Татьяна Гармаш-Роффе - Роль грешницы на бис

Меж тем Алевтина смотрела на него выжидательно-призывным взглядом, и Кис с ужасом понял, что от него ждут комплимента насчет… Стихов? Или восхитительной груди, сохранившей, надо полагать, как и ее лицо, моложавость форм?.. Интересно, а может ли быть форма у несуществующей вещи? Алексею даже отчего-то со страхом подумалось, что в доказательство потрясающей моложавости своих форм Алевтина со всей партийной прямотой распахнет кофточку на груди и…

Что могло бы произойти дальше, воображение Алексея, скукожившись от ужаса, категорически отказывалось представить.

Он что-то пробормотал о замечательных стихах и поспешил ретироваться.

От Алевтины Иголкиной Кис прямым ходом отправился к вдове директора банка Хруповой. К удаче детектива, она находилась в московской квартире (а не в загородном доме на Рублевке).

Еще за дверью он услышал раздраженный женский голос, и вскоре его обладательница появилась перед ним на пороге: очаровательная кукольная блондинка лет тридцати с очаровательной кукольной блондинкой лет трех на руках. У мамы и у дочки пухлая нижняя губка была одинаково прикушена хорошенькими белыми зубками в выражении досады и недовольства.

- Да, помню, - бросила она, когда детектив представился, и закричала куда-то в глубь квартиры: - Анна Пална! Заберите Инессу!

- Здравствуй, Инесса, - улыбнулся девочке Алексей и протянул руку навстречу крошечной ладошке. В последний момент Инесса отдернула ручонку и захохотала, дрыгая крепенькими ножками и пряча лицо в мамину шею.

- Анна Пална!!! - Голос блондинки сорвался в визг.

- Иду, иду… - Пожилая женщина выплыла из недр квартиры, переняла ребенка и понесла его по коридору. Инесса все крутилась у нее на руках и выворачивалась таким образом, чтобы видеть незнакомого мужчину, стоявшего у порога, улыбаясь во весь маленький пухлый ротик и помахивая ему обеими ручками. Если бы это не было столь неуместно в приложении к трехлетней девочке, Кис бы непременно счел, что девица с ним кокетничала изо всех сил.

- Пойдемте, - бросила ему молодая вдова и повела его по огромному коридору (явно бывшая коммуналка) в комнату.

Они уселись за столом, накрытым темно-красной скатертью с золотым шитьем. Дубовая мебель - антикварная или под нее - делала гостиную мрачной.

- Зинаида, - недовольно представилась блондинка. - Что вы хотели узнать?

Кис обозначил тот же сценарий, что и у депутатши: фотографии, письма, другие личные архивы - все, что осталось после изъятия бумаг официальным следствием, да несколько вопросов о связях с другими жертвами.

- Анна Пална! - снова закричала Зинаида, и Кис с трудом подавил желание заткнуть уши. - Где у Герочки архивы лежат?

«Герочка» - это, судя по всему, покойный директор банка, которого звали Германом и который был лет этак на тридцать старше жены. Теперь вдовы…

Анна Павловна кивнула и исчезла, а Зинаида нервно закурила. Но через мгновение раздался детский голос: «Ма-ам! Ма-а-ама!» Голосок был постарше и принадлежал, скорее всего, мальчику. Обладатель этого голоса не замедлил возникнуть на пороге комнаты. Хорошенький мальчонка лет пяти хмуро поглядел на Алексея, не здороваясь.

- Что надо сказать?! Что надо сказать, а?!! - Зинаида нервно раздавила окурок в хрустальной пепельнице.

- Я не хочу купаться, - надул губы, такие же пухлые, как у его сестры, мальчик.

- Поздоровайся немедленно с дядей!

Кис страсть как не любил эту манеру называть всех мужчин «дядями», а женщин «тетями». Какой он, к черту, ему дядя? С какой стати ему «племянника» всучивают?.. Да еще такого невоспитанного…

- Меня зовут Алексей Андреевич, - сообщил мальчугану Кис. - А тебя как?

- Никак, - заявил тот и высунул язык.

- Ты что же это, а? Ты как себя ведешь?! - взвилась в истерике его родительница.

Кис почувствовал, как подступает головная боль.

- Анна Пална! Пойдите сюда!! - истошно вопила Зинаида. - Уведите его, заприте его в комнате за плохое поведение!

Няня, свалив Кису на колени какую-то цветастую торбу, поспешно ухватила мальчугана за руку и потащила его из гостиной.

- Идем, Славочка, идем… - приговаривала она.

Славочка намертво вцепился в дверной косяк и злым взглядом уставился на мать и на «дядю».

- Идем, идем, - твердила бедная няня, отдирая его побелевшие от усилия пальчики от косяка. Наконец ей удалось увести ребенка, и Зинаида с облегчением закрыла за ними дверь гостиной.

- Я никогда не хотела иметь детей, - пожаловалась она, не глядя на детектива и прикуривая новую сигарету. - Это все Гера! Он на тридцать лет старше меня, понимаете? Все его знакомые двусмысленно улыбались, когда он на мне женился… Так он хотел всем доказать, что может! - Зинаида вдруг засмеялась. - Если бы он отважился, он бы и приглашения раздал к нашей постели! Чтобы все видели, как он может!

Глубокий, горестный вздох медленно погасил ее улыбку.

- Хотя он их любил, детей… Только вы ничего такого не думайте, я вообще-то тоже их люблю… Устаю только от них очень.

- Как вы теперь будете управляться, без мужа? - спросил Кис по возможности участливо.

- Как-как! Вторую няню найму!

Логично: судя по голосу няни, долетавшему из-за двери, в одиночку она с ними не справлялась.

- А что, раньше муж не позволял?

- Представьте себе! Он хотел, чтобы я детьми занималась! Примерной матерью была! А я ему сколько раз объясняла: я не создана для материнства!

- Да? А для чего же? - простодушно удивился Кис, ловя себя на том, что, похоже, переигрывает.

- Для светской жизни, - с вызовом объявила Зина. - Только не вздумайте читать мне мораль! Материнство - это святое, трали-вали, долг женщины и прочая хрень. Я люблю красивые шмотки, приемы, курорты, поклонение… Я привыкла к этому, понимаете? Вы знаете, что я была манекенщицей?

Кис знал, но наивно полагал, что одно с другим могло бы и сочетаться… Впрочем, дело барское. Каждому свое. По крайней мере, Зина была откровенна. И муж ей в определенной степени мешал - вот это важно.

- Ну, теперь-то вы сможете жить так, как вам захочется? - закинул он удочку.

- Это уж точно, - дернула плечиком Зина. - Теперь - да. Вот закончу дела с нотариусом - и в Париж.

- К любовнику? - понимающе улыбнулся Кис.

До них донесся детский вопль и рассерженный голос Анны Павловны.

- Вы что? Разве при такой жизни можно завести любовника? - кивнула на дверь Зинаида. - Я детьми была постоянно прикована к дому, как кандалами! Герочку умиляло, когда он видел меня с младенцем на руках… Мадонну, блин, себе нашел… Ему наплевать, что моя молодость проходит в горшках и пеленках. - Зина едва не плакала от жалости к себе. - Что время уходит, красота уходит… Вы все, мужчины, - рабовладельцы! А мне из одного рабства в другое неохота! Нет уж, больше ни мужей, ни любовников - только свобода! - Она вдруг прихватила правой рукой кисть левой и с хрустом ломанула пальцы. Хруст, по всей видимости, должен был подтвердить ее решительность. - Я еще наверстаю упущенное, еще не вечер!