Федор Залата - Антология советского детектива-6. Компиляция. Книги 1-11

— Называйте меня господином Грау, — попросил офицер, морщась.

— У захваченных, господин Грау, никаких документов не обнаружено. Фамилии пока узнать не удалось: контузия, которая привела их к нам…

— Та-а-а-к. А капитан, вы утверждаете, в другом лагере?

— Да, — поспешно соврал Швейнгерт. — Если бы он был у меня…

— Тяжелая контузия?

— По мнению лагерного врача, они скоро придут в себя.

— А рядовой? — гауптман кивнул головой на койку, где, разметавшись, в бреду что-то бормотал бородатый солдат.

— Он тоже контужен.

— Очевидно, комендант, вы не до конца уяснили приказ генерал-майора Гревенитца? — Грау блеснул золотом вставленных зубов. — Мой шеф — оберст Штауберг заинтересован в том, чтобы приказ этот стал для всех пересыльных пунктов и лагерей законом.

— Непригодных к работе военнопленных мы умерщвляем…

— До остальных военнопленных мне нет никакого дела. Можете распоряжаться ими, как заблагорассудится. Но майор нужен фон Штаубергу. — Грау, говоря это, брезгливо двумя пальцами откинул край замызганного одеяла. — Майор ранен? У него забинтована голова?!

— Легкое касательное ранение! — объяснил Швейнгерт. — Контузия гораздо серьезней. До сих пор он еще без сознания.

— Пожалуй, это к лучшему, — гауптман протянул руку к лицу раненого. — Я должен взглянуть на него. — Грязный бинт был пропитан кровью и затвердел. Грау не хотелось снимать перчаток, а в них он ничего не мог сделать.

— Найдите нож! — раздраженно сказал он топтавшемуся возле Швейнгерту. — Или лучше принесите скальпель.

— Господин гауп… господин Грау, — льстиво сказал комендант. — Я велю позвать фельдшера, и он все подготовит. Мы же пока выйдем на свежий воздух.

— Так будет лучше, — согласился офицер.

Хлопнула дверь. Наступила тишина. Ее нарушал лишь бессвязный бред солдата да монотонное жужжание мух под потолком. Но вот раненый на топчане, у которого только что вели разговор Грау и Швейнгерт, зашевелился. Он попытался приподняться на локтях. Резко подался грудью вперед, застонал от боли и бессильно откинулся на подушку. Потрепанное мышиного цвета тонкое одеяло соскользнуло на захламленный пол. Боль, вероятно, не утихала: забинтованная, похожая на марлевый шар, голова раненого с узкой щелью для рта металась по соломенной подушке. С койки напротив торопливо поднялся рослый парень, подхватил с пола одеяло, накинул его на раненого и, прислушиваясь к звукам с улицы, зашептал, низко склонившись к забинтованной голове:

— Товарищ майор! Товарищ майор! Это я, Полянский. Вы слышите меня?

— Слышу, Полянский…

— Товарищ майор! Вот хорошо-то. А я думал, что…

— Ничего. В ушах позванивает только. Полянский, не пытались узнать, где мы находимся?

— Попали мы, товарищ майор, в Городище. В нашей хибарке — лазарет. На дверях красный крест намалеван. Пленных всех в сараях содержат, в скотных… Выбраться, конечно, отсюда можно…

— Выбраться? — голос майора стал строгим. — Приказываю, Полянский, держать себя в руках. Без моего согласия никаких действий.

— Есть!

— Немцы, что были здесь, говорили о приказе какого-то фон Штауберга… Штауберг? Фон Штауберг… — Соколов повторял фамилию, припоминая: — Уж не тот ли это фон Штауберг, который…” — и вслух сказал: — Это, вероятно, крупный начальник нацистов. Так вот этот фон Штауберг интересуется двумя советскими офицерами, захваченными в плен под Ключами. Один из этих офицеров — капитан, второй — майор…

— Откуда им известно?

