Татьяна Полякова - Черта с два!

— Да, — не исключая возможности услышать знакомый голос: сумасшествие могло прогрессировать, а от слуховых галлюцинаций меня никто не страховал. В общем, я сказала:

— Да, — и с любопытством ждала, что скажут мне. Голос был мужской, приятный и незнакомый. Интеллигентный голос с характерными начальственными интонациями.

— Александра Сергеевна? — спросил он. — Вы меня слышите?

— Слышу, — ответила я.

— Вот и отлично. — Он сделал паузу, потом заговорил:

— Вам не кажется, что все это зашло слишком далеко и уже походит на идиотский фарс?

— На идиотский что? — не поняла я.

— Фарс. Комедию.

— Мне не смешно. Нисколько, — заверила я и добавила с обидой:

— Может быть, вы со смеху покатываетесь, но не я.

Он вздохнул.

— Вот что, Александра Сергеевна. В шесть вас будут ждать на развилке возле нового кладбища. Вы очень… подвижная женщина и, думаю, за час успеете туда добраться.

— А зачем мне туда добираться? — тупо соображая спросонья, спросила я.

— Вы привезете пленку, а мы вернем вам мальчика. Я медленно сползла по стене.

— Не беспокойтесь, — заверил меня приятный голос. — Ребенок в безопасности, жив, здоров и очень хочет увидеться с вами.

— Я вам не верю… — пролепетала я.

— Как угодно. Но пленка мне нужна в шесть. Позднее обмен не состоится.

— Я вам не верю, — повторила я. — Вы не отпустите нас…

— Да бросьте вы, — он вроде бы обиделся. — Зачем вы мне? Сумасшедшая убийца и ребенок… Мне нужна пленка. Вы все поняли?

— Все я поняла, сукин ты сын, — заверила я, хотя он уже не слышал. Я ревела от бессилия, ухлопав на это минут пять, потом испуганно посмотрела на часы, они стояли. — Господи боже… — сказала я громко. — Почему бы им не пристрелить меня вчера? Я очень устала, — слезливо пожаловалась я, глядя куда-то вверх. — Очень. И мне все надоело… — Но мое мнение никто не спрашивал. Поэтому я стала выворачивать карманы и искать бумажку с нужным мне номером телефона. Разговор много времени не занял.

Потом я набрала Сашин номер, и он ответил.

— Саша… — позвала я жалобно.

— О господи, где тебя носит? Я не спал всю ночь.

— Саша, Денис у них.

— Не может быть…

— Они ждут меня на развилке, возле нового кладбища, в шесть. Времени в обрез…

— Послушай…

— Извини, Саша. Они хотят пленку, и я ее верну. Только они наверняка обманут и убьют нас. Боюсь, им ничего не стоит убить ребенка. Вот в чем дело…

— Кто эти они, черт возьми?

— Я не знаю, — сказала я и добавила:

— Мне нельзя терять время.

— Куда ты сейчас? — спросил он.

— За пленкой.

— Ты не поедешь к ним одна. Я поеду с тобой. Где мы встретимся?

— На конечной седьмого троллейбусного маршрута, там гаражи…

— Я буду через полчаса, — заверил он, а я кивнула, точно Саша мог меня видеть.

Я выбралась из подвала. Вид у меня был… Побрела по улице, потом ускорила шаг, потом побежала. Раннее воскресное утро, город спит. Из-за угла появилась машина, завидев меня, водитель шарахнулся в сторону. Футболка в крови и запах… Не хватает на милицию нарваться… Я испуганно шагнула во двор и тут заприметила выезжающую машину, заправила футболку и махнула рукой. Дядька за рулем, судя по всему, еще спал и видел меня плохо, поэтому охотно разговорился и сообщил, что собрался к своим на дачу.

— А я на кладбище, — брякнула я с заднего сиденья.

— Своих навестить?

— Да.

