Жан-Мишель Шарлье - Преступный синдикат

После того как он ублажил Дьюи, отдав ему на растерзание Лепке, Лучиано сделал объектом своих атак судью Маккука, того самого, который вынес ему приговор, предварительно подтолкнув, по сути дела, присяжных к признанию его виновным.

Маккук, ставший к этому времени судьей Верховного суда штата Нью-Йорк, имел возможность повлиять на его судьбу.

И вот оказалось, что быть судьей отнюдь не означает, что можно пребывать в спокойствии. Маккук в этом убедился…

Спустя три года после осуждения Лаки Лучиано судье пришлось испытать целый ряд самых неожиданных неприятностей: если он не обнаруживал в своем бензобаке сахарного песка, то у машины ломалось рулевое управление или отказывали тормоза. На дорогах у него так часто случались аварии, что патрульные полицейские, обращаясь к нему, стали уже называть его по имени. Однажды неожиданно сгорел его гараж вместе с только что купленным новеньким «крайслером». Огонь перекинулся на дом, за который он еще не успел выплатить последний взнос.

Затем при самых загадочных обстоятельствах умерла его жена. Врач долго колебался, прежде чем выдать разрешение на погребение. После этого наступила очередь одного из сыновей… И добропорядочный судья Маккук просит разрешения повидать в Даннеморе Лаки Лучиано. Он проводит с ним около двух часов в кабинете врача этого заведения доктора Мартина и выходит оттуда со слезами на глазах. С этого момента он будет избавлен от злоключений. Быть может, это еще не дает оснований думать о нем плохо? Однако, когда в 1943 году Моэ Полакофф обратился с ходатайством об условном досрочном освобождении его клиента, судья Маккук (хотя Лучиано, этот «опасный, извращенный преступник, не способный исправиться», не отсидел еще и семи лет из установленного ему срока наказания) дал благоприятный отзыв: «Если Лучиано продолжает сотрудничать и ведет себя в тюрьме примерно, то можно будет обратиться с прошением о смягчении наказания».

Обрушившиеся на судью неприятности превратили его в человека на редкость снисходительного, хотя разоблачения Рильза подтвердили, что Лучиано значительно опаснее, чем это представлялось во время процесса. На самом деле это был самый опасный преступник всех времен и народов. Теперь это узнали все. И вот… прошение о смягчении наказания!

Для Лучиано это означало первую веху на пути к освобождению. К тому же несчастье одних оборачивается счастьем для других. После нападения на Пёрл-Харбор в 1942 году Соединенные Штаты Америки оказались втянутыми в военный конфликт. А для Лучиано представился уникальный в своем роде шанс победить в своей собственной войне за свободу. Он понял, что происходящие события могут помочь ему выйти из тюрьмы, если ему удастся управлять ими. А в этом на него можно было положиться.

Задолго до молниеносной японской атаки на Перл-Харбор, еще в 1940–1941 годах, американская военная разведка испытывала серьезное беспокойство в связи с возможностью проникновения на территорию США немецкой «пятой колонны». Нацистские организации, уже давно обосновавшиеся в различных районах страны, процветали, поддерживая тесные контакты с ку-клукс-кланом, возникшим на почве расизма и антисемитизма.

Чарльз Брейтель в беседе с авторами настоящей книги вспоминал: «Активности немцев в стране очень опасались. Больше всего боялись возникновения случаев саботажа на причалах портов. Тем более что немецкие подводные лодки высадили десант на Лонг-Айленд. Поэтому страшились широкомасштабных акций в отношении доков, через которые шло снабжение материалами и снаряжением наших войск и войск наших союзников».

Обо всем этом Лучиано прекрасно знал. Пригласив в Даннемору Мейера Лански и Фрэнка Костелло, он рассказал им о своих планах:

– Мейер и ты, Фрэнк, я знаю, что вы делаете все, что можете. Я это ценю. Я уже давно вижу по вашим физиономиям, что, несмотря на наши усилия, на деньги, выданные из «смазного банка» на предвыборную компанию этого недоноска Дьюи, вы нисколько не верите в то, что он освободит меня, даже если дать приличный куш ему лично. Дело не в том, что он не захочет, а в том, что он просто не сможет этого сделать. Представим себе Дьюи-губернатора, досрочно освобождающего Лучиано. Он потеряет весь свой престиж и всякое доверие, будет обвинен своими политическими противниками в совершении должностного преступления и во взяточничестве. Из героя, каким он был вчера, он превратится в козла отпущения, утратившего всякие шансы стать президентом Соединенных Штатов. Но если нам удастся найти лазейку и сохранить его лицо, не подвергая его ни малейшей опасности, он согласится… Просто надо будет держать в секрете карту, которую ему нечем будет бить, чтобы заставить его сдержать свое слово, так как этот мерзавец может обвести нас.

Костелло оживился:

– Хорошо! Мне твоя идея понятна, но ты не сказал главного: лазейка, как ты ее себе представляешь?

Лаки с удовольствием потянулся, а затем ухмыльнулся:

– Мальчики, я хочу стать национальным героем, молодцом, который окажет стране неоценимую помощь Б борьбе как с внешними, так и с внутренними врагами… а герою нельзя будет ни в чем отказать. Добродетельные граждане будут бесконечно счастливы видеть, как Дьюи откроет передо мной двери на свободу. Они даже решат, что с его стороны даже весьма дальновидно забыть прошлое, злобу, которую он испытывает к таким типам, как я. Они скажут: «Браво, Дьюи».

Программа, которую я предлагаю, состоит из двух основных пунктов. Вы знаете, что в этой истории с немецкими шпионами они не сдвинулись с места. Посмотрите внимательно «Нью-Йорк америкен джорнэл» и заголовок на восемь колонок «Закройте им проход»… Военные начинают паниковать. Ты, Фрэнк, должен дать понять политикам, близким к ответственным представителям министерства обороны, что наши люди, все бывшие бутлегеры, знают побережье как свои пять пальцев, и тем более все места, где можно тайно высадиться. И не случайно: они достаточно часто высаживались здесь, оставляя в дураках береговую охрану. Если захотят, то же самое могут сделать и нацисты. Договорились?! Ты им предложишь помощь наших людей и заверишь в безоговорочной поддержке. А ты, Мейер, пообещаешь, что немцы не высадятся на Кубе. Как-нибудь уладишь это с Батистой, всучишь ему, если потребуется, дополнительно приличную сумму… На Багамах ты сам хозяин положения. Министерство военно-морского флота оценит это. Но прежде, чем вы этим займетесь, следует поднять страшнейшую панику… Это пусть будет на совести Альберта Анастасиа и Тафа Тони. Отныне вам предстоит покрутиться. Чтобы психоз саботажа развернуть на всю катушку, надо прибегнуть к уничтожению важнейшего оборудования. В ход должно быть пущено все. И все должны заговорить только об этом.