Колин Декстер - Без вести пропавшая

– И это твоя история?

– Это не история . Это правда. Я не знаю...

– Почему ты не вернулась домой, Вэлери?

– О Боже! Какого черта, вы о чем? Я не Вэлери . Это... Я просто не знаю, с чего начать. Смотрите, мои родители живут в Аксбридже – вы можете понять это? Я могу позвонить им. Вы можете позвонить им. Я...

– Я знаю, кто твои родители, Вэлери. Тебе так надоело жить с ними, что ты их бросила. Оставила их без объяснений – по крайней мере до тех пор, пока Айнли не нашел тебя. А потом, в конце концов, ты им написала. Главное...

– О чем вы говорите ? Айнли? Кто он ? У меня есть... Ой, вот это здорово! – Ее голос взвился пронзительно и резко, но вдруг она ослабла, откинувшись почти беспомощно на спинку дивана. – Хорошо, инспектор! Продолжайте. Вы расскажите мне , что случилось.

– Ты тогда написала домой, – продолжал Морс. – Ты не понимала, какую страшную заваруху устроила, пока инспектор Айнли не рассказал тебе. Но Айнли умер. Он погиб в дорожно-транспортной аварии на обратном пути в Оксфорд в тот самый день, когда нашел тебя.

– Мне очень жаль прерывать вас, инспектор. Но я думала, что я Ивонна Бейкер. Когда я вдруг превратилась в Вэлери Тэйлор? – Ее голос был совершенно спокоен.

– Ты встретилась с Ивонной в клинике, где делала аборт. Тебе надоел дом, надоела школа; и Ивонна... ну, наверное, она натолкнула тебя на эту мысль. Для примера, скажем, она была девушкой с большим количеством денег, с богатыми родителями – и вероятно, уехала в Швейцарию или куда-то через год после того, как все закончилось. Почему бы не взять ее имя? Не начать новую жизнь? Тебе нечего было терять, верно? Ты решила не возвращаться домой, что бы ни случилось. Ты почти не видела свою мать, – кроме совместных обедов, а ее единственными реальными интересами в жизни были пьянки и «Бинго» – и мужчины, конечно. И был еще твой отчим: не очень яркий, может быть, но достаточно симпатичный, и странный в некоторой степени. То есть, пока он не начал понимать, что слишком любит свою красивую падчерицу. И твоя мать узнала об этом, я думаю, и когда ты поняла, что беременна, она начала подозревать страшную вещь. Она подозревала, что он вполне может быть отцом ребенка, не так ли? И она из-за этого устроила великий скандал, и для тебя это стало последней каплей. Ты просто должна была уйти; и ты действительно ушла. Но, к счастью, у тебя был кое-кто, кто мог помочь; ваш директор школы. Сейчас нет необходимости вдаваться в подробности, но ты знаешь все об этом, как и я. Ты могла рассчитывать на него – всегда. Он устроил тебя в клинику, и дал тебе деньги. Ты, вероятно, собрала сумку ночью и договорилась встретиться с ним где-то, чтобы он мог положить ее в багажник своего автомобиля. А потом во вторник он забрал тебя из школы во второй половине дня и отвез на железнодорожный вокзал. У тебя была сумка – без сомнения, с другой одеждой – и ты переоделась в поезде и прибыла в клинику. Должен ли я продолжать?

– Да, пожалуйста. Это довольно интересно!

– Ты просто прервешь меня, если я ошибусь, вот и все.

– Но... – Она сдалась и сидела, тихо качая головой.

– Я предполагаю, – продолжал Морс, – что Ивонна помогла тебе устроиться на работу – скажем, на работу в магазине в Вест-Энде. Выпускники школ еще не заполнили рынок труда, и это было довольно легко сделать. Я знаю, что нужна была справка или свидетельство. Но ты позвонила Филлипсону, назвала ему должность, и он позаботился об этом. Это была твоя первая работа. Не надо беспокоиться. Не нужна карточка занятости, или талоны, или что-то еще. Вот так это было.

Морс повернулся и снова посмотрел на шикарное, элегантное существо, сидевшее рядом с ним. Сейчас никто бы не узнал ее в Кидлингтоне, и как их не понять? Они помнят молодую школьницу в красных гольфах и белой блузке. Они всегда будут привлекать мужчин, эти двое – мать и дочь. Каким-то образом обе обладают одинаковой нематериальной всеобъемлющей чувственностью, и Господь создал их такими очень справедливо.

– Вы закончили? – тихо спросила она.

Ответ Морса был резок.

– Нет, еще не закончил. Где ты была в прошлый понедельник ночью?

– В прошлый понедельник ночью? Зачем вам это знать?

– На каком поезде ты приехала ночью, когда был убит Бэйнс?

Теперь она смотрела на него в полном изумлении.

– На каком поезде, говорите? Я не приезжала...

– Разве не ты приходила к нему в ту ночь?

– Приходила к нему, – куда ?

– Ты знаешь куда. Ты, наверное, села на поезд в 8.15 от Паддингтона и приехала в Оксфорд около 9.30.

– Вы, должно быть, сошли с ума ! Я была в «Хаммерсмите» в прошлый понедельник ночью.

– Ты там была?

– Да, была. Я всегда хожу в «Хаммерсмит» по вечерам в понедельник.

– Продолжай.

– Вы действительно хотите знать? – Ее глаза снова смотрели мягко, и она печально покачала головой. – Вы же знаете, что есть своего рода... своего рода вечеринки, у нас их проводят каждый понедельник.

– Сколько времени?

– Начинается около девяти.

– И ты была там в прошлый понедельник?

Она кивнула, почти яростно.

– Ты ходишь туда каждый понедельник, верно?

– Да.

– Почему сегодня вечером ты не пошла?

– Я... ну, я просто подумала... когда вы позвонили... – Она смотрела на него печальными глазами. – Я не думала, что наша встреча будет походить на это.

– В какое время эти вечеринки заканчиваются?

– Они не заканчиваются.

– Ты проводишь там всю ночь, ты это имеешь в виду?

Она кивнула.

– Секс-вечеринки?

– В некотором смысле.

– Что это должно означать, черт возьми?

– Вы же знаете. Обычного типа вещи: фильмы, чтобы завестись...

– Порнофильмы.

Она снова кивнула.

– А потом?

– О Боже! Бросьте. Вам нравиться мучить себя, или как?

Она была слишком близка к истине, и Морс почувствовал смущение. Он поднялся на ноги и оглянулся бездумно на свое пальто.

– Ты должна дать мне адрес, ты же понимаешь.

– Но я не могу. Я бы...

– Не волнуйся, – устало сказал Морс. – Я не буду подглядывать больше, чем нужно.

Он еще раз оглядел дорогую квартиру. Она должна была каким-то образом заработать много денег; и он подумал, было ли все это достаточной компенсацией за страдания и зависть, среди которых она жила. Или, возможно, мы все были разными. Вероятно, для большинства было невозможно жить так, как она, и сохранять утонченное, мягкое сострадание.

Он смотрел на нее, пока она сидела за маленьким бюро, и записывала что-то: без сомнения, адрес борделя в «Хаммерсмите». Он его получит в любом случае. Но зависит ли от этого что-то? Он инстинктивно знал, что она была там в ту ночь, среди богатых, развратных стариков, жадно пожиравших глазами порнофильмы, и лапавших, и ласкавших тела элитных проституток, которые сидели у них на коленях, расстегивая им ширинки. И что? Он тоже был развратным стариком, разве нет? Почти такой же, во всяком случае. Просто сгусток чувствительности, тем не менее. Просто чуть меньше. Просто чуть меньше.