Татьяна Полякова - Мавр сделал свое дело

— Витька наследство получил, — шмыгнув носом, сообщила она. — То есть вот-вот получит.

— Большое?

— Хрен знает. Какой-то дядя у него нарисовался, вроде бы даже знаменитость. Я о нем сроду не слыхивала, и вдруг такое счастье… Зинаида Петровна (это, кстати, мать Витьки) пребывает в недоумении и легком восторге.

— В чем? — насторожилась я.

— Говорит, дядя есть, то есть был, и вроде жутко богатый, но характер у него чрезвычайно скверный. Поэтому если он и вправду решил что-то оставить, так наследство может и впечатлить — оттого восторг, но не буйный, потому что дядя известный пакостник и хорошего от него ждать не приходится. Странно, что он вообще о племянниках вспомнил. Оттого и недоумение.

— А-а, — невнятно промычала я. — И что дальше?

— Дальше так: собирают родню, тех, кого в завещании упомянули, в доме почившего старца, всем сестрам по серьгам, и все такое прочее..,

— Ну.., так это хорошо, — подумав, изрекла я.

— Вот уж не знаю, — вздохнула Танька.

Чтоб она да чего-то не знала… Быть такого не может! Разумеется, я насторожилась.

— Витька поехать не сможет.

— Что так?

— Он в Англию улетает на три месяца.

— А как же свадьба? — забеспокоилась я.

— Да, мы уже расписались, — отмахнулась Танька и, заметив мои выпученные глаза, пояснила:

— Надеялись, что я смогу с ним отправиться, какое там.., уперлись как бараны. Крохоборы хреновы, а еще фирма приличная. Скажи на милость, почему богатеи такие скупердяи?

— Потому что гладиолус, — напомнила я детскую присказку, сурово сдвинув брови. — Не отвлекайся.

— Ага. Короче, мы расписались, но я все равно не еду. А свадьбу сыграем, когда Витька вернется. Свадьба — это вообще несовременно. Набежит ватага родственников.., тоска. У меня пока никаких идей.

— Можно сыграть свадьбу под водой, — сообщила я. — Все в аквалангах и…

— А пить как?

— Можно периодически выныривать.

Танька задумалась.

— В принципе, занятно. Надо будет с Витькой посоветоваться. Но ты же знаешь, он ужасно консервативен, просто удивительно, за что я его полюбила. — Эта мысль увлекла Таньку, и она на некоторое время замолчала, разглядывая ковер под ногами, что позволило мне его допылесосить. — Ладно, собирайся, — несколько неожиданно произнесла сестрица, направляясь к двери. — Не буду тебе мешать.

Мы поцеловались и даже успели проститься, но тут Танька хлопнула себя ладонью по лбу.

— Блин, совсем памяти нет. Я чего пришла-то…

— Чего?

— Того. — Танька вновь сбросила туфли и на сей раз устроилась на диване. — Витька наследство получил, надо ехать, а он не может. Оттого ехать придется мне.

Я кивнула, соглашаясь: с моей точки зрения, все логично.

— Ты совершенно свободна, — продолжила она. — Так что вполне можешь поехать со мной.

— Мне-то зачем? — удивилась я.

— Для поддержания во мне бодрости духа, — подняв кверху указательный палец, изрекла Танька. — Послушать Зинаиду Петровну, так меня там вполне могут скушать дорогие родственники.

В общем-то, и это меня не удивило. Если наследство приличное, действительно могут. Я о таких случаях читала. К примеру, у Агаты Кристи.

— Думаю, будет лучше, если с тобой поедет Зинаида Петровна. Она человек опытный, в смысле кого-либо скушать. И родню свою лучше знает.

— Это не ее родня, — вздохнула Танька. — Это родня ее мужа, почившего, как тебе известно, пять лет назад после долгой продолжительной болезни под названием алкоголизм. Зинаида Петровна родню мужа в принципе не жалует, а тех, кто там намерен затусоваться, в особенности. Ее послушать, все как один воры и разбойники. Ехать наотрез отказалась, говорит, никакого наследства не надо.

Такая щедрость со стороны Танькиной свекрови, признаться, настораживала.

— Сама не едет, а тебя посылает.

— Наследство дядя оставил племянникам, следовательно, надо ехать Витьке, а уж коли нет у него такой возможности, значит, мне как законной, так сказать, супруге. Но одна я ехать побаиваюсь, оттого убедительная у меня к вам просьба, Ольга Александровна, поддержите сестру в трудную минуту.

— Далеко ехать? — нахмурилась я.

— В пригород.

— Что ты дурака валяешь? Возьми с собой Вальку, он адвокат, ложку мимо рта не пронесет.

— Ты не поняла. Дядю будут поминать исключительно родственники, для этого все на три дня приглашены в дом.

— Покойным?

— Одной из племянниц, которая с ним в этом доме жила. Похоже, у гражданки с головой проблемы: все в лучших английских традициях, и все такое. Оттого я и зову тебя с собой: как бы чего не вышло.

— То, что твоя Зинаида Петровна родню видеть не желает, — понятно. И то, что кто-то с удовольствием сыпанул бы ей в компот мышьяка, тоже удивления не вызывает.

— Помягче о родне, помягче, — попросила Танька, растянув рот до ушей.

— Однако, — продолжила я, — она слишком увлеклась своими фантазиями.

— Я бы решила так же, зная добрый нрав и незлобивый характер этой замечательной женщины, — вздохнула сестрица, — но тут есть нюансик. Дядя скончался не просто так.

— А как? — скривилась я.

— Отравили бедолагу. Именно это решили родственники.

— А милиция что решила? — поинтересовалась я.

— Не поверишь, но милиция практически с ними согласилась.

— Нельзя ли поконкретнее?

— Можно. Дядя умер от приступа удушья, ибо страдал аллергией, не помню на что. Короче, доброжелатель сыпанул старичку дряни, на которую у него аллергия. Это спровоцировало приступ удушья, в результате которого он и скончался.

— А такое правда бывает? — не очень-то поверила я. Оказалось, напрасно.

— Бывает, — совершенно серьезно кивнула Танька. — Он астматик, а аллергия была на двадцать одно наименование. Ты не поверишь, оказывается, можно укокошить человека, дав ему шоколад, если у человека на него аллергия.

— Он что, дурак — шоколад жрать, зная, что копыта отбросит? — разозлилась я, решив, что Танька морочит мне голову.

— Можно в коньяк сыпануть, разумеется размельчив перед этим. Или в кофе. Да куда угодно можно. Думаешь, болтаю? Ничего подобного. Я вчера с Марком консультировалась, и он подтвердил: вполне.

Марк работал патологоанатомом, но особого доверия у меня не вызывал. Такого навыдумывает с серьезной миной и околонаучными терминами… Уши распустишь, подбородок отвалишь, потом чувствуешь себя дура дурой.

— Он скажет, — пробормотала я, на что Танька резонно заметила:

— Иногда и он дело говорит. Короче, не знаю в деталях, что там, но, похоже, дедулю отравили. По крайней мере, менты там суетятся. А они, ты знаешь, просто так утруждать себя не любят. Выходит, если дело не темное, то и не совсем светлое. А так как, по словам Зинаиды Петровны, там все как один отравители, отправляться я туда опасаюсь.