Татьяна Полякова - Аста ла виста, беби!

Чай мы пили в молчании, одаривая друг друга нежными взглядами. Дед наверняка гадал, что привело меня к нему, а я прикидывала, как бы половчее донести до него мысль о том, что ко всеобщему благу иногда полезно поделиться с ближними кое-какой информацией. Ни он, ни я первым заговаривать не собирались, но Дед приглядывался ко мне теперь с особым вниманием.

Через минуту выяснилось, что наши мысли были довольно далеки и несхожи, потому что он все-таки спросил:

— У тебя все в порядке?

В голосе слышалось беспокойство и неподдельный интерес. Тут до меня с опозданием дошло, что мой визит в субботу к нему домой, а не в кабинет в рабочее время, откуда Дед руководил народом, дал повод думать, что привела меня сюда не забота о его благе, а личные проблемы. Обидели сироту, и я прибежала к благодетелю жаловаться на жизнь. Так и есть. Дед взял мою руку, легонько сжал.

— Что произошло? .

— В мире много чего, — бодро ответила я, кляня себя на чем свет стоит за бестолковость. — В городе тоже, наверное, есть события. У меня лично — никаких.

Руку он выпустил и нахмурился.

— Я думал, что имею право… — недовольно начал он, но я перебила:

— Возможно, я испорчу тебе настроение, но мои чувства к тебе заставляют меня идти на такой риск, потому что…

— Заткнись, — прервал Дед поток моего красноречия. Хорошее настроение как ветром сдуло. Он смотрел на меня сурово, с явным недовольством, и я вздохнула, демонстрируя покорность судьбе. — В чем дело, черт возьми?

— Этот вопрос очень бы хотела задать тебе я, да боюсь как всегда не получить ответа. — Я скроила страдальческую физиономию. — Но надежда умирает последней, и я все-таки пришла. Можешь выгнать меня сразу, а можешь чуть позже. Лучше чуть позже.

— Иногда ты бываешь совершенно невыносима, — покачал он головой.

— Ты тоже, — вздохнула я.

— Ну, что у тебя? Говори.

— У меня, точнее у нас, труп.

— О господи… — Дед раздраженно отодвинул чашку. Я даже забеспокоилась, что он возьмет да и треснет по столу кулаком. Обошлось. — Я думал, ты пришла… еще обрадовался, старый дурак. Думал, соскучилась. Посидим, поговорим по душам…

— Я по душам как раз и не отказываюсь, — торопливо влезла я. — Если бы ты вдруг открыл мне душу… не всю целиком, рассчитывать на такое моего нахальства не хватит, а всего-то по одному-двум пунктам. Это бы значительно облегчило мне жизнь.

Дед продолжал смотреть на меня с неодобрением.

— И что труп? — поинтересовался он сердито.

— Труп сам по себе совершенно обыкновенный, но обстоятельства, связанные с ним…

— Тебе-то что за нужда с трупами возиться? — поморщился Дед. — Ты мой пресс-секретарь, и трупы совершенно не твое дело.

— Это как посмотреть, — вздохнула я. — Можно я тебе о нем поподробнее расскажу?

— От черта молитвой, а от тебя ничем, — махнул он рукой. — Рассказывай.

— Спасибо большое. Так вот, пару дней назад в больницу «Скорой помощи» привезли паренька с травмами, несовместимыми с жизнью.

— Это дело милиции, — не удержался Дед. — Тебе что, нечем заняться?

— Не мог бы ты выслушать мое повествование до конца, не отвлекаясь на комментарии?

— Мог бы.

— Еще раз спасибо. Итак, парень лежит в реанимации и, как это часто бывает, бредит. Кое-что в его бредовых высказываниях медсестру насторожило, и она сообщила в милицию. На звонок отреагировали, в больницу пришли, но услышанным не впечатлились.

— А надо было? — не выдержал Дед, как и большинство людей, он иногда был любопытен. — Что он болтал?

— Что-то про киллера, который вот-вот должен прибыть в наш город.

— И что? — Теперь он выглядел искренне удивленным. Я даже подумала: может, у меня в самом деле крыша съехала и всюду мерещатся заговоры?

— Ну… вроде бы киллер не простой, а из дорогих, так что цель у него должна быть серьезная.

— И ничего толковее у него вызнать не удалось?

— Не удалось. Бред, он и есть бред, а парень вдруг скончался. Он пули в сердце.

— Прискорбно, — совершенно серьезно заметил Дед. — Только я по-прежнему не пойму, тебе-то что за дело до всего этого? Мне известна твоя нездоровая страсть вечно лезть куда не просят, но… Говоришь, в милиции не впечатлились? Так, может, в его словах ничего и не было?

— Я бы тоже так подумала, если б не его преждевременная и насильственная кончина.

— Хорошо, допустим, кто-то от кого-то решил избавиться, и с этой целью наняли киллера. Я-то здесь причем?

— Я испытываю обоснованное беспокойство. Точнее, поначалу его испытывал Ларионов, а теперь уж мы вместе. Ларионов — это начальник твоей охраны, если ты успел забыть.

Дед смотрел на меня с недоумением, полминуты смотрел, не меньше, потом вдруг рявкнул:

— Вы что, спятили? Вместе с Ларионовым?

— Он спятил первым, — поторопилась наябедничать я. — Я уже позднее и под впечатлением. Слушай, не смотри на меня так. Я понимаю, что тебе хочется запустить в меня чем-нибудь тяжелым, но…

— Ты что, всерьез решила… — Дед вроде бы от гнева лишился дара речи. — Черт-те что… А этот идиот… — Идиот, надо полагать, Ларионов. — От безделья совсем спятили.

— Разделяю твое возмущение, — удалось вставить мне словечко. — Но ведь на все это можно взглянуть иначе, под другим углом зрения. И тогда выйдет, что начальнику твоей охраны вполне естественно проявлять беспокойство и даже предпринимать кое-какие шаги.

— И он не придумал ничего умнее, как втравить в это дело тебя?

— «Втравить» все-таки сильно сказано, — поправила я. Хотя я и не испытывала добрых чувств к Ларионову, зато обладала развитым чувством справедливости, так мне по крайней мере казалось. — Он обратился ко мне, потому что, зная твой характер, нетрудно предположить, что ты ему скажешь, надумай он обратиться к тебе. А мы с тобой вполне могли бы поговорить по-семейному. Это не я, это он так думает.

— Поторопился спихнуть ответственность на чужие плечи, — хмыкнул Дед. — Я Ларионова знаю так же хорошо, как и он меня. Так что не старайся запудрить мне мозги. Начальнику охраны незачем являться ко мне с подобной историей, а вот узнать, что к чему… и не втравливать в это тебя…

— Игорь, — вздохнула я. — Скажи мне, пожалуйста, могут наши догадки иметь хоть какое-то основание в действительности? Ты бы очень мне помог.

— Хочешь, чтобы я ответил, есть ли люди, желающие моей смерти? А то ты сама не знаешь? Таких пруд пруди. Но одно дело желать…

— А мог кто-то так пожелать, что даже забыл о благоразумии?

Дед нахмурился и некоторое время сверлил меня взглядом. Я с честью выдержала испытание.

— Все-таки я не понимаю, — изрек он. — С какой такой стати ты решила, что появление в городе киллера может быть связано со мной?

— Ну… кое-какие слухи… смутные, но беспокоящие. Такой ответ тебя устроит?