Джон Карр - Восемь мечей

– Да, этот я прекрасно помню, – с готовностью подтвердил Хью. – Причем, знаете, он оказался совсем не плохим.

Морган довольно расцвел, снова наполнил свой бокал.

– Благодарю вас, конечно, искренне благодарю. Хотя, честно говоря, на самом деле очень даже хороший роман.

– Вы правы, сэр. Совершенно правы! Знаете, а мне такие всегда нравились куда больше, чем те, которые писал этот вроде бы популярный… как его имя? Да, да, кажется, Уильям Блок Турнедос. Я хочу сказать, он любил весьма подробно описывать случаи, где все выглядит весьма правдиво и вполне реально, где все, что делают детективы, – это бегают и суют всем подряд фотографии для опознания…

Морган даже, казалось, слегка смутился.

– Простите, – чуть медленнее, чем обычно, протянул он. – Но дело в том, что, честно говоря, я, в общем-то, и есть тот самый Уильям Блок Турнедос. Хотя в каком-то смысле и полностью согласен с вами. Это мой чисто литературный трансплант.

– Трансплант?

– Да, трансплант. Их пишут специально для критиков. Видите ли, в отличие от обычных читателей, литературные критики просто обязаны любить и хорошо отзываться фактически о любом, даже, казалось бы, на первый взгляд достаточно правдивом романе! Мне, слава богу, повезло понять это давным-давно, еще в самом начале моей писательской карьеры. Для этого надо совсем мало: 1) не иметь реального развития действия; 2) не иметь реально окружающей среды; 3) иметь как можно меньше реально интересных героев; 4) практически не иметь отклонений от главной темы и, главное, 5) не позволять себе делать выводы! Ведь отклонения и догадки – это настоящее проклятие, так сказать «возможности реальности»… Свято соблюдайте эти правила, дети мои, и у вас все получится, и критики тут же назовут вас гениальными. Вот так!

– Ура, ура, ура! – с энтузиазмом воскликнула Маделайн и снова с видимым удовольствием поднесла бокал с вкуснейшим коктейлем к своим не менее привлекательным и манящим губам.

А Патриция заметила:

– Боюсь, вы уже чуть ли не до смерти загнали своего любимого конька, Хэнк. Давайте-ка лучше вернемся к самой проблеме… Почему бы этому событию не лечь в основу вашего нового творения? Я хочу сказать, в полном соответствии с вашими собственными представлениями о преимуществах, личных предпочтениях и, возможно даже, недостатках детективных романов.

Морган довольно ухмыльнулся:

– Конечно же, такое вполне возможно. Почему бы и нет? Вплоть до самого момента убийства и включая его. Но вот после этого… – Он вдруг нахмурился.

Какое-то невнятное, но почему-то очень сильное предчувствие заставило Хью Донована поднять глаза вверх. Он вдруг вспомнил, что именно этот человек так вовремя подсказал им искать металлический крючок для застегивания башмаков.

– Ну а после?

– После?… Ну, прежде всего, лично я не думаю, что этот американец хоть в чем-либо виновен. Кроме того, если учитывать практически полное отсутствие возможных мотивов, отсутствие каких-либо иных подозреваемых, то тогда невольно возникает вопрос: кому и зачем все это надо? Тогда что дальше? Ведь должна была иметь место хотя бы какая-то размолвка, случайно подслушанная дворецким, что кто-то грозил убить кого-то, кто-то постарался незаметно выбраться наружу, чтобы, скажем, спрятать окровавленный носовой платок в цветочной клумбе… Но ведь ничего подобного не было! И что теперь?… Возьмем, например, самого мистера Деппинга. Я ведь ни в коем случае не хочу сказать, что у него не было никаких врагов. Когда доводится слышать о человеке, у которого якобы нет врагов, то можно быть практически абсолютно уверенным: скоро, очень скоро найдется тот, кому потребуется его убить! Причем как можно скорее! С покойным же Деппингом все было куда сложнее. Здесь его, конечно, никто не любил, однако, клянусь Господом Богом, никому и в голову не пришло бы его пристрелить, уж поверьте! Ну кого, скажите, кого из наших можно представить в роли убийцы? Его преподобие епископа? Полковника Стэндиша? Дж.Р.Берка? Саму мадам Стэндиш?… Позвольте мне налить вам еще…

– Благодарю вас, сэр, благодарю. На самом деле прекрасный коктейль. А кого здесь, позвольте поинтересоваться, так мило называют «сама мадам»? – поинтересовался Хью.

Патриция изящно изогнулась в своем кресле, спустив правую ногу в теннисной туфле вниз, вдоль одной из сторон. Стекла окон дома за ее спиной все еще освещали багровые лучи заходящего солнца, хотя сама лужайка уже постепенно погрузилась в предвечернюю тень.

– Ах да, да. Пожалуй, лучше объяснить вам все сейчас, прежде чем вы ее увидите. Чтобы знали, как себя с ней вести… Дело в том, что «сама мадам» – это моя мама. Уверена, вам она понравится. Она нечто вроде красавицы тирана в юбке, которая страстно хочет, но не может кого-либо тиранить, и это приводит ее в бешенство. Господи, да мы все до смерти ее боялись, пока один из американских приятелей Хэнка не подсказал нам поистине соломоново решение…

– Вон оно как? – Хью Донован с большим трудом удержался от того, чтобы не сесть рядом с ней. Точнее, у ее ног. – Да, да, как же, как же, помню, ваш брат действительно упоминал что-то именно в этом духе.

– Бедняга Морли до сих пор еще не отошел от глубочайшего шока. Но иначе, поверьте, было никак нельзя. Иначе нам пришлось бы вечно есть ее сырую репу, или летом и зимой заниматься активной физкультурой перед настежь раскрытым окном, или неукоснительно выполнять ее очередную блажь! Поэтому ее и стали называть «мадам»… Так что, пожалуйста, запомните: когда она вдруг окажется рядом с вами и ласково-ласково прикажет вам что-то сделать или попытается хитростью во что-нибудь вовлечь, посмотрите ей прямо в глаза и твердо скажите: «Великолепно, мадам, то, что вы предлагаете, поистине великолепно! Хотя лично мне сейчас этого не требуется!» Да, что-то вроде этого. А затем еще более твердым тоном повторите: «Просто великолепно!» На этом все, скорее всего, и закончится.

– Великолепно! – повторил Хью Донован с таким видом, будто произносил волшебное заклинание. – Великолепно, мадам, просто великолепно! – Он задумчиво посмотрел на красный кончик сигареты. – И вы абсолютно уверены, что это сработает? Да, хотел бы я попробовать это на своем собственном отце. Если бы, конечно, у меня хватило смелости…

– Это уж точно, без этого с ним не обойтись, – с готовностью согласился Морган, довольно поглаживая подбородок. – Полковнику Стэндишу, например, это пока не удается. Во всяком случае, пока. Правда, у него с самого начала все вышло не совсем так, как надо. Рассказывают даже, когда он попробовал сделать это в самый первый раз и, подбежав к ней, с испуганным видом произнес: «Здорово, как же здорово, черт побери!» – то стал, не скрывая искреннего нетерпения, ждать, что за этим последует. Оказалось, что, увы, ничего, ровным счетом, ничего! Ну и…