Владимир Колычев - Палач мафии. А теперь Горбатый!

– Нет, что ты, что ты... Ой, кажется, к нам кто-то идет... А ты давай, сынок, спать...

Она уложила его на бок, накрыла одеялом.

– Спи!

Комната погрузилась в темноту. Но ненадолго. Щелкнул выключатель, и в комнате появилась ненаглядная мамочка.

Роберт никак не мог на нее наглядеться – слишком быстро она всегда исчезала. Появится и тут же исчезнет. Не мама, а ветер какой-то...

От бабушки всегда пахло парным молоком. А от мамы – перегаром. А еще каким-то седьмым чувством Роберт ощущал запах чужих мужчин.

– Привет, родненький! – Мама, пьяно улыбаясь, чмокнула его в щечку.

И тут же поспешила обратно. Все ей некогда.

Она еще не дошла до двери, когда в комнату ввалился какой-то мужик с небритым лицом. От него воняло перегаром и табачным дымом.

Мама уперлась руками ему в грудь и как бульдозер стала толкать к выходу:

– Иди, иди, Паша! Не видишь, ребенок спит!

– Да иду, иду...

Но прежде чем исчезнуть, тип успел помахать Роберту рукой:

– Спокойной ночи, уродец, гы-гы!..

Мама вытолкала его из комнаты, закрыла дверь. Роберт всхлипнул и заплакал.

В свои девять лет он хорошо понимал, как плохо быть в этой жизни горбатым. Да, он уродец, это так. Но ведь он ни в чем не виноват. Это мама в детстве уронила его, а он неудачно упал. Так получилось, что никто не подставил ему ладошку...

Дети смеются над ним. Не хотят с ним играть. А он не хочет ходить в эту проклятую школу, где каждый только рад похлопать его по горбу и сказать что-нибудь обидное...

Не нужна ему школа. И мама ему не нужна. В этой жизни ему нужны только бабушка, корова Буренка и собака Тузик. Уж они-то его никогда не обидят. И с ними всегда так хорошо...

Роберт проснулся утром. И сразу понял – происходит что-то не то. Он вскочил с кровати, сунул ноги в калоши и выбежал во двор. А там...

Буренка лежала на земле. Мертвая! А над ней черным вороном кружил вчерашний мужик. Он резал Буренку ножом, на куски. И ему совсем не было ее жаль. Он радовался. Подло радовался. И даже пел какую-то песню.

Рядом сидела на скамейке и плакала бабушка. Только мужик не обращал на это никакого внимания.

Надо будет потом собрать белы косточки, закопать их в огороде, и тогда вырастет дерево... Дерево вырастет. Но Буренку-то не вернешь!.. А ведь она была такая хорошая, добрая, она всегда радовалась Роберту. А какое вкусное у нее было молоко... Но нет больше Буренки. Ее сожрет этот паразит!

Роберту было невыносимо жаль Буренку, бабушку, себя. К горлу подступил ком. Он всхлипнул. Но глаза почему-то остались сухими. Зато в душе всколыхнулась ненависть к мерзкому убийце.

Роберт осмотрелся вокруг себя, увидел кирпич, схватил его двумя руками и подбежал к небритому типу.

– На тебе! – заорал он. – Получи!

Кирпич опустился убийце на спину, как раз на то место, где у Роберта был горб.

Мужик взвыл от боли. Вскочил с места, развернулся к нему.

– Ах ты, гаденыш! – прошипел он.

И, широко размахнувшись, ударил его ножом. Каким-то чудом Роберт сумел отскочить назад. Но мужик снова шагнул за ним. Снова ткнул в его сторону ножом.

Роберт снова отскочил. Но при этом споткнулся и упал. А мужик совсем близко. Навис над ним.

Роберт на всю жизнь запомнил этот звериный взгляд и лютый оскал гнилых зубов. С ужасом смотрел он на занесенный нож.

