Мартин Дэвис - Загадочная птица

Они начали шутить и смеяться. Вначале нерешительно, затем чаще и непринужденнее. Отношения между ними стали проще. Она начала называть его по имени, а он, прощаясь с ней вечером, сознавал, что его уже не так тянет к исследованиям.

Однажды, когда Фабрициус в очередной раз восхитился ее рисунком, она произнесла:

— Знаете, а это последний. Все. Работа с эскизами Мадейры завершена.

— Неужели? — Он стал перебирать сложенные на столе акварели. — Дивная работа. Они, несомненно, украсят коллекцию ботанических рисунков мистера Банкса.

Мисс Браун серьезно посмотрела на него и качнула головой:

— Мы об этом не говорили.

— Как же так? Ведь они обязательно должны быть где-то выставлены.

Она отложила кисти и, не поворачивая головы, спросила:

— Скажите, Йоханн, вы слышали о французе по фамилии Мартин? Он довольно часто бывает в Лондоне.

— Я знаком с мсье Мартином, — ответил он. — Он и сейчас в Лондоне.

— Я тоже с ним знакома. Джозеф приводил его сюда однажды.

— Почему вы интересуетесь?

— Да… просто так. — Она продолжила собирать кисти и краски.

С этого дня Фабрициус все сильнее ощущал тревогу, которая омрачала наслаждение ее обществом. Лето еще было в разгаре, а его не покидало предчувствие конца. Вернется из Уэльса Банкс, эта очаровательная женщина закончила свои рисунки. Она беременна, на седьмом месяце, скоро станет матерью. Банкс — отцом. А он вернется в Данию к своим исследованиям.

Однажды Фабрициус не выдержал. Они сидели в гостиной, наступил вечер, пришла пора прощаться. Он искоса поглядывал на ее руку, изящную и нежную, совсем близко от его руки и вдруг, движимый неведомым импульсом, схватил эту руку и сжал, много сильнее, чем намеревался.

— Мне нужно знать… когда ваше дитя родится, что будет потом?

Мисс Браун нежно высвободила свою руку и с улыбкой посмотрела на него:

— Что обычно происходит, то и произойдет. Я стану матерью. И буду делать то, что делают все матери.

— А Банкс?

— Он щедрый и любящий. Это хорошее качество для отца.

— Вы останетесь здесь? В Дании, если у мужчины есть содержанка, — это одно дело и совсем другое — когда рождаются дети.

Она опустила голову.

— Здесь, я думаю, то же самое.

— Так вы покинете Лондон?

— Да, я покину Лондон.

— И станете растить его ребенка где-нибудь в более скромном месте. Я понимаю. Это довольно часто случается, когда мужчина его положения… — Он замолчал, неожиданно смутившись.

— Находит кого-нибудь еще? — Мисс Браун сидела, устремив глаза вниз. — Женщину помоложе и не обремененную заботами материнства?

— Простите меня. — Он снова взял ее руку. На сей раз она позволила ее задержать. — Я не должен был это говорить.

Мисс Браун подняла голову и улыбнулась:

— Поймите, его ждет большое будущее. Новые люди, грандиозные планы. Ему придется следовать по намеченному пути. Но я также знаю, что в глубине души он никогда не перестанет думать о своем ребенке и обо мне. Как бы ни был захвачен делами.

Настал черед Фабрициуса опустить голову.

— Конечно, как же может быть иначе? Банкс счастливый человек. Надеюсь, он хотя бы это сознает. На его месте я бы никогда не оставил вас одну в такое время.

— А я и так не одна, верно? — Мисс Браун чуть сжала его руку и встала.

Фабрициус видел, что она улыбается, задумчиво и грустно.

— Однажды один джентльмен сказал мне, что когда-нибудь Джозеф меня потеряет. Это случится, когда придет другой, кто осознает мою истинную цену. Я часто вспоминала это в последние несколько месяцев.

— Вы улыбаетесь, полагая, что он ошибался?

