Джон Карр - Читатель предупрежден

– Ну и что?

– Ох, не притворяйтесь таким наивным!

– Бог свидетель, я нисколько не притворяюсь. Мне просто кажется, что вы преувеличиваете. Я скорее согласился бы с Ларри: было бы чертовски неприятно, если бы все наши мысли вышли наружу, но ведь мы все же не банда преступников!

– Нет? Даже потенциально? У меня есть мачеха, которую я ненавижу. Я желала бы, чтобы она умерла. Что вы на это скажете?

– Только то, что это не такой уж страшный секрет.

– Мне нужны ее деньги, – настойчиво продолжала Вики. – Вернее, деньги моего отца, который оставил их ей в пожизненное пользование. Она вышла за него замуж, когда он был в возрасте мистера Констебля. А сама чуть старше меня и тверда, как сталь. И я постепенно становлюсь такой же… Скажите мне, что вы думаете о нашем ясновидящем?

– Хвастун.

Она посмотрела на него с удивлением и каким-то беспокойством. В глазах ее также было облегчение, и другие чувства, которых он не мог понять. Однако он знал, что где-то в глубине ее души укрыты те предрассудки, которые заставляют ее верить в сверхъестественные силы Германа Пенника.

– Почему вы так говорите? Ведь он прочитал ваши мысли?

– Это только кажется. Я думал об этом. Я еще не знаю, как это происходит, но мне кажется, что ответ на этот вопрос связан с Ларри Чейзом.

– С Ларри? Каким образом?

– Вы же не знаете, какой это болтун. Он интересуется людьми. Сначала выложит полную историю жизни какого-то человека, а потом утверждает убежденно, что не сказал ни слова на эту тему. Мне как раз вспомнилось, что он что-то знал или подозревал, что знает относительно Марсии Блистоун и… и дел, о которых я не хочу говорить. Он упоминал об этом в письме ко мне. И если Пенник является мастером вытягивания информации, а потом маскирует это…

– Но это не объясняет, откуда Пенник мог знать, когда вы будете думать об этом!

– Я в этом совсем не уверен. Предположим, что он великолепный психолог. Это основа деятельности каждого гадальщика.

– Ну а как быть с бюстом Листера?– И… – она заколебалась. – Простите, что я об этом вспоминаю, но другие вещи, о которых говорил Пенник? Та последняя?

– Признаю, что истории с бюстом Листера не понимаю. А ту, что вы называете «последней», он мог прочесть на моем лице. На нем все отражается. Я не умею долго сохранять каменную маску.

Воцарилось молчание. Вики бросила выкуренную сигарету в пустой камин и стала нервно ходить по ковру.

– Осталось еще предсказание. Что Сэм… вы знаете.

– Мистер Констебль, – ответил с изысканной вежливостью Сандерс, – пока еще не умер. Даже если Пенник умеет читать мысли, то пусть меня повесят, но я не поверю, что он может предсказывать будущее.

– Если вся эта история является одним большим обманом…

– Этого я не сказал. Я не исключаю, что Пенник обладает некоторыми телепатическими способностями. Но, как это случается не с одним честным человеком, он помогает себе мелким обманом и незаурядными способностями к дедукции.

– Значит, вы не верите, что мысль может быть использована как сила или физическое оружие?

– До конца моей жизни я буду возражать против этого.

Из спальни, расположенной через две комнаты от них, послышался страшный крик Мины. На часах Сандерса было без одной минуты восемь.

Это был нечеловеческий крик, полный физической боли и ужаса. Она кричала и почти одновременно говорила что-то, они смогли выделить только постоянно повторяющееся имя ее мужа. Вики вглядывалась в доктора с выражением суеверного ужаса на лице, он боялся, что через минуту и она начнет кричать.

Сандерс отворил дверь в холл. И там увидел сцену, которую потом многократно описывал.

Сэм Констебль, одетый к ужину, стоял, опершись о перила в нескольких шагах от лестницы. Всем туловищем он опасно наклонился вперед, одной рукой придерживаясь за столб. Вторая рука дернулась, судорожно разжимая пальцы, и в течение нескольких секунд Сандерс думал, что он тяжело рухнет через перила на первый этаж. Но он уже слишком обмяк. Гротескно скрючившееся тело осело вниз к столбикам балюстрады, а рука с глухим стуком ударилась о ковер. Голова была повернута в сторону, так что Сандерс увидел его лицо, только когда Констебль опрокинулся на спину.

Крик прекратился. Мина, вцепившись зубами в носовой платок, неподвижно стояла в полуоткрытой двери одной из комнат напротив лестничной клетки.

Теперь, когда наступила тишина, думать стало легче. Сандерс подбежал и опустился на пол около Сэма. На секунду он почувствовал легкое дрожание пульса, которое замерло при его прикосновении. Сэмюэль Констебль был мертв.

Еще стоя на коленях, доктор осмотрелся. Ведущие в холл двери спальни Мины, его комнаты и комнаты Вики были открыты. Из своего положения он мог заглянуть под кресло, кровать и даже под туалетный столик, стоящий у стены в комнате Вики. И именно под этим предметом меблировки его взгляд наткнулся на какое-то светлое пятно.

Это был белый поварской колпак.

Старомодные часы в холле мелодично пробили восемь часов.

Краем глаза Сандерс заметил, что кроме него, в холле находятся еще три человека. Мина по-прежнему стояла в полуоткрытых дверях, подбородок ее дрожал. Вики сделала два шага в направлении лестницы и остановилась. С другой стороны холла Ларри как раз отворил дверь своей комнаты. Никто из них не трогался с места.

В углу, около старых часов горели несколько электрокаминов. Свет от них падал на столбики балюстрады, которые бросали тень на лицо и тело Сэма Констебля. Доктор склонился над ним, методично осмотрел тело. Результаты осмотра принесли ему огромное облегчение. Однако…

Он скорее почувствовал, нежели увидел Чейза, старающегося заглянуть ему через плечо. Но все же не обернулся до той минуты, когда Чейз внезапно схватил его за локоть. Он был без галстука и пиджака, жестко накрахмаленная рубашка топорщилась под подтяжками, худая шея склонилась набок. Во второй руке он держал галстук.

– Послушай, – шептал он хриплым голосом, – он жив, да? Ведь он жив, правда?

– Нет.

– Сэм мертв?

– Можешь убедиться сам.

– Но это невозможно! – Чейз одной рукой держался за Сандерса, а другой взмахивал галстуком прямо перед его носом. – Это неправда! Он не имел в виду ничего подобного… он не мог!

– Кто не имел ничего в виду?

– Неважно. Скажи мне только одно: как он умер? Что случилось?

– Успокойся! И перестань меня толкать, а то я перевернусь через перила. Отойди от меня, черт возьми! Сердечный приступ, по крайней мере, похоже на это.

– Приступ?

– Да, а может быть, инфаркт. Когда сердце слабое, оно может просто в определенный момент отказать. Отойди от меня, понял? – Сандерс отпихнул от себя руку с воротничком. – Ведь ты же слышал, что он сам говорил о приступе. В каком состоянии было его сердце?