Джон Карр - Согнутая петля

– Вы интересовались назначением этой своеобразной вещицы? – дружелюбно спросил доктор. – Вы интересовались, как это можно использовать? Центральноевропейскими цыганами – именно цыганами, я повторяю, – это опасное оружие использовалось очень эффективно. Я возьму моего Гросса, не возражаете, инспектор?

Эллиот открыл портфель и достал оттуда большую плоскую книгу в серой обложке.

– Вот, – продолжил доктор Фелл, поигрывая книгой, – это самый полный из когда-либо написанных учебников для судей, полицейских и адвокатов. Я вчера вечером послал за ним в город, чтобы навести справки. Здесь на страницах двести сорок – двести пятьдесят вы найдете полное описание этого свинцового шара. Цыгане использовали его как метательное оружие, а также для осуществления сложных, почти фантастических краж. К шару прикреплена длинная, очень легкая и очень крепкая леска. Когда шар бросают, крючки легко цепляются за все, что попадается, как якорь судна. Свинцовый шар дает необходимый для броска вес, а леска позволяет возвратить его назад с добычей. Послушайте, что пишет об этом Гросс: «В бросках цыгане, особенно дети, необычайно искусны. Дети всех народов развлекаются, бросая камешки, преследуя цель бросить их как можно дальше. Но не таков юный цыганенок; он собирает груду камешков величиной примерно с орех и выбирает цель, такую, например, как небольшой камень, маленькая дощечка или старая тряпка, отходит от нее на расстояние от десяти до двадцати шагов и начинает бросать свои камешки… Он тренируется часами и вскоре добивается такого мастерства, что никогда не промахивается, целясь в предмет не больше своей руки. Когда он достигает этой стадии, ему дают метательный шар с крючком… Юный цыганенок считается готовым к работе, когда он способен, бросив шар, снять кусок тряпки, подвешенный на ветку дерева». Дерева, заметьте! Вот так он с потрясающей ловкостью может похищать белье, одежду и тому подобное – и ни загороженные окна, ни прочие преграды ему не препятствие. Можно представить, насколько эффективно это невероятное метательное оружие! Оно может разорвать человеку горло и вернуться…

Марри застонал. Барроуз продолжал молчать.

– Гм-м… да. Итак, нам известно о жутком и поразительном умении Молли Фарнли бросать камни, которое она приобрела, когда в детстве общалась с цыганами. Мисс Дейн нам об этом говорила. Нам известны ее неожиданные суждения, которые подчас поражают. Так где же была Молли Фарнли во время убийства? Вряд ли вам надо об этом напоминать: она была на балконе своей спальни, выходящем на пруд. Вот так, прямо над прудом; а ее спальня, как нам известно, находится над столовой. Как и Уэлкин в нижней комнате, она стояла менее чем в двадцати футах от пруда, но наверху. Очень высоко? Вовсе нет. Как сказал Ноулз, бесценный в своих поговорках, обеспечивающих ей путь на виселицу, это новое крыло «немного смахивает на кукольный домик», а балкон находится всего в восьми-девяти футах над садом. Итак, в сумерках она следит сверху за своим мужем, стоя достаточно высоко, чтобы цель была как на ладони. В комнате за ней, как она призналась, темно. Горничная находится в соседней комнате. Что привело ее к столь неожиданному решению? Может быть, она что-то шепнула, чтобы ее муж посмотрел вверх? Или он уже смотрел на звезду, задрав вверх свою длинную шею?

Маделин с ужасом в глазах повторила:

– Смотрел на звезду?

– Вашу звезду, мисс Дейн, – мрачно пояснил доктор Фелл. – Расследуя это дело, я много беседовал с самыми разными людьми; и, полагаю, это была ваша звезда.

Память вернулась к Пейджу. Он сам думал о «звезде Маделин», когда бродил по саду за прудом в вечер убийства. Это восточная звезда, которой он дал поэтичное название и которую видно от пруда, если вытянуть шею и посмотреть в сторону дальних труб нового крыла.

– Да, она вас ненавидела. Виной тому было внимание к вам ее мужа. Может быть, она решилась на убийство, именно увидев, как он смотрит на вашу звезду. А ведь ее он не замечал. Держа в одной руке леску, а в другой свинцовый шар, она размахнулась и метнула его! Господа, я обращаю ваше внимание на странное поведение этого бедняги, оказавшегося на крючке! Борьба, хрипы, удушье, подергивание тела, прежде чем оно упало в пруд, – что это вам напоминает? Поняли? Все становится ясно, правда? Крючки не проникли глубоко – она об этом позаботилась. Тело было сильно покалечено, о чем свидетельствуют все. Направление ран, как было установлено, шло слева направо и вверх. Он потерял равновесие и упал в пруд (помните?), слегка повернув голову к новому крылу дома. Когда он упал в воду, она дернула оружие к себе.

С тяжелым, мрачным выражением лица доктор Фелл поднял свинцовый шар.

– Вот эта маленькая красавица! Конечно, когда вытащили тело, не осталось ни кровавых, ни каких-либо других следов. Оно упало в пруд, и кровь смылась. Вы помните, что вода в пруду была настолько взбаламучена (естественно, из-за ее попыток выдернуть шар), что залила песок на расстоянии нескольких футов. Но шар следов не оставил – он, видимо, упал в кустарник. Теперь подумайте! Кто был тем единственным человеком, который слышал какое-то любопытное шуршание? Единственный человек – Уэлкин, находившийся в столовой внизу, достаточно близко, чтобы слышать его! Это шуршание его заинтриговало. Очевидно, оно было произведено не человеком. Вы поймете, что я имею в виду, если попытаетесь в качестве эксперимента пролезть сквозь тисовый кустарник, густой, как широкая ширма, как заметил сержант Бертон, когда позже нашел нож с отпечатками пальцев покойного, «вонзенный» в заросли. Я избавлю вас от подробностей. Но в общих чертах именно так она осуществила одно из самых безнравственных убийств, с которыми мне приходилось сталкиваться. Оно было спровоцировано вспышкой ненависти и увенчалось успехом. Она всегда ловила мужчин и теперь поймала свою жертву. Разумеется, она не уйдет от возмездия. Ее схватит первый же полицейский, встретившийся по дороге. Затем ее повесят. Это будет справедливо. А все из-за счастливого побуждения Ноулза рассказать нам о полете теннисного мяча в сумерках!

Ноулз слегка развел руками, словно пытался остановить автобус. Его лицо стало совершенно прозрачным, и Пейдж испугался, что он потеряет сознание. Но он по-прежнему молчал.

Барроуз, сверкая глазами, казалось, воодушевился.

– Это изобретательно! – воскликнул он. – Это убедительно! Но это ложь, и я разобью вас в суде! Ваши измышления недоказуемы, и вы это знаете. Ведь остальные тоже клялись! Уэлкин! Вы можете повторить, что он сказал? Ведь Уэлкин кого-то видел в саду! Он утверждает, что видел! Что вы скажете на это?

Пейдж с тревогой заметил, что доктор Фелл выглядит довольно бледным. Он очень медленно поднялся, возвысившись над всеми, и указал на дверь.