Андрей Воронин - Атаман. Охота на отражение

— Зачем?

— Ну, не будь таким наивным. В наше время информация — это все. Кто владеет информацией, владеет миром. Ну, или, в меньших масштабах, владеет городом. Жвания владеет Сочи.

— И что, другие авторитеты и величины.

— О! — воскликнул Атаман. — Это очень интересно! Я же говорю, что у Жвания потрясающее умение работать с информацией. Он владеет ровно таким количеством компромата на каждого из людей, которые могут представлять для него опасность, что никто и не рыпается. Он знает: Жвания умрет — и тут же всплывет такое количество грязи о нем, любимом, что лучше сразу повеситься, даже если религия не велит!

— Ага. Это понятно. А если Жвания просто умрет? Ведь он парализованный.

Терпухин покачал головой:

— Молись, чтобы это произошло как можно позже. И чтобы он не умер внезапно. Если Жвания будет умирать своей смертью, он успеет сделать так, чтобы после этого пострадали только те, кого он захочет подставить сам. В противном случае наружу вытечет вся грязь. Что тогда начнется в этом городе — лично я боюсь представить. И врагу не пожелаю оказаться здесь в это время. В каком бы то ни было качестве, между прочим! Так что, я уверен, за Жвания молятся все, кто верует. А кто не верует, тот надеется на врачей и здоровье этой бестии. Кстати, хоть этот тип и парализован, но это не мешает ему жить уже шестьдесят семь лет и метить еще на столько же.

— Почему его парализовало?

— Попал под машину, получил тяжелый перелом позвоночника. Нижняя половина тела не работает. Он ездит на инвалидной коляске, ходит под себя. Короче, пренеприятнейшее зрелище. Если бы не потребность в информации, я бы ни за что не полез к нему. И не потому, что боюсь. Скорее брезгую.

Ревякин вздохнул. Кажется, его уверенность в том, что он хорошо знает «темную сторону» Сочи, существенно поколеблена. Ни одного из тех, о ком говорил Терпухин, следователь не знал.

Они выехали из Сочи. Дорога шла вдоль берега моря. Вскоре свернула в один из многочисленных дачных поселков.

— Жвания не любит шума и суеты, — пояснил Атаман.

По улочкам поселка они петляли минут пятнадцать. Наконец остановились возле большого приземистого дома, крытого красной черепицей. Ворота были расписаны затейливым орнаментом.

Терпухин вышел из машины и громко постучал в ворота кулаком. На стук выглянул пожилой человек. Атаман сказал что-то. Ворота открылись. Юрий сел за руль и въехал во двор.

Двор поражал роскошью — большой, огороженный каменной стеной (красный гранит!), причудливо расчерченный по изумрудному бархату газона серой плиткой дорожек. Вдоль дорожек ярко-зелеными свечками красовались кипарисы. Несколько молодых пальмочек живописно изгибались своими шершавыми стволами. С искусственной горки из камня стекал водопад.

— Не расслабляйся, мы не на прогулке! — предупредил Атаман.

— Только не говори, что ты и его, если что, начнешь горячей сковородой прикладывать, — неприязненно буркнул следователь.

— Жвания? Никогда в жизни! Во-первых, он инвалид, а во-вторых, он мне симпатичен. Да ты сам увидишь.

К ним подошел молодой человек в черном:

— Пожалуйста, Жвания ожидает вас.

Ревякин удивился, что этого загадочного типа все называют только по фамилии. Если это была на самом деле фамилия, а не какое-то прозвище.

Они вошли в дом. Там царил полумрак и было прохладно — наверняка работали кондиционеры. Коридор был оклеен серым шелком с едва заметным рисунком. Висело несколько бамбуковых китайских колокольчиков — из тех, которые называются «поющими ветерками». Они отзванивали сухой древесиной так матово и тепло, как никогда не звучать металлу.

Ревякин догадался, что дверь в конце — это и есть вход в апартаменты Жвания. И понял, что колокольчики предназначались не только для удовлетворения эстетических запросов хозяев дома.

Из неприметной ниши выросли двое крепких ребят. Они молча распахнули двери.

Самое удивительное — их не стали обыскивать. Хотя, разумеется, хозяин не мог не знать, что в качестве нежданного и незваного гостя к нему пожаловал тот самый Атаман, который в прошлом году шумел в Сочи и уже начал шуметь в этом году.

Комната, куда они вошли, была просто огромной. Похоже, она занимала всю заднюю часть дома.

Первое, что бросалось здесь в глаза, — это приземистые книжные полки. Они были расположены по всему периметру, и ни одного просвета не было среди корешков, плотно заполнявших эти полки. Высота их была примерно метр с небольшим. Похоже, они специально делались так, чтобы хозяин мог спокойно доставать все сам.

У дальней от входа стены стоял компьютер с огромным монитором, рядом — три стойки для дисков, высотой примерно с книжные полки.

Сбоку стоял невероятных размеров разложенный диван.

Здесь кондиционеры работали слабее, нежели в коридоре, поэтому Терпухин и Ревякин сразу уловили своеобразный запах — традиционный запах помещения, в котором живет малоподвижный человек с физиологическими проблемами.

Сам Жвания восседал в своем инвалидном кресле, больше напоминавшем поставленный на колеса космический корабль, чем устройство для перемещения калеки по дому. Жвания был плотным человеком большого роста, имел висячие усы и шевелюру до плеч. Вся растительность на его голове была серебристо-белого цвета.

— Здравствуй, Жвания! — сказал Атаман, и Ревякин поразился, сколько почтения было в голосе этого человека, которого он сегодня видел в ипостаси настоящего палача.

— Добрый день вам, — ответил Жвания приятным баритоном.

Нажав на рычажок, он заставил свое кресло проехать навстречу гостям.

— Я и не думал, что ко мне сегодня придет сам Атаман. Ну, гость в доме — это счастье хозяина. Это и тебя касается, капитан, — он улыбнулся Ревякину, блеснув безупречными зубами.

— Спасибо на добром слове, Жвания! — ответил Терпухин.

— Доброе слово из моих уст — это не то, за что меня благодарят. И ты пришел наверняка не для того, чтобы слушать, как я красиво говорю.

— Это точно, — кивнул Атаман.

Жвания извлек откуда-то четки из темной древесины. Полированные шарики забегали между его толстыми пальцами.

— Знаешь, Атаман, я уважаю тебя. Ты настоящий воин — не чета большинству людей. Если бы все здесь были такими, эта страна была бы по-настоящему великой. Но послушай старого больного грузина: не встревай в это дело! Не самый лучший способ закончить свою земную жизнь, поверь мне.

— Жвания, кем были убитые?

— Людьми, как и мы с тобой. Обыкновенными людьми. Хотя, наверное, не очень-то обыкновенными. Потому что обыкновенные люди так не умирают.

— Это был какой-то сумасшедший? — спросил Ревякин.

— Все мы немного не в своем уме. Дело не в этом. Дело немного в другом.