— Обсудим в другой раз. Сейчас надо подумать не об этом. Скоро немцы вновь придут сюда, чтобы взглянуть на меня.

— Бежать надо, товарищ майор! — убежденно зашептал Николай. — Бежать!

— Вскочим с кроватей и побежим? Этот вопрос охладил Полянского.

— Да-а-а… — протянул он. — Но кто предупредил немцев, что мы в плен попали?

— На этот вопрос я и сам не могу ответить. Кто лежит с нами?

— Коробов. Тоже контузия. Без сознания он.

— Договоримся так, Полянский. Мы контужены, и выздоравливать нам пока незачем. Немцы не знают наших фамилий. Подумаем, как и кем назваться… Да, опасаюсь одного: Сальский…

— Мы сбежим, товарищ майор!

— Не горячитесь! Итак, с этой минуты я — майор Сарычев Николай Петрович, командир первого дивизиона восемьдесят четвертого артиллерийского полка, приданного дивизии генерала Бурова. Вы поняли меня?

— Еще бы! А я, товарищ майор, Федотовым назовусь. Федотовым Демьяном Терентьевичем, — голос Николая предательски дрогнул. — Помните, дружок у меня был? Рассказывал я вам про него. Тот, что из последней разведки не вернулся. Под Ключами.

— Хорошо. Послушайте, Федотов.

Николай невольно взглянул на дверь, надеясь увидеть Демьяна.

— Федотов!

— Не привык еще, — стал. виновато оправдываться Николай. — Так сразу…

— Вот именно сразу, моментально! Времени у нас очень мало. Как самочувствие Коробова?

— Вроде плохое. Бредит. Но мужик закаленный, крепкий.

— Надо его, Федотов, привести в чувство и поднять обязательно. Немцы в разговоре упоминали о Гревенитце — начальнике управления по делам военнопленных при ставке Гитлера. По приказу этого генерала всех непригодных к работе раненых расстреливают.

— Да я Коробова, в случае чего, на себе таскать стану! — встрепенулся Николай. — За двоих работать буду!

— Пока требуется лишь поставить его на ноги. Попытаемся провести небольшую репетицию-смотр, — глухо проговорил он. — Приподнимите мне повязку.

— Товарищ майор!

— Приступайте.

Полянский повиновался. Как только рука его легла на затвердевшую повязку, Соколова вдруг охватила робость, и он попросил:

— Подождите немного.

Прислушиваясь звукам, доносившимся со двора, Николай ждал и смотрел на забинтованную голову командира. Перед Соколовым, словно на экране, проносились кадры из его тридцатипятилетней жизни.

Вот по кривой улочке заводского поселка, вздымая босыми ногами дорожную пыль, мчит с узелком в руке Петька Соколов. Он несет отцу обед. Пропел под ногами на разные лады бревенчатый мосток через грязный ручей с громким названием Висла. Мелькнула вывеска, на которой сытый детина жадно уплетал румяный калач. Петька всегда останавливался поглазеть на яства, выставленные в витрине этой единственной на весь поселок бакалейной лавки. Но сейчас он пробежал мимо: уж очень торопился.

Вот и литейка. Седой вахтер, открыв квадратное окошко будки, окрашенной, как верстовые столбы, глянул на белобрысого мальчугана и сказал, что городу с запада угрожают белоказаки и что Савелий Соколов — командир боевой рабочей дружины — отбыл с отрядом на линию обороны.

С этим известием и влетел Петька во двор своего дома. Хотел было парень высыпать новости матери, которая стояла на крыльце, но где-то за поселком, у самого леса, гулко ударила пушка. Снаряд, прошепелявив над вершинами столетних лип, росших неподалеку от кладбищенской церквушки с позолоченным куполом, шарахнул в мраморный надгробный памятник именитого купца Рукавишникова, разнес вдребезги плиту и расшвырял по кустам крылатых херувимов, оберегавших покой усопшего.