Виктория Платова - Победный ветер, ясный день

Ни одной, пусть даже плохонькой, бабы в ранге посудомойки или уборщицы.

И шлюх, как моллюски налипающих на днище любого сомнительного заведения, шлюх не было тоже! Зато в избытке имелись жеманные мальчики (и помоложе, и постарше Лу Мартина — в маечках, курточках и жилеточках), взрослые парни в коже, замшевые полубогемные деятели средних лет и старперы в костюмах-тройках, с трудом прикрывающих расползшиеся зады.

Подлец Лу Мартин заманил простодушного майора в родовое гнездо гомосеков!

Это открытие так потрясло Бычье Сердце, что он даже не сумел вовремя отреагировать на щипок какого-то хрена в майке и галифе. Так, с горящей от унижения задницей, он и добрался до злополучного туалета. Но на этом мучения майора не закончились: в туалете, отделанном под отсек субмарины, Бычье Сердце поджидало нечто неопределенного возраста с перманентом на голове и татуировкой на слабосильной кадыкастой шее.

— Новенький? — спросило нечто, одергивая кургузый детсадовский топик. — Развлечемся? Беру недорого.

Отказать было мало, отказать было бы слишком просто! И Бычье Сердце окунул сортирную кошелку головой в писсуар, испытывая чувство, близкое к оргазму. Потом, после показательной порки, он наскоро вымыл руки и вернулся к Лу Мартину.

— Валим отсюда по-скорому, — отрывисто бросил Бычье Сердце балетному, натягивая на себя пиджак.

— Так быстро? — удивился Лу Мартин. — Вечер только начался…

— Вечер закончился, не начавшись. Ты куда меня привел, падаль?..

Не договорив, Бычье Сердце ринулся к выходу, тараня толпу гомоупырей подобно Schwere Feldhaubitze. И перевел дух только на улице, в ближайшей от «Military» подворотне. Встревоженный Лу Мартин юркнул следом и загарцевал у мусорного бака.

— Ты еще здесь? — спросил Бычье Сердце тусклым голосом.

— Я всегда буду поблизости, — заверил майора Лу Мартин, на всякий случай схоронившись за мусорник.

— Если я тебя еще раз увижу рядом с собой… Урою, клянусь господом.

— Не клянитесь. Клятвопреступники горят в аду.

Ах, ты!.. Бычье Сердце пошарил глазами в помойке в поисках тяжелого предмета. Мараться о Лу Мартина лично у майора не было никакого желания. Но ничего подходящего не нашлось, и воинственный пыл угас сам собой. В конце концов, отправляясь на встречу с непоседливым педиком, он был вправе ожидать такого развития событий. Не мальчик, слава богу!.. Досадливо сплюнув себе под ноги, Бычье Сердце покинул подворотню и дошел почти до угла квартала, когда его окликнул голос Лу Мартина:

— Эй! Майор! Так и уйдете, ничего не узнав?

Не узнав прелестей мохнатого однополого секса, коню понятно!

— Пошел к черту, — на ходу бросил Бычье Сердце.

— Я бы мог сообщить вам одну фамилию…

Это резко меняло дело, и Бычье Сердце остановился. И даже сделал несколько шагов в сторону Лу Мартина.

— Какую фамилию?

— Фамилию из прошлого. Я, между прочим, тоже поклялся. Ее не вспоминать…

Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Но ради вас, майор…

— Короче, — совсем невежливо оборвал юнца Бычье Сердце.

— Короче не получится. Видите ли…

Я сегодня хватил лишнего, а управление , транспортным средством в нетрезвом состоянии чревато… Сами понимаете. Может быть, добросите меня до дому?

— Пошел к черту! — Господи, какое это было наслаждение — посылать наглеца куда подальше!

Но Лу Мартин нисколько не смутился.

— Фамилия, — напомнил он. — Фамилия, майор. Она стоит дороже, чем десять минут езды до Нарвских ворот. Кстати, я там живу… А фамилия… Думаю, Роман тоже клялся себе никогда не вспоминать ее.

Ни при каких обстоятельствах. Она смогла бы вам помочь. Не самый плохой чендж [15], соглашайтесь. Ну, так как?

— Хорошо, — пробубнил Бычье Сердце.

В ранней юности у Антохи (тогда еще Бычкова) был старенький «Урал», так что справиться с механикой труда не составляло. Бычье Сердце взгромоздился на «Ямаху», ухватил руль за ветвистые рога и сразу понял, что пропал. Спекся, погорел, как герой Союза Николай Гастелло. Чужая, ветреная тачка будет отныне преследовать его по ночам, оглашая сны ревом мотора, шуршанием шин и резким запахом кожи. А ее вытянутое, без единого угла, совершенное тело сделает бессмысленной близость с другими телами. Коечная эквилибристика не шла ни в какое сравнение с возможностями, которые открывала перед майором Сиверсом «Ямаха». С ней можно было с чистой совестью послать на любое количество букв все нераскрытые дела и очередное звание в придачу. И отправиться на край света по гулким пустынным автобанам, останавливаясь только для того, чтобы залить бензин, выпить пивка в закусочной или, на худой конец, умереть…

— А вы смотритесь, — польстил Бычьему Сердцу Лу Мартин. — Как влитой сидите. Ваша модель, без дураков.

— Да ладно… Садитесь, так и быть, довезу вас до Нарвских ворот.

Прирученная «Ямаха» слушалась Бычьего Сердца идеально. И майор был бы почти счастлив, если бы не Лу Мартин, присосавшийся к его спине, как пиявка. Первые три минуты Лу Мартин сидел смирнехонько и держался за круп Сиверса довольно аккуратно: никаких лишних движений, только то, что предписывают правила безопасности. После трехминутного табу начались неприятности: Лу Мартин оккупировал поясницу, потом всем телом навалился на лопатки, потом пришла очередь плечевого пояса, за ним последовал затылок. Лу Мартин обволакивал Бычье Сердце, как паук шпанскую мушку. В последнем акте — уже на подъезде к Нарвским воротам — ружье наконец-то выстрелило, и губы Лу Мартина уперлись в жесткий подшерсток майора.

И затихли.

Для того чтобы двинуть Лу Мартину промеж глаз за такие майсы, нужно было как минимум остановиться и бросить руль.

А это означало, что восхитительный, упоительный, сногсшибательный полет «Ямахи» будет прерван. И Бычье Сердце сделал вид, что не заметил шалостей балетного.

А балетный сделал вид, что не заметил, что Бычье Сердце сделал вид. Так, в смутном, покрытом тонким ледком единении они добрались до дома Лу Мартина. Дом оказался самой обыкновенной кирпичной «хрущобой» в глубине утыканных старыми тополями дворов.

Бычье Сердце и Лу Мартин спешились у крайнего подъезда. Лу Мартин — с сожалением отрываясь от затылка майора, а Бычье Сердце — с сожалением отрываясь от седла «Ямахи».

— Поможете мотик затащить? — Лу Мартин благоразумно ни на чем не настаивал, он просто просил, застенчиво опустив глаза и подбивая носком ботинка пандус у подъезда.

— Куда?

— На первый этаж. Я на первом этаже живу. Не оставлять же его на улице…

Действительно, «Ямаха» была слишком хороша для этого задрипанного райончика, для этих приземистых пятиэтажек, для суковатых тополей и тлеющей в нескольких метрах от подъезда помойки. Бычье Сердце вкатил мотоцикл на пандус и довольно легко поднял «Ямаху» на первый этаж, к двери под номером тринадцать.