Чингиз Абдуллаев - Урок криминалистики

– Простите за вопрос. Вы не жили как муж и жена?

– Конечно, нет. Много лет. Просто сосуществовали. Встречались в одном доме даже не как друзья, а скорее как враги. Нас всё раздражало друг в друге. Даже запахи, любое поведение, любая мелочь.

– И в такой обстановке ваша Эсмира решила встречаться со своим возлюбленным?

– Подозреваю, что она просто хотела сбежать из нашего сумасшедшего дома. От постоянных скандалов и упреков. Но когда это произошло, мы словно объединились с женой и оба начали давить на бедную девочку. В результате в какой-то момент она сдалась. Я даже знаю, когда именно. Отец одного из моих водителей попал в больницу с острым приступом аппендицита. Всю ночь он пролежал на операционном столе. Хирург ждал, когда приедут родственники и привезут деньги на операцию. Вы ведь знаете, в те времена обычно брали деньги вперед. Но никто не успел приехать или позвонить, и отец моего водителя скончался. На Эсмиру это произвело сильное впечатление. Она осознала, что человек без денег и связей в нашем обществе просто не выживет. И ее ребенку будет сложно жить с отцом, заработок которого зависит от его творческих удач или гонораров. И тогда она согласилась на аборт. Теперь понимаете – какие у нас сложные отношения. Плюс смерть ее матери.

– Вас тогда не было рядом?

– Я был в Тбилиси. Поехали туда показать Салхаба доктору. Лиана уже ждала нас там. И в этот момент у моей супруги случился инсульт. Я просто не успел вернуться. Эсмира, конечно, мне этого не простила. Тем более что она очень не любит Лиану и не скрывает этого.

– У нее есть основания?

– Может быть…

– Есть или нет?

Эльбрус снова потянулся за стаканом.

– Не нужно, – посоветовал Дронго, – вы уже достаточно выпили.

Алхасов убрал руку.

– Что вы хотите?

– Знать правду о ваших отношениях с Лианой.

– Она хороший психолог. Помогает моему брату. С ее мужем у нас были некоторые финансовые операции…

– И…

– Вам не кажется, что это уже напоминает допрос.

– Скорее попытка докопаться до истины. Чтобы узнать, кто мог решиться на убийство из ваших близких.

Эльбрус взял стакан и допил остатки виски. Потянулся за бутылкой. Дронго его опередил, убрал бутылку.

– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнил он.

– Да, – выдохнул Алхасов, – если хотите знать правду. Да. Я с ней спал. Давно. Она тогда развелась с первым мужем и еще не была с Робертом. Красивая женщина. Умная, проницательная, элегантная. Я брал ее с собой во Францию. Мне она нравилась. И она хороший психолог.

– Вы ведь понимаете, что здесь не Франция и «друга семьи» здесь не может быть. Тем более если об этом узнают ваши близкие.

– Моя жена меня подозревала и стала настраивать детей против Лианы и против меня. Узнала, что мы оставались в квартире для свиданий из распечатки, которую я случайно оставил на столе в своем кабинете. После этого Лиана уже не могла появляться в нашем доме до смерти моей супруги. А дети ее просто терпеть не могли. Потом Лиана вышла замуж второй раз за Роберта, и у нас прекратились всякие отношения. Я пытался намекать, но она резко отказывала.

– Роберт знает о вашей прежней связи?

– Думаю, нет. Хотя не уверен.

– Вы были в Тбилиси, когда умерла ваша супруга?

– Да. Она плохо себя чувствовала. Лежала в больнице. Но врачи говорили, что ничего страшного. Немного повышено давление. Ночью случился кризис и подскочило давление. А меня не было рядом. Эсмира считает, что мать узнала о моей очередной встрече с Лианой и поэтому у нее подскочило давление. На самом деле Лиана была уже замужем, и в тот момент у нас прекратились всякие отношения. Но мне уже никто из близких не верил.

– И после этого Лиана стала появляться в вашем доме?

– А вы считаете, что я должен был запретить ей переступать порог?! – разозлился Эльбрус. – Я и так много сделал для своих детей. Даже слишком много. Они никогда и ни в чем не нуждались. Лучшие машины, лучшие квартиры, лучшие учителя, самая дорогая одежда, самые хорошие курорты. Неужели из-за их капризов я должен выставить вон своего верного друга? Понимаю, что Эсмире и Кериму это очень не нравится. Но пока я хозяин в доме!

Он выждал паузу, что-то вспоминая.

– Потом, уже после моей отставки из правительства, у меня изменился статус, и это сказалось на моих отношениях, в том числе и с женщинами, – сказал он глухим голосом. – Они любят деньги и власть. Деньги у меня есть, а вот власти уже гораздо меньше. Я это почувствовал сразу, как только меня освободили от должности. Незадолго до этого сюда приехала делегация из Санкт-Петербурга. Я ее принимал. В составе была женщина, сотрудница мэрии. У нас с ней наметился легкий флирт, и я пообещал позвонить ей, когда прилечу в Питер. Буквально через месяц я приехал в Санкт-Петербург и назначил своей знакомой встречу в «Астории». Как бы мимоходом сообщил ей о своей отставке. Это была ошибка. Она не пришла. И даже перестала отвечать на мои телефонные звонки. Вот такие обломы бывают в жизни.

– Ничего удивительного. Одно дело – влиятельный вице-премьер, а другое – простой поклонник, хоть и с деньгами. Есть разница, – с пониманием ответил Дронго.

– Не смейтесь, – вздохнул Эльбрус.

– Я совсем не смеюсь, потому что знаю: в жизни подобное случается. В таких случаях нужно стараться произвести на женщину впечатление другими своими качествами, а не должностью… Но мы уклонились от темы. Я хотел спросить вас про Салхаба. Такая любовь к младшему брату заслуживает глубокого уважения, но мне кажется, что при ваших возможностях вы могли бы поселить его отдельно.

– Не мог, – выдохнул Алхасов. – Верните бутылку.

– Нет.

– Тогда сами плесните. Есть вещи, о которых нельзя говорить без алкоголя.

Дронго достал бутылку и немного налил. Эльбрус залпом выпил.

– Это я виноват в том, что Салхаб так болен, – пояснил он. – Всю свою жизнь чувствую себя виноватым. Салхаб был совсем маленьким и играл у письменного стола отца, сидя на полу. А я в это время занимал отцовское кресло, представляя себя то ли летчиком, то ли космонавтом. Штурвалом мне служили большие тяжелые часы на мраморной подставке. И я нечаянно столкнул их со стола. По закону подлости часы упали на голову младшего брата. Удар был не очень сильный, крови не было, лишь гематома. Но что-то важное в мозге было повреждено. Начались приступы эпилепсии. Родители меня никогда не винили. Но я был уже достаточно взрослым, чтобы осознавать свою вину. С тех пор я отвечаю и за него.

– Вам не кажется, что у вас слишком много «скелетов в шкафу»?

– Кажется. Я сам об этом думаю.

– Салхаб помнит об этом случае?

– Конечно, помнит.

– Он не высказывал вам свои претензии?

– Высказывал. И не раз. Даже говорил, что было бы лучше, если бы я его убил. Я, чтобы как-то улучшить его жизнь, выделил ему часть активов нашей компании. Иногда, под влиянием своих приступов, он становится просто непредсказуемым. Но мне приходится терпеть. Мать перед смертью взяла с меня слово, что я буду всегда заботиться о нем.