— Нет, Йоханн. Я улыбаюсь, потому что тогда не поверила ему. А теперь понимаю, что он был прав.

В Северном Уэльсе есть гряда холмов, которую назвали Пен-и-Клоддиау [12] На валлийском языке «клодди» — «комковатый», «глыбистый». . Она вздымается, чуть ссутулившись, над долиной Клуид, направляясь на север, к морю. Внизу распростершаяся долина была похожа на географическую карту с крестьянскими фермами в виде штрихов. Холмы так названы, потому что вдоль вершины тянутся три мощных старинных земляных укрепления. Когда-то в незапамятные времена тут стояла крепость, теперь погребенная под зарослями вереска. Да и само ее название уже потеряно во времени.

В теплый июльский день Банкс поднялся туда один. Его поездка по Уэльсу близилась к завершению, но она не принесла ни ожидаемого отдохновения, ни ясности, которая была ему очень нужна. Он стоял на краю самого высокого земляного укрепления и смотрел на омываемые солнцем фермы и лес внизу. Над ним парили жаворонки. Дальше, за долиной, земля вновь вздыбливалась, и на горизонте в голубой дымке можно было разглядеть гору Сноудон.

Как всегда в эти месяцы, оставаясь один, Банкс думал о мисс Браун. Известие о беременности потрясло его. Это изменяло порядок вещей, чего он почему-то никогда не ожидал. В первые моменты почувствовал лишь изумление и ощущение свершившегося чуда, но затем пришли сомнения, подкрадывающиеся с каждым днем все ближе, прижимая его плотнее к земле. Вот в таком состоянии Банкс путешествовал по Уэльсу, мучаясь виной, что уехал, раздражаясь, что жизнь выбита из колеи.

Солнце поднялось высоко над головой. Он стоял, прикрыв глаза, вдыхая аромат вереска, слушая жужжание пчел. Ему остро не хватало сейчас ее, мучительно, до боли. Хотелось, чтобы мисс Браун появилась немедленно, пробежала пальцами по его губам и улыбнулась, прогнав всю серьезность. Хотелось почувствовать ее тело, плотно прижатое к его телу. Хотелось, чтобы она все ему прояснила, как могла сделать лишь она одна. Но ее тело теперь изменило форму. Их мир изменился. Надо что-то делать.

Друзья советовали не мучиться. Устроить ее с ребенком где-нибудь с тихом месте, подальше от Лондона. Щедро обеспечить всем необходимым, позаботиться о будущем. И тогда он обретет свободу, чтобы начать все снова с какой-нибудь стройной симпатичной женщиной, которая будет знать, что их связь может прерваться в любой момент. Но Банкс не желал для себя такого будущего. Он желал только той близости, какую делил с мисс Браун, мечтал, чтобы она всегда была рядом, помогала видеть мир яснее и четче, поскольку у него самого это не всегда получалось. Но как быть с ребенком? Банкс стоял на вершине холма, желая ее сильнее, чем когда-либо в жизни, и одновременно обвиняя, что не может иметь того, чего так жаждет.

Фабрициус начал думать об отъезде. Он собирался покинуть Лондон до осени. Его визиты на Орчард-стрит приобрели теперь иное качество. Мисс Браун прекратила рисовать, у нее появилось много других занятий. Однажды случилось так, что он приехал и обнаружил ее в обществе француза, мсье Мартина. Они свободно держались друг с другом, Мартин был изысканно вежлив и угодлив. У Фабрициуса возникло ощущение, будто он прервал их доверительный разговор. При другой оказии во время его визита в дом явился некий джентльмен, которого служанка объявила как мистера Паркера из Линкольна. Фабрициус сдержанно раскланялся, бросая взгляды на невысокого сухопарого человека провинциальной внешности, который сидел с непроницаемым выражением лица. На следующий день он явился с визитом и снова застал там француза, собирающего уходить. Обиженный Фабрициус дождался, когда они с мисс Браун останутся одни, и потребовал объяснений.