал, что такие цифры возможны только для крупных компаний. В прошлом году, когда вся промышленность в стране переживала кризис, это предприятие процветало и давало огромную прибыль, благодаря патентам, принадлежащим кибуцу. Речь идет о креме Дейва на основе кактусов и о им же изобретенной упаковочной машине.

— Хорошо. Производство — прибыльное… — И тут на лице Мероза появилась гримаса боли.

— С вами все в порядке? — спросил Михаэль с неожиданным участием в голосе.

— Да, — ответил Мероз, — все нормально. Просто периодически накатывается слабость, особенно когда долго сижу.

— Она никогда не говорила с вами о производстве? О промышленном шпионаже?

— Никогда, — заверил его Мероз.

— Как вы думаете, кого она имела в виду, когда писала «отдельные руководители»?

— Чтобы догадаться, не нужно быть гением, — сказал Мероз. — Сколько начальников в кибуце? Секретарь, казначей, генеральный директор, а также члены нескольких комитетов. И если следовать вашей логике, то вас должен интересовать человек, имеющий отношение к экономическим вопросам.

В тот же вечер, после длительной беседы с Дейвом, Михаэль постучал в дверь дома Джоджо и попросил его выйти на улицу. Джоджо нерешительно поглядел через плечо в комнату, где работал телевизор, и сказал кому-то, что вернется через минуту. Уже на улице он спросил у Михаэля:

— Вы точно не хотите войти в дом?

— Будет лучше, если мы пройдем ко мне, — сказал Михаэль, глядя на тонкие ноги Джоджо и широкие шорты. Даже в тусклом свете фонаря Михаэль видел, как по лбу его собеседника сбегали крупные капли пота.

— Я только что пришел с собрания, — сказал Джоджо, — и очень устал.

Но Михаэль, не обращая внимания на его слова, пошел в направлении старого секретариата.

Джоджо не смог унять дрожь в руках, даже когда положил их на колени. Он прочел газетный лист, который Михаэль расстелил перед ним на кровати. Сам Михаэль сел в кресло, предварительно поправив кирпич, служивший ножкой.

Джоджо молчал.

— Итак, что вы хотите сказать? — спросил Михаэль, стараясь говорить как можно спокойнее.

Джоджо пожал плечами. Когда он попытался что-то сказать, вместо слов раздался невнятный хрип. Он уставился в пол, и Михаэлю пришлось сдержать желание основательно его потрясти. «Может, и вправду зря я затеял с ним разговор в конце дня», — подумалось ему, однако в его голове снова стал отстукивать метроном, и он понял, что лишнего времени у него нет.

— Смотрите, — сказал Михаэль, наклоняясь над кроватью, на которой сидел Джоджо, разглядывая кончики своих пальцев, — лучше без обиняков скажите все, что вы должны сказать. Поверьте, это для вас лучший вариант.

— Что я должен сказать? — спросил Джоджо. В свете голой лампочки, висевшей под потолком, Михаэль увидел, как его веснушки стали бледнеть.

— Вы прекрасно знаете, что должны сказать, и отпираться бессмысленно, особенно после того, как я поговорил с Ронни, менеджером производства косметики.

— И о чем же, по-вашему, я должен говорить? — упорствовал Джоджо.

Михаэль повысил голос:

— Не о погоде, конечно. Расскажите лучше о ваших разногласиях с Оснат по поводу производства. — Джоджо молчал. Михаэль закурил и посмотрел на часы. — Будем сидеть здесь до тех пор, пока вы не заговорите. Вы должны были рассказать мне об этом уже давно, по крайней мере три дня назад. — Джоджо продолжал молчать. — Ладно, — сказал Михаэль так, как будто его терпение на этом закончилось, — я знаю даже название крема для лица, который вы передали швейцарской фирме, и знаю, как выжил кибуц, когда накрылись акции банка. Я знаю почти все, но меня интересует, как Оснат об этом догадалась?