Джон Карр - Табакерка императора

– Да, – сказал он по-английски. – Как вы и думали, я сую в это дело свой нос.

– Зачем? – спросил дядя Бен.

– Кто-то должен взять это на себя, не то никогда не расхлебать кашу. Слыхали вы про знаменитые коричневые перчатки? Прекрасно! Тогда я вам еще кое-что про них расскажу.

– И на ком они были, – спросила Дженис, – тоже скажете?

– Скажу, – ответил Дермот.

Он выпрямился на стуле и сунул руки в карманы.

– Я хочу вместе с вами подробно вспомнить день, вечер и ночь смерти сэра Мориса Лоуза. Улики вам в общем уже известны. Но вспомнить эти подробности не помешает.

Итак, сэр Морис в тот день, как всегда, после обеда отправился погулять. Любимым местом его прогулок был, как мы знаем, зоологический сад за гостиницей «Замок». Но это не все. На сей раз, к удивлению бармена и официантов, он зашел в бар первого этажа.

Елена в явном замешательстве повернулась к брату, который не сводил тревожного взгляда с Дермота. Но тут заговорила Дженис.

– Вот как? – сказала она, вздергивая свой круглый подбородок. – Чего не слыхала, того не слыхала.

– Возможно. Но вот и услышали. Утром я порасспросил кое-кого в баре. Потом его видели в зоологическом саду, недалеко от обезьяньей клетки. Он с кем-то разговаривал, но тот стоял за кустом, и свидетелю не удалось его разглядеть. Запомните этот небольшой инцидент. Он очень важен. Это была прелюдия к убийству.

– Уж не хотите ли вы сказать, – выпалила Елена, вся покраснев и остановив на Дермоте широко раскрытые глаза, – что знаете, кто убил Мориса?

– Да.

– И откуда, – спросила Дженис, – вы это узнали?

– Честно говоря, мисс Лоуз, я узнал это от вас.

Дермот немного помедлил.

– Леди Лоуз тоже мне помогла, – добавил он, – начав разговор, который вы поддержали. В области психики, – он, как бы оправдываясь, потер себе лоб, – одна мелочь тотчас влечет за собой другую. Но позвольте мне продолжить мой рассказ.

К ужину сэр Морис вернулся домой. Бармен заметил его «свирепый взгляд» еще до пресловутой встречи в зоологическом саду. Но домой он пришел совершенно уже бледный и потрясенный, о чем мы неоднократно слышали. Он отказался от театра. Он засел в кабинете. В восемь часов все, кроме него, пошли в театр. Верно?

Дядя Бен потер подбородок.

– Да, совершенно правильно. Но к чему еще раз повторять?

– Потому что это очень поучительно. Вместе с Евой Нил вы вернулись из театра около одиннадцати. А в половине девятого позвонил антиквар мосье Вейль, сообщил о своем новом сокровище, принес табакерку и оставил ее сэру Морису. Вы все тем не менее до возвращения из театра ни о какой табакерке ничего не знали. Пока все верно?

– Да, – согласился дядя Бен.

– Ева Нил, конечно, вообще ничего не знала о табакерке Согласно показаниям, изложенным мне вчера мосье Гороном, она после театра к вам не заходила. Мистер Лоуз, – он кивнул на Тоби, – довел ее до дверей ее виллы и там с ней распрощался.

– Слушайте! – вдруг разъярился Тоби. – Да что же это такое? Куда вы гнете?

– Я правильно передаю показания?

– Да. Но…

Тоби вскинулся было, но взял себя в руки. Белый луч снова ворвался в комнату, действуя всем на нервы, хоть никому не бил в глаза; в дверь постучали. Мосье Вотур и Дермот поднялись. В кабинет вошли трое.

Первым вошел мосье Аристид Горон. Вторая была особа с тусклыми волосами и унылым лицом, одетая в серое суконное платье, смутно напоминавшее униформу. Третья была Ева Нил; рука тускловолосой женщины многозначительно парила возле Евиной талии, готовая вцепиться в нее, как только ее подопечная попробует бежать.

Никакого желания бежать Ева не выказывала. Но, увидев старое деревянное кресло, освещенное неумолимым лучом, она вздрогнула и так попятилась, что стражница схватила ее за талию.

– Не сяду я больше в это кресло, – она говорила спокойно, но тон ее встревожил Дермота. – Как хотите, а в кресло это я не сяду.

– Да и не нужно, мадам, – сказал мосье Вотур. – Доктор Кинрос, пожалуйста, возьмите себя в руки!

– Ну, ну, конечно, это не нужно, – увещевал мосье Горон, похлопывая Еву по спине. – Мы вас не обидим, милая. Уж поверьте старику Горону. Но, знаете ли, доктор, я бы чувствовал себя куда уверенней, если бы мог поручиться, что вы не собираетесь двинуть меня в глаз.

Дермот зажмурил собственные глаза и снова открыл.

– Наверное, я сам виноват, – сказал он горько. – Но кто же мог подумать, что один день, всего-навсего один день так все испортит.

Ева улыбнулась ему.

– А разве он что-то испортил? – спросила она. – Мосье Горон уверяет меня, что вы исполнили все, что обещали и что я… словом, что мне почти нечего бояться.

– Боюсь, что рано пташечка запела, мадам, – сверкнул глазами следователь.

– Пташечка, – сказал Дермот, – запела как раз вовремя.

Когда погас луч маяка, Ева была уже так спокойна, будто происходящее ее и не касается. Опускаясь в предложенное мосье Гороном кресло, она учтиво кивнула Елене, Дженис и дяде Бену. Она улыбнулась Тоби. Затем она обратилась к Дермоту.

– Я не сомневалась в вас, – сказала она. – Даже когда дела пошли совсем плохо, когда они стучали кулаками по столу и орали «Assassin, confess» [11] [11] Признавайся, убийца (франц.). . – Тут она невольно засмеялась. – Я знала, что вы неспроста просили меня говорить то, что я говорила. И даже тогда я не то чтобы усомнилась в вас… Но, господи, натерпелась же я страху!

– Да, – сказал Дермот. – То-то и беда.

– Беда?

– Оттого-то и вышла вся эта дичь. Вы доверяете людям. Они это знают. И этим пользуются. Мне-то вы можете доверять; но это к делу не относится. – Дермот оглянулся. – Теперь я сам веду допрос с пристрастием. Вряд ли он будет приятен для ваших ушей. Итак, продолжим?

Кто-то скрипнул ножкой стула по линолеуму.

– Да, продолжайте, – буркнул мосье Вотур.

– Я дал беглый обзор событий в день убийства. Их значение трудно переоценить. К ним приходится возвращаться снова и снова. Я дошел до того, как ваша компания, – Дермот глянул на Тоби, – вернулась из театра в одиннадцать часов. Вы оставили свою невесту у ее порога и присоединились к своим. Ну а потом?

Дженис Лоуз подняла на него озадаченный взгляд.

– Папа спустился, – ответила она, – и показал нам табакерку.

– Так. Мосье Горон мне вчера сказал, – продолжал Дермот, – что полиция наутро после убийства забрала осколки, и после недели упорных трудов их удалось склеить.

Тоби выпрямился на стуле, откашлялся, и лицо его просияло надеждой.

– Склеить? – эхом повторил он.

– Она теперь немногого стоит, мосье Лоуз, – предупредил префект полиции.

По знаку Дермота следователь опять выдвинул ящик стола. Осторожно, словно опасаясь, что он рассыплется или растает у него в руках, мосье Вотур протянул Дермоту какой-то мелкий предмет.