Колин Декстер - Без вести пропавшая

Она подошла к нему, и на мгновение, снова показалась ему очень красивой.

– Я была очень терпеливой с вами, инспектор, вы не находите?

– Я полагаю, что да. Терпеливой, и, можно сказать, готовой к сотрудничеству.

– Могу я задать вам один вопрос?

– Конечно.

– Вы хотите сейчас переспать со мной?

Горло Морса внезапно пересохло.

– Нет.

– Вы на самом деле так думаете?

– Да.

– Отлично. – Ее голос теперь был впечатляюще спокойным. – Позвольте мне быть «готовой к сотрудничеству» и дальше, как вы это называете.

Она протянула ему листок из блокнота, на котором написала два телефонных номера.

– Первый из них – моего отца. Вы можете вытащить его из постели, но он почти наверняка сейчас дома. Другой – Уилсонов, это внизу. Как я уже говорила, я училась в школе с Джойс. Я хотела бы, чтобы вы позвонили им обоим, пожалуйста.

Морс взял записку и ничего не сказал.

– И есть еще это, – она вручила ему паспорт. – Я знаю, что фото старое, но я была за границей только один раз. В Швейцарии, три года назад в июне...

С недоумением нахмурясь, Морс открыл паспорт, и безошибочное лицо мисс Бейкер Ивонн улыбнулось ему с нежной насмешкой с цветного снимка. Три года назад в июне... в то время, когда Вэлери Тэйлор еще училась в школе в Кидлингтоне. Ну, прежде чем она... до...

Морс снял пиджак и сел опять на диван.

– Ты не могла бы позвонить своим друзьям снизу, Ивонн? И если ты будешь так добра, я хочу попросить тебя, пожалуйста, налить мне еще виски. Крепкого, один бокал.

На Паддингтоне он был проинформирован о том, что последний поезд до Оксфорда ушел полчаса назад. Он уныло вошел в зал ожидания, положил ноги на скамейку, и вскоре крепко заснул.

В 3.30 утра твердая рука потрясла его за плечо, и он увидел лицо бородатого констебля.

– Вы не можете спать здесь, сэр. Я должен попросить вас покинуть зал.

– Неужели вы завидуете человеку, вынужденному устроиться здесь на ночлег, офицер?

– Боюсь, мне придется попросить вас покинуть зал, сэр.

Морс собирался сказать ему, кто он. Но одновременно разбудили и других его собратьев по несчастью, и он задался вопросом, почему с ним должны обращаться иначе, чем с другими согражданами.

– Все в порядке, офицер.

Ха! «Все в порядке»: это то, что сказала бы Вэлери. Но он отбросил мысль в сторону и пошел устало с Паддингтона. Возможно, ему больше повезет на вокзале Мэрилебон. Ему должно повезти, хоть где-то.

Дональд Филлипсон был очень обеспокоен. Сержант был очень правильный, конечно, и очень вежливый: «обычный осмотр», всего-навсего. Но полицейские подошли слишком близко. Нож, который может отсутствовать в школьной столовой – это вполне понятно: но в его собственной кухне! И не было большой неожиданностью, что его самого должны были заподозрить в убийстве: но Шейлу! Он не мог поговорить с Шейлой, и он не мог позволить ей говорить с ним: сначала Вэлери Тэйлор, а потом убийство Бэйнса, лежали между ними, как нейтральная полоса, разделявшая и изолировавшая, которую ни один из них не смел перейти. Сколько Шейла знает? Если бы она узнала, что Бэйнс шантажировал его? Если бы она узнала или наполовину догадалась о позорной причине? Бэйнс сам, возможно, намекнул ей на правду. Бэйнс! Бог да сгноит его душу! Но что бы Шейла ни сделала или собиралась сделать в ту ночь, когда был убит Бэйнс, совершенно неважно, и он ничего не хотел знать об этом. С какой стороны ни посмотри, это он, Дональд Филлипсон, он был виновен в убийстве Бэйнса.

Стены небольшого расследования, казалось, постепенно смыкались вокруг него. Совокупное давление за последние три года теперь стало слишком сильным, и липкая паутина лжи и обмана опутала его душу. Если он хотел сохранить свое психическое здоровье, он должен был сделать что-то; что-то , что принесло бы мирную передышку его замученной до предела совести; что-то, что искупило бы все глупости и грехи. Он снова думал о Шейле и детях, и понимал, что ему больше не удасться сохранять лицо. И мысли вертелись в нескончаемом танце в его голове, и всегда он приходил к одному и тому же выводу. С какой стороны ни посмотри, именно он, и только он, был виновен в убийстве Бэйнса.

Утренние занятия в школе закончились, и миссис Уэбб убирала свой стол, когда он вышел из кабинета.

– Я не смогу прийти сегодня во второй половине дня, миссис Уэбб.

– Да, я это знаю. Как и всегда по вторникам.

– Э, да. Вторник, вторая половина дня, конечно. Я, э-э... Просто забыл на минуту.

Это было похоже на звонок телефона в телевизионной игре: он знал, что не было никакой необходимости отвечать на него самому. Он все еще чувствовал себя усталым и снова уткнулся головой в подушки. На Мэрилебоне ему повезло не больше, чем на Паддингтоне, он, вернулся в Оксфорд только в 8.05 утра, и добрался на такси до дома. Так или иначе, это фиаско обошлось ему дорого.

Через час телефон зазвонил снова. Пронзительный, властный, на этот раз он затронул более высокий уровень его сознания; и, качая тяжелой от бессонницы головой, он потянулся к аппарату на ночном столике. Он зевнул могучее «Да?» в трубку и принял полувертикальное положение.

– Льюис? Какого черта вы хотите?

– Я пытаюсь поговорить с вами с двух часов, сэр. Это...

– Как? Сколько времени сейчас?

– Почти три часа, сэр. Я сожалею, что побеспокоил вас, но у меня есть небольшой сюрприз.

– Да, я в этом не сомневаюсь.

– Я думаю, что вы должны приехать. Мы в Управлении.

– Кого вы имеете в виду под «мы»?

– Если я скажу вам, сэр, это не будет сюрпризом, не так ли?

– Дайте мне полчаса, – сказал Морс.

Он сидел за столом в комнате для допросов. Перед ним лежал документ, аккуратно отпечатанный, но пока еще без подписи, он поднял его и прочитал:

«Я делаю это заявление, добровольно явившись в полицию, и я надеюсь, что в какой-то степени это может быть зачтено в мою пользу. Я хочу признаться в убийстве мистера Реджинальда Бэйнса, заместителя директора общеобразовательной школы имени Роджера Бэкона, района Кидлингтон. Причины, по которой мне пришлось пойти на его убийство, нет. На мой взгляд, особенно при расследовании угаловных дел, есть определенные вещи, которые каждый имеет право сохранить в тайне. О деталях преступления, я тоже не хочу пока ничего сообщать. Я понимаю, что вопрос об умышленной преднамеренности может иметь большое значение, и по этой причине я хочу уведомить своего адвоката и воспользоваться его советами.

Настоящим подтверждаю, что это заявление было сделано мной в присутствии сержанта Льюиса, в Управлении полиции «Темз-Вэлли», в тот же день и в то же время подписано. С уважением».

Морс поднял взгляд от листа, и его серо-голубые глаза посмотрели через стол.