— Что-то рановато…

— Пока возьму машину, заеду домой, переоденусь, куплю цветов…

Дядька, согласно кивая, довез меня до самого гаража, но, слава богу, сразу уехал, у меня не было ни малейшего желания изображать страшное горе при виде пустого гаражного пространства.

Я достала пленку, сунула ее в карман и пошла к остановке, не потрудившись запереть гараж. «Неужели они убьют ребенка? — подумала я с горечью. — О господи…» Я ускорила шаг. Саша стоял возле своей машины. С некоторым удивлением я заметила, что в кабине сидят еще двое мужчин.

— Быстрее! — поторопил он. — Времени в обрез.

— Кто это? — шепотом спросила я.

— Садись, расскажу по дороге.

В машине сидели Сашины коллеги. Они были вооружены и, если честно, вид имели самый что ни на есть бандитский. На этот счет я не высказывалась: глупо обижать людей, решивших помочь, просто потому, что их лица не соответствуют моим представлениям. Кстати, физиономист я никудышный, случай с Логиновым яркий тому пример.

Саша ставил рекорд по скорости и одновременно посвящал меня в свой план. Нервничал, но говорил убежденно, и было видно, что в своих словах не сомневается Рядом с тремя вооруженными мужчинами я немного приободрилась.

— Значит, так, ты идешь одна, мы тебя прикрываем. По моей команде сразу ложись на асфальт. Денис наверняка будет в машине. Прежде чем отдать пленку, потребуй показать ребенка. Ты поняла?

Я кивнула. Саша посмотрел на меня и быстро пожал мне руку.

— Оружие у тебя есть? — спросил он торопливо.

— Нет. — Я приподняла футболку, чтобы сидящий рядом парень мог в этом убедиться.

— Как бы ни обернулось дело, по моей команде сразу ложись, — повторил Саша и вдруг спросил:

— Ты ранена?

— Нет. Упала.

— Надень ветровку, там, сзади…

Меня трясло, то ли от холода, то ли от волнения, я надела ветровку и обхватила себя руками.

— Саша, не могут они убить ребенка. Ведь люди же они, в конце концов…

— Не думай о плохом, — сказал он. — Мы спасем мальчишку.

— Он маленький, и он совсем ничего не знает. За что его убивать?

— Прекрати, Саша. Держи себя в руках…

Я держу себя в руках. Я очень хорошо держу себя в руках…

До развилки оставалось полкилометра, а часы показывали без пяти минут шесть.

— Все, отсюда пойдешь пешком, — сказал Саша и свернул в лес.

Я побежала по дороге. Я бежала, пытаясь молиться всем богам, о которых мне что-либо известно, в результате молитва получилась довольно странной и, боюсь, неубедительной. Тут я увидела машину, светлую «Волгу» с тонированными стеклами, но вместо того, чтобы броситься к ней, в последнем рывке повалилась на асфальт.

— Ну, конечно, опять упала, — поднимаясь на четвереньки, сказала я громко. «Но только не духом, а, как всегда, головой». — Давай, давай, еще немного… и, если повезет, все кончится.

Последние метры я преодолевала так, точно шла по горло в воде и, поравнявшись с «Волгой», с трудом могла произнести, морщась от боли:

— Где ребенок?

Окно пассажира спереди открылось, и я увидела мужчину лет сорока, он смотрел сонно и вроде бы недовольно, точно его оторвали от приятных воспоминаний.

— Пленка, — сказал он.

— Ребенок, — сказала я.

— Он сзади. — Мужчина еще не успел договорить, а я уже увидела Дениса, точнее, сначала услышала сопение, он всегда смешно сопит, когда волнуется, а потом появилась его стриженая голова, физиономия настороженная, со сведенными у переносицы бровями. В глазах плескался дикий страх. А я пожалела о том, что у меня нет винтовки: за один этот страх в его глазах я уложила бы всех взрослых дядей, сидящих в машине, одного за другим, и пусть потом скажут, что я психопатка, убийца или чокнутая, как кому нравится, а черти радостно скалят зубы, готовя мне место помрачней и пожарче.