Лазарь Карелин - Антология советского детектива-13. Компиляция. Книги 1-14

— Вы об отце?

— Мне четырнадцать было. Он пришел и так меня избил, что я уполз и два дня в канаве лежал, подняться не мог. Сестренка Таня только и знала, где я, воду таскала.

Он молчит, потом словно через силу произносит:

— Я его простил. Родная кровь. Чужие не прощают.

— А ведь Петкевич и Берсенев чудом остались живы от ваших кулаков.

— Я же говорю — пьяный был.

— Что ж, пройдут годы, закончится срок наказания; случится вам еще когда-нибудь выпить, и опять вы за себя отвечать не будете?

Он дергает плечами: дескать, зачем сейчас говорить о том, что когда-то будет?

— Я бы вам сказал, если бы вы по-настоящему знали, что такое водка.

— Чего же мы о ней не знаем?

— Ладно. Скажу. Можете мне не верить, но скажу я правду. Водка для одних яд, а для других эликсир жизни. Вот взять хотя бы меня. Я не дурней тех, кто в институтах учится, не дурней и тех, кто работать любит, чего-то добивается. Но дело в том, что одни хотят работать и учиться, а другие не хотят. Но я, как уже сказал, не дурак, голова у меня работает, и я понимаю, что в глазах тех, кто живет правильно, я слабак, мозгляк, вообще ничтожество. Что же мне делать? Я выпиваю стакан портвейна, и со мной происходит метаморфоза. Мне становится радостно, что я такой. Я уже иду гордо, свободно, я уже человек. Выпиваю второй стакан — и мне весело. После третьего стакана со мной лично происходит вот что: в душе закипает злость. Я злой по многим поводам: нет денег и негде в данную минуту их взять, злюсь, что вечером, когда приду домой, мать будет причитать надо мной, злюсь, что девчонки, идущие навстречу, шарахаются от меня как от чумы. Даже злюсь на тех, кто со мной рядом, за то, что они такие же, как я. Ссора и драка у нас может вспыхнуть по всякому пустяковому поводу в любую минуту. Дальше больше, и такой человек, как я, привыкает пить. Все думают, что он просто пьяница, запиши его в вечернюю школу, окутай заботой и вниманием, и он станет другим. Поздно.

— С вами именно такое случилось?

— Да. Гражданин начальник, — он кивает на капитана Иващенко, — может подтвердить, что самое трудное испытание для алкоголика, попавшего в заключение, — это отсутствие даже надежды в ближайшее время выпить. Я, например, по этому пункту считаю себя уже полностью исправленным и излеченным.

— Конечно, каждый человек — единственный в своем роде, у каждого своя история, — говорит капитан, когда мы выходим на улицу, — и все же условно наш контингент можно разделить на две части: одна замедленного мышления, без всяких попыток разобраться в себе или хотя бы поглядеть на себя со стороны, другая «философы». Эти способны накрутить вокруг своей личности сто пятьдесят теорий, и по каждой они жертва каких угодно обстоятельств: водки, плохих родителей, жестоких друзей.

— А может, в каких-то случаях так оно и бывает?

— Сложный вопрос. В каких-то случаях все бывает. Но тут надо знать одно: преступление — сознательное действие. Степанов довольно проникновенно говорил о водке. По его теории что получается: пьющий — человек больной. Психически больной человек, как мы знаем, за свои поступки ответственности не несет. Судебно-медицинская экспертиза прежде всего устанавливает состояние преступника — здорова ли у него психика. Если стать на точку зрения Степанова, пьяный человек психически невменяем. Значит, и нести ответственность за содеянное не может. А закон наш трактует опьянение как отягчающее вину обстоятельство. Здесь не надо особых медицинских знаний, достаточно просто житейского опыта, чтобы опрокинуть позицию Степанова. Возьмем для примера не хулигана, не бандита, а просто распущенного человека, пьяницу. Вот он куражится, пристает на улице, допустим, к женщине и вдруг видит на горизонте милиционера. Если это невменяемый человек, ему ведь все равно, кто приближается и какие последствия будут. Но ему не все равно, он хорошо знает, чем ему это грозит. Или возьмем так называемых бытовых хулиганов. Пришел пьяный отец семейства домой, начинается издевательство над семьей. Но стоит войти соседке, и на глазах жены и детей буян преображается. С рыданиями в голосе он будет доказывать, что это его обижали, он потерпевшая сторона. Если с этой точки зрения взглянуть на дело, по которому отбывает наказание Степанов, то и здесь та же картина. Помните, они хоть и пьяны, но выбирают себе жертвами старых и слабых людей. Петкевич — пожилая женщина, шофер такси — больной человек, которому год до пенсии. И уж только когда в руках оружие, один из них вступает в схватку с милицией.

Вид заносчивый, серые глаза из-под опущенных век смотрят пренебрежительно. На слова капитана Ивана Ефимовича Храпова: «Расскажи о себе правдиво», — ответил: «Расскажу так, как сочту нужным».

— То, что я в колонии, — говорит о себе Виктор Аксенов, — это случайность. Все дело в том, что я слабый человек. Куда ветер подует, туда я и клонюсь. А слабые в этом мире за все расплачиваются. В книжках неточно пишут: человек — кузнец своего счастья. Правильнее будет: сильный человек — кузнец своего счастья.

— Какой же вы слабый, Аксенов, если в табеле за девятый класс одни пятерки?

— Я способный. У меня хорошая память. Довольно высокий интеллект. Для меня учеба не представляет труда. Силу воли, упорство ведь надо проявлять тому, у кого мозги туповатые.

— Как же вы, слабый, но способный человек, расцениваете свои поступки, которые привели вас сюда?

Он смотрит на потолок, потом словно что-то стряхивает с себя, и опять взгляд задергивается пренебрежением.

— Вас действительно интересует мое мнение по этому поводу?

— Да.

— Тогда слушайте. Мир поделен вовсе не на добрых и злых, а на сильных и слабых. Речь, разумеется, не о физических данных. Сильный человек все может. Захочет, например, стать чемпионом по боксу — и станет. Будет истязать свое тело на тренировках — и добьется. Захочет себе модный костюм приобрести — и подожмется, откажется от дорогой жратвы, подработает сверхурочно, одним словом, накопит денег и купит. Слабый так не может. На тренировки ходить, чтобы сильным стать, он не может. Он берет в кулак кастет и теперь по силе не уступает тренированному. Он отберет или украдет деньги и купит себе костюм. Понятно?

— Не совсем. Слишком многим рискует слабый.

— В том-то и дело. Поэтому нашего брата так много в колониях. В основном это одни слабаки, хоть по виду о каком-нибудь верзиле этого не скажешь.

— Что вы читаете, Аксенов?

— Читаю классику. Выписываю журналы «Наука и жизнь», «Наука и религия».

— Неужели и в книгах вы находите подтверждение своим взглядам на жизнь?

— Почти в каждой. Слабые бросаются под поезд, как Анна Каренина, а сильные побеждают, как ее муж, например.