Фриман Крофтс - Смерть на рельсах

Проблема с насосом все еще обсуждалась, когда раздался шум отодвигаемых стульев и оба вышли в комнатку Парри.

– Ладно, – сказал Брэгг. – Уровень воды необходимо понизить.

Дверь за Кэри закрылась, и в домике стало тихо. Брэгг и Парри вернулись к работе. У обоих было немало дел, причем неотложных. Вернувшийся Акерли подсел к Брэггу и они занялись проверкой показателей для ведомости. Какое-то время их голоса сливались для Парри в неразборчивое бормотание. Затем раздался голос Брэгга:

– Эй, Парри!

Парри поднялся и подошел к двери в комнатку Брэгга.

– Сколько времени тебе нужно, чтобы все закончить? – спросил Брэгг. – Принеси-ка, что у тебя получилось.

Парри принес листы с таблицами.

– Я почти закончил, – сказал он, раскладывая листы перед Брэггом, – но боюсь, нужен завершающий штрих.

– И сколько же на него нужно?

– Около часа, думаю.

– Хорошо. Акерли готов отправиться, и медлить нельзя, а то скоро стемнеет. Закончишь, когда вернешься.

Лицо у Парри вытянулось, и Брэгг заметив это, сказал нетерпеливо:

– Ах да, я и забыл про твое неотложное дельце. Смотри-ка, мы можем вечером вернуться не на поезде, а на локомотиве балластного состава. Дай-ка мне арифмометр, я сам сведу счеты с этими проклятущими цифрами.

– Большое спасибо, Брэгг! Очень обязан тебе!

Брэгг жестом отмел его благодарность.

– Сразу возвращайся, Парри, как только проверишь длину проходки. А ты, Акерли, жди нас. Встретимся в Редчерче. Вечером расскажешь мне об оползне, не хочется откладывать это на завтра.

Было около половины пятого, когда Парри и Акерли вышли из домика и направились к железнодорожной станции.

– Между прочим, – заговорил Парри, – вон стоит балластный локомотив, подвозящий бригаду Лоуэлла. Я подскочу к ним и скажу Блейку, что мы вечером поедем с ними. Десять к одному, что Брэгг забудет их предупредить.

Он перешел через подъездной путь и подошел к локомотиву. Машинист остановился, когда он поднял руку.

– Слушай, Блейк, – начал Парри, – подбросишь нас вечером в Редчерч, мистера Брэгга и меня?

– Хорошо, мистер Парри.

– Тогда подхватишь нас возле офиса. И вот еще что, Блейк, – продолжил Парри, – ты до вечера еще будешь на станции?

– Да, нужно перегнать вагоны отсюда на склад за товаром.

– Слушай, будь другом, прихвати мой портфель, он в кабинете у начальника станции. Желтый саквояж. А то, боюсь, я не успею сходить за ним.

– Хорошо, мистер Парри. Я захвачу его.

Парри поблагодарил и вышел из ворот вслед за Акерли, который шел вдоль насыпи к виадуку. Погода по-прежнему не баловала их. Хотя дождь прекратился, было холодно и мокро. Море, блекло-свинцового цвета, было в белой пене. С побережья и со стороны скал доносился глухой шум прибоя. Вдалеке небольшой пароходик, спешащий в Лидмут, переваливался с волны на волну, и когда его нос зарывался в волны, седые пенные брызги летели во все стороны.

Молодые люди, дойдя до конца гряды Уитчайн, спустились вниз, туда, где массивные опоры нового виадука сменялись тонкими опорами старого виадука. Акерли мельком взглянул на ход работ и переговорил с бригадирами. Они стали подниматься на другую сторону гряды, где в ста ярдах над ними зиял черный запретный зев тоннеля.

– Не будем заходить в тоннель, – решил Акерли. – Я был там вчера, все было в порядке. А то опоздаем.

Когда тропа повернула от железной дороги к побережью, упали сумерки. Узкая тропинка террасировала склон горы, огибая ее и вновь подходя к железной дороге там, где кончался тоннель.

– В субботу пойдешь на хоккей? – спросил Акерли, шагая по тропинке.

Парри думал о своем, ему не хотелось говорить о хоккее. Справа от него вверх поднималась белесая скала, смутно светясь в сумерках, а слева склон уходил круто вниз, к подножию скал, где гарцевали белые лошадки пенных гребней и реяли чайки, оглашая воздух меланхоличными вскриками. Он едва слушал болтовню Акерли о том, что голкипер Редчерча напоминает дрессированного пуделя, что Бренда играет лучше, чем Молли, и что Уитнессу придется выйти из привычной спячки и изрядно попотеть, если они действительно надеются выиграть кубок. Ему все это было неинтересно, но он поддакивал в нужных местах, и Акерли вскоре переключился на свою излюбленную тему – покупки.

Они вновь вышли к железной дороге у того конца тоннеля, который выходил к Редчерчу. Здесь железнодорожная насыпь шла на протяжении нескольких сотен ярдов по узкому карнизу, выбитому в вертикальной скале. Еще полмили – и они добрались до Каннан-Каттинг. Одного взгляда на насыпь было достаточно, чтобы определить, что оползней больше не было. Они прошли к концу участка – туда, где начинался залив, залив Брауна. В этом месте работы были в самом разгаре. Пласты прибрежных илистых наносов были сняты и сдвинуты в сторону моря, здесь полным ходом шло строительство каменной дамбы, защищающей железную дорогу от волн. Именно здесь находился тот злополучный участок проходки, относительно которого возникли сомнения.

– Вот и твой участок для промера, – указал Акерли на незавершенную насыпь непосредственно перед ними в полосе прибоя. – Тут вполне можно принять ванну, если чуть зазеваешься. Начни вон с той отметки и двигайся в сторону Уитнесса. И не вымеряй все до дюйма. Ну, пока. Увидимся в Редчерче.

Впоследствии, когда Парри вспоминал об этом, в голове у него всплывали две детали – вроде бы малозначительные, но яркие. Первая – блеск перстня на руке у Акерли. Когда Акерли сказал «вот и твой участок для промера», он махнул левой рукой, и даже в сумерках Парри уловил отблеск камня в перстне. Акерли носил его на мизинце, и Парри видел его сотни раз. Это был перстень из чистого золота с небольшим рубином, очень простой, без оправы и узоров. Парри часто задавал себе вопрос, почему Акерли носит его, но никогда не спрашивал об этом. А сам Акерли, казалось, вовсе не замечал своего перстня.

Второе, что ему вспомнилось, – необычная живость и приподнятое настроение Акерли. Удаляясь, он шагал размашисто, ступая энергично и живо, силы играли в нем как в молодом жеребчике. Он насвистывал какую-то мелодию – что-то веселое и популярное, со свингом.

Парри пожелал доброй ночи десятнику участка, который как раз проходил мимо, и отправился к своей насыпи.

Проходка линии «Редчерч-Уитнесс» была крайне серьезным начинанием, она включала проведение ряда весьма трудоемких работ. Главная линия Южной железной дороги в этом районе проходила восточнее Лидмута, одного из наиболее важных водных узлов на южном побережье, и где-то посередине между Темплкомбом и Солзбури соединялась с линией «Экзетер-Ватерлоо».

Первые пятнадцать миль от Лидмута до Редчерча дорога шла по побережью, а у Редчерча отходила вглубь. Редчерч был небольшим местечком, но его предпочитали любители природы и тихих, не затронутых цивилизацией уголков.