Эрл Гарднер - Прокурор рискует

— Да.

— О Господи, джентльмены, как связаны мое местонахождение и проблема, которую мы обсуждаем?

— Мы все же хотели бы знать.

— Дайте вспомнить, — нахмурил широкий лоб Карр. — Двадцать седьмого был понедельник… значит, час ночи вторника?.. Ну да, джентльмены, я был здесь, в Мэдисон-Сити. Сидел в кабинете моего загородного дома и читал.

— Не поздновато ли для чтения? — спросил Брэндон.

— Совсем нет, шериф. По своим биоритмам я сова.

Люблю посидеть заполночь с книжкой в руках… Погодите! Я начинаю понимать, куда вы клоните. В ваших вопросах чувствуется система. Я вам вот что скажу, джентльмены. Допустим, благодаря некоему стечению обстоятельств вы смогли бы доказать, что к прекрасной, но находящейся в подавленном состоянии и сбившейся с пути праведного Еве Даусон пожаловал… скажем, хм… посетитель. И визит этого посетителя пришелся на час ночи. Ну и что из того? Молодая женщина в ее ситуации вполне могла провести встречу делового или общественного характера. Она вполне могла впустить этого посетителя, не извещая своих хозяев. Она могла тихо спуститься с лестницы и отпереть входную дверь. Затем ее посетитель, кем бы он ни был, мог осторожно подняться к Еве Даусон, переговорить с ней и даже принести ей чемодан с нужными вещами. Однако, джентльмены, даже если вы докажете, что все происходило именно так, данное дело не подлежит судебному разбирательству. Ева Даусон могла свести счеты с жизнью после ухода этого человека. Ваша проблема как законника, если вы ничего не имеете против этого выражения, мистер Селби, доказать, причем доказать со всей убедительностью, что это несчастное, с расстроенной психикой создание, ранее покушавшееся на самоубийство, страдающее комплексом самоубийства, как на то указывает история болезни, было убито. Я бы сказал, это практически невозможно.

— Все? — спросил Брэндон.

— Все, — ответил улыбаясь Карр.

— Тогда, может быть, вы скажете нам, где находились в то время, когда в доме Джима Мелвина прозвучал выстрел?

— С удовольствием скажу. Помню, в тот момент я разговаривал с Джеймсом Л. Мелвином, хозяином дома, и с одним из его гостей, кажется Милтоном Гренби. В комнате находились и другие, но мы трое, если мне не изменяет память, стояли в стороне… Разумеется, джентльмены, а нахожусь в сложном положении, поскольку лично я этот звук, а его слышали многие, принял за хлопок пробки, вылетевшей из бутылки с шампанским, или даже за неисправность глушителя у проезжавшей мимо машины. Во всяком случае, когда прозвучал громкий хлопок и кто-то сказал, что он похож на выстрел, я беседовал с этими двумя джентльменами. Полагаю, что я исчерпывающе ответил на ваш вопрос?

— Мог ли это быть выстрел из пистолета? — спросил Селби.

— Вполне мог, коллега, хотя я ни в коем случае не могу выступать как эксперт. В такого рода делах я мало что смыслю. В то время я вообще над этим не задумывался.

— А что заставило вас задуматься?

— Я бы сформулировал вопрос иначе, — предложил Карр. — Скажем, последующие события продемонстрировали, что в некий момент прозвучал выстрел, но конечно… — адвокат замолчал и красноречиво пожал плечами.

— Не просил ли вас впоследствии Мелвин пройти наверх и помочь человеку, который якобы получил ранение?

— Впоследствии, — улыбнулся Карр, — мой дорогой мистер Селби, я прошел наверх вместе с мистером Мелвином и мистером Гренби. Я обнаружил там лежавшего на кровати мужчину, который сказал, что случайно ранил себя выстрелом. Однако самой раны я не видел.

Мелвин попросил меня помочь бедняге дойти до его машины, что я и сделал.

— Вы знакомы с этим мужчиной? Кто он?

— Вы хотите знать, встречал ли я его или известно ли мне его имя?

— И то и другое.

— Я видел его раньше. Я полагаю, он был из числа приглашенных. Но я не знаю, как его зовут.

— Почему вы не заявили в полицию?

— На мой взгляд, в этом не было никакой необходимости.

— Почему вы ничего не сказали, когда видели меня у дома Мелвинов?

Карр лишь загадочно улыбнулся и промолчал.

— Когда вы сказали, что видели этого человека раньше, вы имели в виду вечеринку?

— Да.

— А до этого? — наседал Селби.

— Послушайте, джентльмены, — недовольно ответил адвокат. — Мне кажется, вы злоупотребляете своим служебным положением. Иначе я никак не могу понять тон и содержание ваших вопросов. Боюсь, что, отвечая на них, я предам интересы одного из моих клиентов.

— Но ведь был выстрел, — сердито заметил Брэндон, — которым Ева Даусон ранила себя или кто-то ранил ее. Мелвин обратился к вам с просьбой замять возможный скандал. Вы подсунули марионетку…

— Шериф, шериф! — спокойно парировал Карр выпады Брэндона. — Вы делаете довольно экстравагантные заявления! Между прочим, бездоказательные.

— Я вас спрашиваю: в действительности все произошло так, как я говорю?

— Мне даже смешно реагировать на ваши обвинения. Я бы хотел еще заметить в скобках, что удивлен вашей позицией, в особенности в свете моих попыток сотрудничать с вами. Мне было бы гораздо спокойнее держаться подальше от вашего учреждения и не предпринимать всевозможных шагов по выяснению происхождения орудия, ставшего причиной смерти несчастной. Короче говоря, джентльмены, я пришел к вам с оливковой ветвью, а вы вырвали ее из моей руки и принялись хлестать меня ею. Теперь, с вашего разрешения, я думаю, мне пора покинуть вас.

— Минутку, — повысил голос Брэндон, — мы еще не закончили!

Карр обернулся, и ледяная улыбка застыла на его губах:

— Мы закончили, шериф. Ввиду того что вы заняли агрессивную, враждебную и недружественную позицию, я не намерен больше продолжать беседу и подвергаться оскорблениям. Вы, разумеется, вправе вызвать меня повесткой для свидетельствования перед Большим жюри — но это все, что вы можете сделать. Если у вас имеются ко мне еще вопросы, задавайте их перед присяжными. Всего хорошего, джентльмены.

Шериф Брэндон секунд десять сидел неподвижно, уставившись на дверь, через которую вышел Карр, потом бросил в сердцах:

— Дуг, от этого человека меня судороги берут. Он очень умен и очень опасен, и, кроме того, он притягивает к себе как магнит. Этот Карр буквально гипнотизирует меня, как удав кролика.

— Он определенно знает, какие в игре козыри, — подхватил окружной прокурор, — и всегда у него на руках их целая куча.

— Как бы я хотел, черт возьми, сорвать с него эту маску изысканной вежливости. А еще больше мне хочется дать ему в морду. Хотя бы раз эта сволочь не нашлась, что ответить! Хотя бы раз смутилась!

— Вежливость у него в крови, — заметил Селби. — Он может быть язвительным, может быть любезным или сердитым. Но он всегда держит себя в руках. На этот раз он попал на тонкий лед и отдает себе в этом отчет.