Хью Пенткост - Холостой прогон

Известнейший адвокат оказался низеньким человечком, чья внешность была почти вызывающе отталкивающей. Слишком большая для тела голова, покрытая гривой жестких черных волос, курчавые, похожие на шерсть животного бакенбарды, гигантский крючковатый нос и сросшиеся на переносице мохнатые брови. Среди всего этого безобразия выделялись глаза, холодные и блестящие, словно два новеньких четвертака, только что выкатившихся с монетного двора. Квайст испытал чувство дискомфорта, подумав, что такие глаза наверняка профессионально натренированы в результате долгой судебной и адвокатской практики и могут легко обнаружить чужое притворство. Высокие скулы и костлявая челюсть мистера Готтфрида были туго обтянуты пергаментной кожей. Одет адвокат был в некрасивый, зато очень дорогой костюм цвета мокрого асфальта, совершенно не подходящий для лета, тем более такого жаркого. Костюм дополняли невыразительная, похоже, не слишком свежая белая рубашка и черный вязаный галстук.

Готтфрид вошел вслед за Конни и остановился в дверях, изучающе разглядывая Квайста и шевеля при этом мокрыми красными губами.

Квайст поднялся из кресла навстречу, надеясь, что адвокат не сможет прочесть на его лице ничего, кроме вежливого любопытства.

Внезапно Готтфрид улыбнулся теплой, почти отеческой улыбкой и жизнерадостно потер руки.

— Премного благодарен, что вы приняли меня так быстро, мистер Квайст, — сказал он.

— Входите и устраивайтесь, где вам будет удобнее, — ответил Джулиан. — К слову сказать, если бы вы не пришли, то вскоре я бы сам заглянул к вам.

— Зачем? — спросил Готтфрид, продолжая широко улыбаться.

Чтобы спросить, что ты со своими погаными друзьями сделал с моей Лидией! Вот такие слова вертелись на языке Джулиана. Но ему пришлось проглотить свой невысказанный вопрос и улыбнуться не менее широкой улыбкой.

— Сигару? — ответил Квайст вопросом на вопрос. — А может быть, выпьете что-нибудь? — Он мельком бросил взгляд на включенный селектор на своем столе. Рычажки стояли как надо. Гарвей и остальные могли слышать их разговор.

— Благодарю, — сказал Готтфрид. — Но вынужден отказаться. Не курю и не пью. Бизнес обязывает. В любое время дня и ночи приходится быть готовым к разрешению кризисных ситуаций.

Например, таких, как три звонка подряд из Вестчестера позапрошлой ночью, подумал Квайст.

Готтфрид удобно устроился в кресле напротив Джулиана.

— Вы сказали, что намеревались зайти ко мне, мистер Квайст? — Адвокат явно не хотел упускать инициативу.

— Вот это объявление, — сказал Джулиан и ткнул пальцем в лежащую перед ним газету, — о назначении, которое получил Марк Стилвелл.

— Вас что-то не устраивает? — спросил Готтфрид и снова ласково улыбнулся. — Вы протестуете?

— Не по поводу назначения, упаси Бог! Почему я должен протестовать? Марк мой друг. Его жена была моим старым другом. Я всегда желал Марку добиться успеха, а сейчас испытываю по отношению к нему самое глубокое и искреннее сострадание.

— Да, ему не позавидуешь, — согласился Готтфрид, — ситуация ужасная. — Адвокат буквально сверлил глазами Джулиана. — Вот Дэйв Леви и решил, что наступило время оказать Стилвеллу открытую поддержку, против которой вы протестуете, мистер Квайст.

Джулиан стряхнул пепел с кончика сигары:

— Вы почему-то постоянно используете слово «протест», мистер Готтфрид. Наверно, оно вам нравится. Я вовсе не собираюсь протестовать против чего-либо. Но мне хотелось бы согласовать с вами основные правила игры.

— Какой игры?

— Ну-ну, мистер Готтфрид. Вы бы не пришли сюда, если бы не знали, что моя фирма имеет уже подписанный контракт, по которому берет на себя все связи с общественностью в рамках строительства спорткомплекса на следующие четыре года. — Ой ли, думал Квайст, наверняка ты прискакал сюда, мерзкая обезьяна, только затем, чтобы посмотреть, как я среагировал на исчезновение Лидии. — Если вы хотите, мистер Готтфрид, — продолжал он вслух, — чтобы наша работа для вас была максимально эффективной, не следует выпускать пресс-релизы, не согласовав с нами их содержание. Даже в том случае, когда так захотелось самым главным боссам.

— Вы имеете в виду Давида Леви?

— И его тоже.

— Значит, вы считаете, что такое заявление не стоило публиковать?

— Я считаю, что этого не надо было делать, не известив нас.

— А если бы это было сделано, вы дали бы свое согласие на подобную публикацию?

— Нет. Я посоветовал бы воздержаться.

— Значит, у вас все-таки есть протесты. — На лице адвоката вновь заиграла улыбка.

— Протесты? Да, если вы продолжаете настаивать именно на такой формулировке.

— Вот и прекрасно, — сказал Готтфрид. — Теперь, может быть, расскажете мне, какие именно?

Квайст положил сигару в пепельницу. Он из последних сил боролся с желанием схватить мерзавца-адвоката за горло и вытряхнуть из него либо душу, либо правду о том, что произошло с Лидией. Он даже убрал со стола руки, опасаясь, что они вот-вот начнут трястись.

— Человеку, возглавившему проект строительства спорткомплекса, необходимо иметь тщательно выверенный имидж, — сказал Джулиан. — Многое из необходимого у Марка уже есть.

Он прекрасно выглядит, не слишком стар, атлетически сложен, богат, но не чрезмерно и, до вчерашнего дня, был счастлив в личной жизни. Вокруг спорткомплекса должна постоянно поддерживаться праздничная атмосфера. Для чего туда после окончания строительства будут приходить миллионы людей? С единственной целью — приятно провести время. Значит, во главе проекта должен стоять именно такой человек, чей имидж будет однозначно ассоциироваться с приятным времяпрепровождением. Безусловно, Марк может стать именно таким человеком — но не сейчас, мистер Готтфрид. Новоиспеченный вдовец, даже не успевший ещё сшить себе траурную пару, — не слишком привлекательная фигура для любителей поразвлечься.

— Н-да, — пробурчал адвокат.

— Человека, чей бизнес отныне будет связан с индустрией развлечений, — продолжал Квайст, — нельзя было ставить в подобную ситуацию. Единственное, с чем он сейчас ассоциируется в глазах публики, так это с похоронной процессией. Вот хотя бы месяцем позже — совсем другое дело. Следствие закрыто, убийца за решеткой, и уважаемая публика уже всё забыла. Газеты тем временем трубят о новых убийствах, новых скандалах. А сейчас есть люди, и их немало, которые подозревают Марка в убийстве собственной жены. И будут подозревать, пока не пойман истинный виновник кровавой драмы. Какой уж там имидж!

Готтфрид закинул ногу на ногу, поерзал в кресле и, совсем уж неожиданно для Квайста, поковырял пальцем в носу.

— Согласен с вами на двести двадцать процентов, — сказал он наконец, — именно поэтому я сюда и пришел.