Виктория Платова - Победный ветер, ясный день

Скажите пожалуйста, он понимает!

— Нет, вы не понимаете… Сегодня днем я была на опознании.

— Ваш близкий друг…

— Нет. У нас в театре работала актриса, — господи, какая чудовищная ложь — «театр»! Назвать театром доморощенную халтуру спившегося мэтра можно было только с большого бодуна. Халтура не тянула даже на площадной балаган в черте оседлости. — Она.., умерла, эта актриса. Ее звали Афина, красивое имя, правда?..

— Мне не нравится. Слишком претенциозно. — Развивать тему с Афиной он не спешил.

— ..и редкое, — продолжала упираться Лена.

— Не такое уж редкое. У меня, например, тоже была знакомая Афина.

— У вас?

— Ну, не у меня лично. Так звали девушку моего друга.

«Моего друга», того самого, который держался за штурвал на фотографии. «Мой друг» Сергея и «просто приятель» Афины были одним и тем же человеком. Теперь Лена знала это точно.

— Звали? Они расстались? — Вопрос сам по себе не мог вызвать подозрений: обыкновенное праздное любопытство девицы, способной сострадать любовным историям с плохим концом.

— Да нет. Тут все сложнее. Он погиб в прошлом году.

Лена глубоко вздохнула. Еще одна смерть, которая, слава небесам, не имеет к ней никакого отношения. Но сейчас хотя бы понятно, почему Афина так расстроилась, когда она обратила внимание на фотографию, и почему фотография так быстро и так бесповоротно, исчезла. Лимит верности покойнику был исчерпан, и возвращаться к прошлому она не хотела, только и всего.

— А девушка? Что с ней случилось потом?

— Откуда же я знаю? Это ведь была не моя девушка. Она исчезла. Даже на похороны не пришла. Я, во всяком случае, больше никогда ее не видел.

По лицу Сергея промелькнуло брезгливое выражение: не ту девушку выбрал себе его друг, ох, не ту. Оказаться такой дрянью, чтобы даже не исполнить необременительного последнего долга перед покойным! Уж его, Сергея, девушка была бы в этой ситуации на высоте. Уж его девушка бросилась бы в могилу вместе с гробом возлюбленного, предварительно порвав на себе все волосы. Или совершила бы харакири прямо у кладбищенской ограды.

— А ваш друг — почему он погиб?

— Несчастный случай на регате. Он был яхтсменом, так же как и я. Часть дома.., где мы встретились с вами, она принадлежала ему. А в эллинге до сих пор стоит его яхта.

Вот это да! Новости валились на Лену со всех сторон, и клубок из мертвых тел сворачивался все туже. Афа любила (или была увлечена) яхтсменом, тут все понятно, такое с каждой может случиться. В Лениной жизни, как раз перед Гжесем, тоже был недолгий период токования с перворазрядником по настольному теннису. Это, конечно, не яхта, но тоже впечатляет. Другое дело — Роман Валевский. Вот уж кто был далек от парусного спорта!.. Или все-таки не так далек, как ей показалось на первый взгляд?

— Вы знали Романа? — напрямик спросила Лена.

— Какого Романа?

— Его нашли в понедельник в доме вашего друга.

— Значит, его звали Роман…

— Да.

— У меня есть несколько знакомых Романов, но я вернулся только сегодня утром и никому еще не звонил.

Он сказал это совершенно бесстрастным голосом. Похоже, мысль о том, что жертвой убийства мог оказаться кто-то из друзей, нисколько не взволновала его.

— Роман Валевский, он известный танцовщик.

— Нет, я не знал Романа Валевского, известного танцовщика. Извините.

— А ваш друг?

Сергей укоризненно посмотрел на Лену: ну, вы даете, девушка! Не слишком ли много казенных вопросов для человека, пережившего несколько смертей и вернувшегося с опознания? Лена и сама понимала, что взяла не совсем верный тон.

— Для меня это очень важно, поймите!.. — Она попыталась максимально смягчить ситуацию.

— Я ничем не могу вам помочь.

— А как звали вашего друга?

— Зачем вам это?.. Вадим. Вадим Антропшин.

В разговор неожиданно вклинился Пашка, до этого молча наблюдавший за происходящим.

— А что такое «Такарабунэ»? — спросил он.

Сергей набрал в рот воздуха.., и ничего вразумительного не ответил.

— Я не помню. По-моему, что-то японское. Связанное с каким-то ритуалом. Или сам ритуал.

Засиживаться у яхтсмена дальше не имело никакого смысла. Они и так злоупотребили его гостеприимством, расколотив стакан.

— Мы, пожалуй, пойдем, — сказала Лена.

— Да, конечно… Извините, что задержал.

— Это вы извините.

Дознаватель из тебя никакой, подумала Лена, когда за ними захлопнулась входная дверь. И аналитик тоже. И на языке образовался мозоль от томительных и никому не нужных расшаркиваний: извините за беспокойство, извините за стакан, извините за наглеца-мальчишку, извините за выуженное имя друга… Извините, извините, извините… Извини и ты, Роман, но связать тебя с этим задымленным парусами местом тоже никак не получается. С Афой и яхтсменом все более или менее понятно: она была его девушкой, он — ее парнем. Тут уж ни убавить, ни прибавить. Но Роман…

Порыв влажного горячего ветра заставил Лену поежиться: пока они сидели у Сергея, погода испортилась. Горизонт заволокло облаками, Залив потемнел и распух от волн, а окрестности оглашало равномерное тихое постукивание: это билась о пирс яхта «Посейдон».

— Пойдем, — поторопила Пашку Лена. — Нужно успеть к машине до дождя.

Иначе промокнем до нитки, а у меня предрасположенность к простудным заболеваниям.

Но Пашка и не думал никуда уходить.

Он не спускал глаз с яхты.

— Ты видишь? — страшным голосом прошептал он.

— Что?

— Вон там, на мачте!

Но Лена и сама уже увидела это. На мачте «Посейдона» развевался флаг. Впрочем, не флаг даже — вымпел. Узкая длинная рыбина. Той же фантастической, невообразимой породы, которую выловил из рук Нео Пашка. И которой было обмотано сейчас ее запястье…

…Непруха началась сразу же, как только Бычье Сердце покинул Управление. Он так долго и мучительно раздумывал, ехать ли ему в «Лиллаби» на встречу с Лу Мартином или мысленно послать его подальше, что в конечном итоге пришлось брать тачку, чтобы не опоздать. С тачкой тоже вышла заминка: никто не хотел брать в салон громилу со свирепой физиономией серийного убийцы. Наконец над ним смилостивился какой-то хрен на «Ауди» с побитым передком. Хрен запросил неподъемную сумму в семьдесят рублей, хотя красная цена променада к «Лиллаби» составляла полтаху. Деваться было некуда, и Бычье Сердце согласился с грабительской таксой. Но всю дорогу шумно вздыхал: то ли из-за пущенного на ветер кровного семидесятника, то ли из-за репутации, над которой нависла реальная угроза, то ли из-за непрочности джинсовой ткани, изготовленной турецкой артелью «Коне». Не-ет, на встречу с такими педриликанскими отбросами, как Лу Мартин, нужно надевать глубоководный водолазный скафандр. И минировать гульфик — только так можно обезопасить себя от грязных поползновений.