Сергей Сидорский - Осознание ненависти

— Но Поляков молчал, опасаясь, что подозрение может пасть на него самого. Ведь все в доме считали его немного… странным. Кроме того, ему бы пришлось отвечать и на другие вопросы. А этого он, по возможности, хотел избежать.

Наутро после убийства, прогуливаясь в лесу, я обнаружил, что за мной следят. Я попытался заставить этого человека выдать себя, но тот легко и незаметно ускользнул. Кто это был? Зачем ему по надобилось наблюдать за мной? Может быть, Поляков? Или Марта Дворская? А может быть, вы, господин Кличев?

— Я? Почему я? — Олег Кличев явно растерялся.

— Тот, кто следил за мной, во-первых, должен был иметь для этого веские основания, во-вторых, хорошо знать лес. Рискну предположить, что Марта Дворская каким-то образом узнала, что я — частный сыщик!

— Я рассказала ей об этом, — спокойно произнесла Эмма Блиссова.

— Прекрасно! — Холмов поменял положение в кресле. — Теперь мы знаем ответ и на этот вопрос.

Происшествие в горах натолкнуло Марту Дворскую на мысль, как в своем плане убийства свести риск до минимума. Когда Григорий Дворский зачем-то поднялся на второй этаж, она рассыпала на ступеньках лестницы маленькие камешки и притушила в коридоре свет. Спускаясь и не ожидая ничего подобного, Дворский весьма неудачно упал и едва не разбился насмерть.

— Но не покушались ли и на меня там, в горах? — взволнованно спросил Олег Кличев. — Я до сих пор не могу без содрогания вспоминать об этом.

— Нет, не думаю, — Холмов помолчал. — Как это ни странно, но подобрал камешки и показал их мне именно Поляков.

Теперь несколько слов о том, как был убит Григорий Дворский.

Как вы знаете, до тех пор пока не был обнаружен труп владельца этого дома, Марта Дворская ни на минуту не покидала столовой. Так было обеспечено безупречное алиби, которое могли подтвердить и я, и капитан! Кроме того, всем нам было показано и доказано, что незадолго до завтрака Григорий Дворский был еще жив! Горничная и Каролина разговаривали с ним через дверь, поскольку ключ от комнаты Дворского был утерян. Разговор носил произвольный характер, а ответы Дворского звучали вполне естественно, так что подозревать, будто преступник заранее подготовил магнитофонную запись или Бог знает что еще, было бессмысленно. Господин Кличев слышал несколько фраз из того разговора. Не так ли?

Кличев кивнул.

— Великолепно! — Холмов потер руки. — Марта Дворская находилась в столовой, когда ее супруг был еще жив, а когда покинула ее, он был уже мертв!

— И после этого вы хотите убедить нас, что именно она убила Григория Дворского? — спросила Надежда Кличева.

— Но, может быть, у нее был сообщник? — предположил доктор Энский.

— Нет, я лишь хочу доказать вам, что каждое действие этой женщины было глубоко продуманным, — ответил Холмов. — Скажите, была ли у Марты Дворской необходимость все время находиться в столовой? И не лучше ли было ей самой разбудить мужа, а не посылать горничную?

— Вы забываете, что Марта Дворская всегда сама накрывала на стол!

— Да, конечно. Но почему потом, собираясь к мужу, она пригласила с собой и горничную?

— Григорий Дворский оскорбил Светлану, и его жена хотела, чтобы он извинился перед ней.

— Безупречно! Все обосновано. Все! — Холмов слегка привстал, но потом еще глубже погрузился в кресле. — И все же вернемся к тому моменту, когда горничная и хозяйка направились к Григорию Дворскому. По пути они обсуждают пропажу ключа, вспоминают о призраке старого дома, о жестоком убийстве Можаева, падении Григория Дворского с лестницы и, кто знает, быть может, о происшествии в горах. Предвидя ваши упреки относительно намеренного сгущения красок, сообщу, что обо всем этом мне рассказала горничная.

— Но что это значит? — нетерпеливо спросил Олег Кличев.

— Только одно: уже до того, как Марта Дворская открыла дверь, горничная была, скажем, несколько взволнованна. Далее, прежде чем включить свет (а окна, обратите внимание, были плотно занавешены!), хозяйка несколько раз громко и, как показалось горничной, с явным испугом окликает мужа! Тот не отзывается! И когда загорается свет, горничная уже догадывается, что ей предстоит увидеть! Она замечает кровь и делает абсолютно неверный вывод о том, что Григорий Дворский мертв!

— Черт побери, господин Холмов! — Олег Кличев вскочил, за ним — доктор Энский. — Стало быть, Марта Дворская убила своего мужа в тот момент, когда горничная уже бежала сообщить нам о его смерти?!

— Все верно.

— И тем не менее в это трудно поверить!

— Очевидно, без некоторых пояснений все же не обойтись, — Холмов знаком предложил собеседникам сесть. — В то утро Дворский, ослабленный болезнью и, очевидно, большой дозой снотворного, никак не может преодолеть сонливость. Во время разговора с дочерью и горничной он то и дело засыпает и даже не пытается встать и открыть дверь. Но я не думаю, что он смог бы это сделать, поскольку оба ключа от комнаты, несомненно, находились у Марты Дворской.

И все-таки в то утро что-то его беспокоило. Горничная упоминает о том, что Дворский ругался, обнаружив, что от его постели отодвинут торшер. Простите, кто, кроме его жены, мог это сделать? И зачем? Здесь снова следует упомянуть о том, что в комнате были опущены шторы. Невольно напрашивается вывод, что Марта Дворская зачем-то позаботилась о том, чтобы ее супруг все время находился в полной темноте. Зачем? Чтобы он не мог увидеть ни себя самого, ни своей постели! Полагаю, все это было перепачкано кровью. Благо, ее было предостаточно, так как Дворский накануне упал с лестницы и разбил голову и нос. В том, что кровь была его собственная, сомневаться не приходится! Если бы кровь была, скажем, Марты Дворской или кого-то другого, эксперты быстро бы это установили. Если бы Григорий Дворский все же нашел в себе силы подняться с постели и включить свет, наличие крови опять-таки можно было легко объяснить! Марта Дворская практически ничем не рисковала. Она лишь слегка подстраховалась, несколько раз окликнув крепко спавшего мужа, и лишь тогда зажгла свет.

Горничная увидела залитого кровью хозяина, теряющую сознание хозяйку и, не раздумывая ни секунды, побежала сообщить о случившемся.

— Но Марта Дворская действительно была без сознания, когда я ее обследовал, — заметил доктор Энский.

— И это вполне объяснимо. Ведь она убила не кого-нибудь, а собственного мужа, с которым прожила достаточно долгую, пусть и не очень счастливую, жизнь.

Энский, нахмурившись, склонил голову.

— Когда мы с капитаном вплотную занялись расследованием обоих убийств, Марта Дворская неожиданно занервничала, — продолжал Холмов. — А ведь оснований для этого у нее как будто не было. Проблема, мне кажется, заключалась в ней самой. Любопытна в этом плане ее реакция на смерть мужа. «Он мертв» — она несколько раз повторила эту фразу, но так и не сказала. «Его убили». Не задала она и вопросов: кто мог это сделать? Почему?