Татьяна Степанова - Готическая коллекция

— Что это тут у вас? Завод? — спросила водителя Катя.

— Раньше рыбоконсервный комбинат был. На весь Союз гремел. Шпроты в банках покупала? Ну! Сайру там, сардины — все отсюда. А потом лопухнулись, обанкротились, закрыли все. Народ поразбежался. Сейчас один мужик нашелся, чего-то тут приватизировал.

Снова вроде закопошились, строят-ломают. Мы вот тут все гадаем — хватит у него денег до ума-то все довести, нет? Ну, дальше-то куда?

— Как прежде, за той машиной.

«Опель» тем временем въехал в поселок. Рыбачий напоминал Морское, только был немного побольше.

Кроме старых рыбацких домов, здесь были и другие строения — в основном серые коробочки пятиэтажек.

А справа от дороги в тенистом сосновом бору прятались прекрасные новые кирпичные коттеджи, видимо, построенные какой-то фирмой по единому проекту и плану. Фасады их были обращены в сторону залива. И вид из окон на тихую бухту был, наверное, потрясающим.

«Опель» проехал мимо коттеджей. Дорога плавно огибала бухту. Внизу у причала, как и в Морском, на воде покачивались пришвартованные моторки и катера.

Дом, возле которого остановилась Марта, стоял на самой окраине поселка. Он располагался на отшибе, среди сосновой рощи, отгороженный от дороги только широким подстриженным газоном и невысокой кованой оградой — всего-то вполовину человеческого роста.

— Останови-ка здесь, — попросила водителя Катя.

Место было вполне подходящим — сосны, сосны, сосны. — Сколько с меня еще? — Она полезла за деньгами в сумочку.

— Нисколько, ништяк. Я думал, до канадской границы гнаться будем, — водитель засмеялся. — Ты того, не очень-то там разоряйся. Парня своего пожалей. Дело-то житейское.

— Ладно, не учи, спасибо, что подвез. — Катя закрыла дверь «Москвича». Медленно и осторожно направилась к ограде. Калитка была распахнута, а вот въездные ворота так и не были открыты. Видно, загонять машину на участок Марта не собиралась.

Лужайка перед домом была пуста — Марта успела уже войти в дом. Катя остановилась у ограды. С правой стороны ее кованые узоры густо оплетал плющ. За этой зеленой ширмой можно было надежно укрыться.

Катя решила повременить и немного оглядеться.

Этот дом… Он выглядел как с иголочки. Двухэтажный, высокий, из темно-красного кирпича, с пристройками и гаражом, с широкой открытой верандой, опоясывающей его, словно ажурная юбка. Крыша была ломаной, крытой черепицей. Второй этаж украшали балконы и балкончики, эркеры и мансарды. Участок рассекали выложенные плиткой дорожки. Все они вели от дома к въездным воротам и к задней калитке, к обрыву, откуда открывался вид на залив. Участок был отлично ухожен, чуть ли не вылизан до зеркального блеска. Во всем чувствовалась заботливая и умелая хозяйская рука.

Катя разглядывала веранду. На ней стояла плетеная летняя мебель. А на широких перилах и на специальных деревянных подставках зеленой шеренгой выстроились чудесные комнатные цветы, вынесенные на солнце. Веранда буквально утопала в зелени: голубые пышные гортензии соседствовали здесь с лиловыми бегониями и ярко-карминовыми цветами бальзамина.

Щедро и радостно цвели гибискусы — китайские розаны в изящных терракотовых кашпо. Во всем чувствовалась забота, хороший вкус и привычка к домашнему уюту, порядку и красоте.

В доме послышался шум, словно где-то в комнатах что-то упало или сквозняк с силой захлопнул дверь.

Катя выжидала за оградой, не отрывая глаз от веранды. Широкие светлые окна, выходившие на нее, были плотно зашторены сиреневым тюлем. А за стеклами Катя разглядела решетки — крепкие, красиво выкованные. По-европейски открытый дом был изнутри надежно защищен от непрошеных гостей.

Входная дверь распахнулась, ударившись о косяк, — на веранду вышла Марта с охапкой скомканных вещей в руках. Она сбежала по ступенькам и ринулась к машине. Там кое-как, беспорядочно, запихала вещи на заднее сиденье. Что-то упало в траву, но Марта даже не нагнулась. Казалось, она по-прежнему ничего не видит, ничего не замечает. Бросив вещи, она снова вернулась на веранду и в спешке ударилась локтем о деревянную подставку для цветка. Марта застыла. Она озиралась по сторонам с таким видом, словно с ужасом ждала, что вот-вот из-за плетеного кресла вылезет и бросится на нее какая-нибудь кошмарная жуть вроде метрового паука.

И вдруг она точно очнулась от забытья — с яростью пнула ногой подставку, и стоявший на ней горшок с пышно цветущим гибискусом опрокинулся, с треском расколовшись об пол. Темная земля засыпала ступеньки, листья и пунцовые соцветия китайского роза на разлетелись по веранде. Марта закрыла лицо руками и зарыдала.

Катя хотела броситься к ней. Но тут со стороны дороги донесся шум мощного мотора. Возле дома затормозил знакомый серебристый «Мерседес». И Катя снова затаилась в своем убежище. Марта тоже услышала машину. Она попятилась в глубь веранды и.., внезапно судорожно схватила первое, что попалось под руку, — горшок с бальзамином. Она держала его так, словно это был не хрупкий комнатный цветок, а увесистый камень, предназначенный для метания в голову врага.

— Марта! — раздался голос Сукновалова. — Марта, ты дома? Это я.

Сукновалов быстро шел по дорожке к дому. Катя из-за ограды видела его широкую спину, покатые плечи, подбритый затылок. Он был одет, как всегда, — немного странно для своего возраста, слишком уж молодежно — в тесные облегающие джинсы клеш и модную потертую джинсовую куртку, украшенную вставками из кожи. Этот крикливый деним обтягивал его медвежью фигуру, едва не лопаясь по швам.

— Марта? — Сукновалов вдруг остановился как вкопанный — он увидел ее на веранде. — Что.., что такое? Что случилось? Где ты была? Я так волновался, я всю ночь тебя искал.

Марта подняла горшок с бальзамином.

— Да что с тобой такое? Что стряслось? — Сукновалов спросил это, заметно понизив голос и — Катя видела — быстро, остро, тревожно оглядываясь по сторонам.

— Не подходи ко мне! Не смей! — Голоса Марты тоже было не узнать. Таким он был испуганным и враждебным.

— Да что случилось? Марта! Что с тобой? Ты заболела? Ты что, не узнаешь меня? Марта! — Сукновалов шагнул вперед. Марта отшатнулась.

— Не подходи! Не подходи ко мне, слышишь! — Она снова захлебывалась от рыданий. — Я.., звонила…

Я все теперь знаю… А ты… Кто ты такой?! Кто?

— Да ты что? У тебя температура, что ли? — Сукновалов рванулся к ней, и Марта отскочила в глубину веранды. — Дурочка, да что произошло? Почему ты в таком диком…

— Кто ты такой, скажи мне! — крикнула Марта исступленно. — Ответь!

— Да что с тобой? Что ты говоришь такое, что?

— Ты не Сукновалов! — Марта бросила это ему как вызов. — Все ложь! Все это, и это, и это ложь, — она обвела яростным, испуганным взглядом веранду, лужайку, кусты, ограду, машины. — Ты не Сукновалов!