Энтони Беркли - Убийство на Пикадилли

— И конечно он так говорил в соответствии с инструкциями миссис Синклер.

Мистер Читтервик на минуту задумался, а потом сказал:

— Да, и я всегда считал этот инцидент важным ключом к разгадке тайны, хотя его значение не было оценено в то время по достоинству. А он доказывал, что человек или люди, связанные с преступлением, были очень близко знакомы с майором Синклером. Этот вывод, разумеется, подтверждался и тем, что им удалось раздобыть, не вызвав подозрений, пузырек с отпечатками его пальцев. Однако это обстоятельство решительным образом обеляло неведомого кузена от подозрений в убийстве, ведь он-то с майором знаком не был, и я это понял еще до того, как убедился, что мужчина, фигурировавший в «Пиккадилли-Палас», не мог вложить пузырек в руку мисс Синклер.

— Просто ума не приложу, как же вы обо всем этом догадались, восхищенно вздохнула леди Милборн.

— Да нет, я сделал очень много ошибок, — поспешил заверить ее мистер Читтервик. — Очень много. Я долго был уверен, что преступление было задумано и подготовлено мужчиной и подготовлено таким образом, чтобы снять с себя все подозрения, если они когда-либо его коснутся. Я оказался не прав. Совершенно не прав. Хотя, любопытно отметить, что именно эта ошибка привела меня в дальнейшем к совершенно правильным выводам. Вот и все, что я могу рассказать вам об этом деле. О, и еще одно. Это касается пузырька. Для миссис Синклер было очень легко сделать так, чтобы майор взял его в тот момент, когда мог оставить самые явственные отпечатки. Например, он только что вымыл руки и смазал их глицерином, а она после этого попросила его передать ей пузырек. Ну вот, пожалуй, и все.

Леди Милборн заговорила не сразу. Она медленно, с рассеянным видом чистила грушу. Возможно, она вспоминала сейчас маленькую, всегда серьезную девочку, которая почти все игры начинала словами «Давайте сделаем вид, что» и независимо от того, насколько это удавалось другим, серьезная девочка всегда притворялась очень убедительно. Но из этого вовсе не следует вывод, размышляла леди Милборн, что люди будут притворяться потом всю жизнь.

— Но она была так уверена в невиновности Линна, — сказала вслух леди Милборн, — так же уверена в этом, как все остальные. Даже больше. И казалась такой несчастной и удрученной. Мы сначала даже опасались за ее рассудок.

— Да, — кивнул мистер Читтервик, — это все соответствовало разыгрываемой роли любящей, бесконечно верящей в своего мужа супруги. Господи Боже!

— Но одного я не могу понять, почему она так хотела, чтобы вы приехали в Риверсмид и убедились в невиновности Линна?

— Между прочим, кому пришла в голову мысль заманить меня в Риверсмид?

— Боюсь, что мне, — виновато ответила леди Милборн.

— А что еще могла сделать миссис Синклер, чтобы последовательно разыгрывать свою роль? И разыгрывать ее с увлечением. Сама роль верной, преданной жены настоятельно этого требовала. И она должна была стараться изо всех сил, чтобы соответствовать задаче.

— А я поняла из ее слов, — коварно заметила леди Милборн, — что она была готова добиться вашего согласия расследовать дело любой ценой. Это правда, мистер Читтервик?

— Ну… э, наверное, это было так… э… да, — промямлил мистер Читтервик, крайне сконфуженный.

— Что также соответствовало разыгрываемой роли, — серьезно заметила леди Милборн, хотя в ее взгляде сверкнула лукавая искорка. — Судя по романам и мелодрамам, такую ситуацию можно назвать шаблонной, а предложение само собой разумеющимся?

— Она хорошо умела судить о характерах своих ближних, — ответил мистер Читтервик, подходя с научно-психологической стороны к теме, которая все же заставила его покраснеть. — Она, разумеется, прекрасно знала, что я отвергну… э… гм!.. ее предложение. Иначе… А кроме того, я уверен, что вся сцена доставляла ей большое удовольствие. Идеальная жена и вдруг такое… Она полностью продемонстрировала свои замечательные артистические способности (и сыграла эту сцену, должен признаться, великолепно), хотя ситуация казалась ей комичной. Да, я не сомневаюсь, что весь этот… э… эпизод доставил ей большое наслаждение.

— По сути дела, она разыграла сцену настолько великолепно, что убедила вас сделать то, чего вы совершенно не собирались делать?..

— Да, именно так. И это еще один пример переигрывания. Эта тенденция к чересчур явному подчеркиванию некоторых деталей поведения была единственным недостатком в осуществлении всего плана, и она проявлялась все время. Думаю, именно то, что она постоянно перебарщивала в своей игре, и помогло мне узнать правду. Миссис Синклер была великой артисткой в осуществлении убийства, но все же недостаточно великой в том, чтобы знать, где надо остановиться и по достоинству оценить могущество простоты. Она считала, что действует совершенно правильно. Ей было известно, что заставить меня усомниться в увиденном моими собственными глазами — нельзя, и, вполне возможно, решила испытать меня, подвергнув своеобразному перекрестному допросу. Но если бы она остановила представление в нужный момент и не разыграла бы сцену отчаяния, то добилась бы своей тайной желанной цели: я бы отказался начать расследование и, таким образом, план двойного убийства, который она так умно осуществляла, ей бы полностью удался.

— Наверное, ее захватил пафос собственной игры и она уже не могла остановиться, — предположила леди Милборн.

— Может быть, и так. Но в конечном счете недостаток подлинного артистизма стоил ей жизни. Роковое обстоятельство, — и мистер Читтервик вздохнул. — А что она должна была чувствовать, став свидетельницей, как уличающие ее подробности, которые, как ей казалось, она так хорошо замаскировала, последовательно вытаскиваются на свет божий. Ужасно! И тем не менее ей удавалось почти всегда скрывать свои чувства. Только один раз, когда я проговорился, что мисс Гуль была в «Пиккадилли-Палас» во время убийства, она потеряла над собой власть.

— Да, она испытывала, наверное, ужасающий стресс. И все это для того, чтобы стать герцогиней! Милосердное небо, ну что такое — герцогиня? — с негодованием воскликнула леди Милборн.

Мистер Читтервик не знал, как ответить на этот вопрос, и промолчал.

После успешной прорисовки образа мистера Читтервика в «Деле об отравленных шоколадках» автор решает временно отложить в сторону самого Шерингэма и посвятить роман новому герою.

Мистер Эмброуз Читтервик — один из достаточно типичных персонажей английской литературы. Сей безобидный и предельно деликатный человек, не чувствующий никакой необходимости противостоять абсурдным привычкам своей родственницы, преображается, когда необходимо восстановить справедливость. Он забывает свои опасения несведущего в жизни человека и как само собой разумеется оказывается главным действующим лицом.