Еще чуть-чуть, и случилось бы непоправимое. Но в самый последний момент мужик остолбенел, удивленно закатил стекленеющие глаза и стал заваливаться назад.

Он упал на бок, затем перевернулся на живот. В спине у него торчал топор. А рядом стояла мама. И с ужасом смотрела на коченеющий труп...

Роберту тоже было ужасно страшно. Но ни капли жалости к этому типу он не ощущал.

– ...Верблюды бывают одногорбые и двугорбые, – объясняла учительница.

Роберт внимательно слушал, запоминал. Школа ему не нравилась. Мало того, он ее ненавидел. Зато ему нравилось учиться. Ведь это так здорово – познавать окружающий мир...

После урока он вышел в коридор. И тут началось.

– Эй, ты! – толкнул его Валерка Плюев.

Здоровый жлоб. Учится в восьмом классе, а боятся его и десятиклассники. Роберт тоже его боится. Потому что Валерка постоянно издевается над ним, иногда даже бьет. И сейчас вот пристал.

– Ты тоже верблюд, да? – обидно рассмеялся он.

Загоготали и его прихлебалы.

– Одногорбый, да?.. А верблюды используются для верховой езды...

Роберт и опомниться не успел, как Валерка наскочил на него сзади, оседлал.

– Но-о! Верблюжака! Но-о!

Роберт был на голову ниже, чем он. Худой, бледный, с уродливым горбом. Но сила в нем была. Во всяком случае, ее хватило, чтобы взбрыкнуться и сбросить с себя подлого седока.

Валерка приземлился на ноги, но поскользнулся и растянулся по полу.

– Так, значит, я верблюд? – психанул Роберт.

И склонился над ним.

– А верблюды знаешь, что делают?

Он набрал в рот как можно больше слюней и с ненавистью плюнул Валерке в лицо.

– Ах ты, тварь горбатая! – рассвирепел тот.

Он вскочил на ноги и набросился на Роберта с кулаками.

Сильным ударом в лицо он опрокинул его на пол, ударил ногой – один раз, второй, третий... Затем схватил за шкирку, поставил на ноги, с силой встряхнул.

– Ты в кого харкнул, урод? – с пеной на губах спросил он.

– В тебя!

Валерка разбил Роберту нос. Во рту было полно крови. Он с удовольствием выплеснул ее Валерке в лицо.

В этот раз Валерка бил его с еще большим остервенением. И, наверное, забил бы до смерти. Но появился учитель физкультуры.

Павел Трофимович легко оторвал Валерку от Роберта, с легкостью вознес его на вытянутых руках к потолку.

– Ты что, поганец, делаешь? – возмущенно спросил он.

– Пусти, козел! – заорал Валерка.

Павел Трофимович послушал его. И отпустил. Валерка с грохотом упал на пол и сморщился от боли. Похоже, он отбил себе копчик. Так ему и надо. Может, не будет теперь расти. И на своей шкуре узнает, что такое жить с физическим уродством.

– Еще раз тронешь Роберта, – предупредил его Павел Трофимович, – я тебе башку скручу. Понятно?

Учитель не шутил. И Валерка это понял.

– Это касается всех! – продолжал Павел Трофимович. – Ясно?

– Ясно! – дружным хором ответили Валеркины дружки.

– А ты, – посмотрел он на Роберта, – после уроков зайдешь ко мне.

После уроков он был в тренерской.

– Ты мне, Роберт, скажи, почему ты таким больным прикидываешься? – спросил учитель. – Что там у тебя? Пролапс митрального клапана? Что еще?

– Астма, дискинезия... – начал жаловаться Роберт.

– Может, хватит? – поморщился Павел Трофимович. – Мужик ты или не мужик...

Роберт подавленно молчал.

– Я тебе вот что скажу. Не надо делать из себя инвалида. Нужно забыть о своих болячках. Как будто их и нет...

Легко ему говорить. Сам вон какой – молодой, здоровый, сильный. А Роберт... Ему только четырнадцать лет, а жизнь уже, можно сказать, закончилась.