Энтони Беркли - Убийство на Пикадилли

Мистер Читтервик, немного волнуясь, улыбнулся.

— Надеюсь, миссис Синклер, надеюсь.

— О, пожалуйста, зовите меня просто Джудит, — улыбнулась она. — Нет таких, кого бы я знала так давно (а между прочим, мы знакомы уже целых две недели!), кто не звал бы меня только по имени. В наши дни иначе не принято.

Мистер Читтервик что-то пробормотал в ответ.

— А что насчет фотографий? Вы их уже проявили? Отпечатали? Умираю от желания на них взглянуть.

— Нет, мы их только недавно забросили, — сказал Маус, жуя сандвич.

— Забросили?

— Чтобы проявить и отпечатать.

— Ой, ты меня просто напугал. А еще вы что-нибудь узнали?

— Только что у Силии Перри ноги очень потолстели. Мы были на ревю «Юбки вверх».

— Но меня совершенно не интересуют ноги Силии Перри. Я хочу знать, почему мистер Читтервик считает, будто наш простодушный ковбой мог отравить тетушку, о существовании которой он до этого и не подозревал. Поведайте, мистер Читтервик.

Мистер Читтервик поведал, но Джудит усомнилась в том, что Бенсон обладает таким изобретательным умом, и Маус был склонен с нею согласиться. Они спорили на эту тему почти час, а потом мистер Читтервик отправился спать, оставив Джудит и Мауса в гостиной, так как она утверждала, что сегодня вообще не сможет уснуть, такое чувствует возбуждение, а Маус проявил полную готовность сидеть с ней хоть до утра.

Мистер Читтервик тоже не много спал в ту ночь, однако пунктуально, в половине девятого утра, спустился к завтраку, и Маус тоже. Джудит, которая прошлой ночью никак не хотела угомониться, теперь, по-видимому так же решительно, не хотела вставать.

Мистер Читтервик не спеша наполнил овсянкой тарелку гостя, тоже уселся за стол и, извинившись, стал просматривать почту. Внезапно он вскрикнул и порывисто откинулся на спинку заскрипевшего под ним стула, после чего привскочил, потом снова сел и, опять приподнявшись, быстро положил на стол перед Маусом письмо.

— Господи помилуй, вот ужас, — пробормотал он растерянно, — вы только прочтите, что тут написано.

В письме, так взволновавшем мистера Читтервика, значилось следующее:

Дорогой мистер Читтервик, Я, конечно, сразу поняла, что вы меня подозреваете, когда под весьма прозрачным предлогом вы пожелали видеть меня без очков. Я давно опасалась, что вы меня узнали, потому что видели в «Пиккадилли-Палас». А так как сегодня днем меня допросил полицейский, я поняла, что ваше подозрение превратилось в уверенность. Ну что ж, вы совершенно правы, но я, разумеется, не собираюсь сидеть и ждать, когда меня арестуют как соучастницу в убийстве. Когда вы получите это письмо, я уже буду в относительной безопасности. Во всяком случае, если вы мне это позволите, о чем я вас и собираюсь просить в этом письме. Да, совершенно верно, я помогла Липну отделаться от старухи, но он меня буквально вынудил это сделать. Дело в том, что он раздобыл некоторые сведения, касающиеся моего прошлого, которое нельзя назвать совершенно безупречным, и, угрожая ими, заставил меня помогать ему. Ему надо было убрать мисс Синклер с дороги, потому что она собиралась лишить его наследства, но один он с этой задачей справиться не мог. Он разработал план, по которому мне нужно было переодеться официанткой и вложить пузырек в ее руку, после того как она потеряет сознание. Этим достигалось впечатление, что она покончила самоубийством. Все это было нетрудно, однако этот дурак Линн ухитрился оставить на пузырьке отпечатки пальцев, и если бы не это обстоятельство и такая невезуха, что вы за всем этим наблюдали, его бы никогда не уличили и даже не заподозрили бы.

Но я вот к чему все это пишу: не могли бы вы не преследовать меня по этому делу? Не знаю, что вы сказали полицейским и вообще что вы говорили им обо мне кроме того, что я подозрительная личность, но есть ли смысл сообщать в полиции о моей доле участия во всем этом дельце? Уверяю вас, что я уже достаточно наказана. Я жила все это время как в преисподней. И они уже сцапали убийцу — Линна Синклера. Я бы никогда и ни за что не приложила ко всему этому руку, если бы он не стал мне угрожать. Будьте настоящим мужчиной, мистер Читтервик. Порвите это письмо и забудьте о своих подозрениях относительно меня. Я ведь не очень о многом прошу, правда?

Мэри Гуль.

P.S. В любом случае я собираюсь исчезнуть. Так что ловите ветра в поле.

— Боже мой! — сказал мрачно Маус, кладя письмо на стол. — Так, значит, Линн… Это будет тяжелый удар для Джуди.

— Да, это все — очень неожиданно, — негромко подтвердил мистер Читтервик.

— И как же теперь со всеми вашими хитроумными догадками? Они все оказались безосновательны!

— Все время наблюдается эта тенденция переигрывать, — как-то механически заметил мистер Читтервик, уставившись в тарелку. — До чего же трудно запомнить, что правдоподобное всегда просто.

Наступило молчание. Маус взял ложку и начал есть, двигаясь как автомат.

— А кто сообщит эту новость Джуди? — пробормотал он. — Хотелось бы знать.

Мистер Читтервик, который уже что-то обдумал, вдруг вскочил с места:

— Я скажу.

— Прямо сейчас? — удивился Маус.

— А почему бы и нет? Все равно ей придется об этом узнать. Промедление в данном случае так же опасно, как переигрывание.

Однако он все же колебался.

— Она еще, наверное, спит и незачем, конечно, ее вот так сразу будить, заметил Маус.

— Я не стану будить ее, — пообещал мистер Читтервик, склонившись, по-видимому, к компромиссному решению. — Если она не откликнется на стук, я спущусь.

Он спустился вниз через две минуты и в ответ на вопросительно вздернутые брови Мауса покачал головой:

— Наверное, спит.

Завтрак продолжался в угрюмом молчании. Маус, по-видимому, был совершенно потрясен письмом, а у мистера Читтервика был вид человека, который напророчил несчастье. Они едва ли обменялись единым словом.

Но когда завтрак достиг стадии тостов и джема, мистер Читтервик вдруг сильно оживился. К удивлению своего компаньона, он вдруг грохнул кулаком о стол и громко и ясно провозгласил:

— Я этому не верю!

— Чему? — удивился Маус.

— Этому письму.

— Что!

— Оно слишком вычурное. Совершенно незачем было писать такое неестественное, странное письмо. И затем это подробное признание во всем такое изощренное! Маус, я… я полагаю, что все это очень серьезно.

— Что именно?

— Да письмо, — довольно бессвязно стал объяснять мистер Читтервик, — и мисс Гуль тут… и все это…

— Вы хотите сказать, что письмо, возможно, фальшивое?

— Нам надо ехать, — и мистер Читтервик снова вскочил. — Немедленно. Интересно, какой штамп стоит на конверте? — и он стал рыться среди конвертов, лежащих на столе. — А! Лондон, Юго-Восточный округ, четыре. Да! Надо ехать сию же минуту. Вы готовы?