Чингиз Абдуллаев - Урок криминалистики

– Сделать это незаметно для других охранников невозможно, – покачал головой Дронго. – Надеюсь, на ружье остались отпечатки. Хотя надежда очень слабая. Убийца не так глуп, чтобы подставиться на таких очевидных вещах.

– Нужно снова звонить в полицию, – зло пробормотал Алхасов. – Пусть снимут отпечатки, и мы, наконец, узнаем, кто решил устроить охоту на моих сотрудников у меня в доме.

Мужчины вернулись в дом в подавленном настроении. Никто не хотел завтракать. Эльнур поднялся к Эсмире, Роберт поднялся к Лиане. Дронго пошел к Джил. Она, конечно, не спала. И, конечно, слышала выстрел, как и все находящиеся в доме. Но она помнила, что не должна выходить из комнаты.

– Что-то опять произошло? – спросила Джил.

– Да, – кивнул он. – Убит помощник хозяина дома.

Он принялся стаскивать с себя мокрую одежду.

– И после этого мы останемся здесь? Чтобы дождаться третьего убийства? – достаточно спокойно осведомилась она. Столько лет совместной жизни закалили Джил.

– Мы все равно не сможем уехать прямо сейчас. Скоро здесь будут прокурор, следователь и сотрудники полиции. Если мы уедем, то первыми попадем под подозрение.

Он прошел в ванную комнату.

– Ты подозреваешь кого-нибудь? – крикнула ему Джил.

– Пока нет. Но в доме не так много людей. Пятеро мужчин, не считая меня.

– А женщины? Они вне подозрений?

– Как раз наоборот. Лиду задушили проволокой. И это вполне по силам было сделать женщине. Еще проще было выстрелить в Рагиба. С такой задачей справился бы и подросток. Что мы знаем? Эсмира утром некоторое время находилась у спальни отца. Но она была в поле моего зрения всего несколько минут. Затем Лиана. Где она была утром? Есть еще и кухарка, хотя я сильно сомневаюсь, что она успела бы выстрелить и вернуться. А вот Эсмира и Лиана сделали бы это легко. Как, собственно, и мужчины, – Дронго встал под горячий душ.

– Итого восемь подозреваемых? – подвела итог Джил.

– Скорее семь, – устало пояснил Дронго, доставая новое полотенце. – Хозяин дома с утра был в очень плохом состоянии и с большим трудом приходил в себя.

– А если он всего лишь талантливо сыграл похмелье?

– Всегда знал, что ты умная женщина.

– Ты по-прежнему считаешь, что мотивом двух убийств было желание зарыть в землю какие-то тайны, ставшие известными Лиде и Рагибу?

– Да, по-прежнему считаю так. Лида что-то узнала, чего знать была не должна, и поплатилась за это жизнью. А Рагиб мог оказаться случайным свидетелем убийства, либо просто догадался, кто убийца. И тем самым поставил крест на своей жизни. И тогда убийца застрелил его у пруда.

– Достаточно стройная логика, – оценила Джил. – И кто же этот злодей?

– Пытаюсь понять. Сын Керим абсолютно невозмутимо отреагировал на убийство Рагиба, словно ждал подобной трагедии. Зять тоже не выказал особого удивления. Роберт был скорее разозлен, чем испуган. Салхаб, который наверняка слышал выстрел, вообще не вышел из дома. Добавим Лиану, которая не просто посвящена во все секреты этой семьи, но уже помогала хозяину дома в не очень благовидном деле. Она много знает такого, о чем никто не должен был знать. И, наконец, Эсмира, известная нам очень напряженными отношениями с отцом и братом.

– Как ужасно. Получается, что все могли совершить подобное преступление.

– Салхаб не очень любит своего старшего брата, считая его виновным во всех своих бедах. У Роберта тоже есть причина ненавидеть Алхасова, учитывая тайные связи его жены с ним. Кроме того, Роберт был в курсе многих финансовых секретов Алхасова, так как Эльбрус часто проводил деньги через грузинский банк, где работает Роберт.

– В этом доме вообще есть люди, которые любят друг друга?

– Керим мог понять, что пришло время ему брать дело в свои руки, – продолжал Дронго. – Но то же самое мог понять и зять Алхасова, подстрекаемый своей супругой. Версий много, а истина, как обычно, только одна.

– Я думала, что подобные преступления бывают только у нас на Западе. Здесь должны были существовать более патриархальные, а значит, и моральные нравы.

– Ты уже говорила об этом. Не нужно недооценивать развитие цивилизации даже в самых патриархальных местах.

– По-твоему, развитие цивилизации обязательно приведет к полному забвению семейных ценностей? Отрицанию всяких моральных норм?

– Вот это как раз относится именно к западной цивилизации с ее доведенными до абсурда гипертрофированными либеральными идеями. Ты в курсе, что на Берлинском кинофестивале объявили: теперь не будет призов за лучшую женскую и лучшую мужскую роль. Призы будут присуждать независимо от пола. По-моему, искусственное игнорирование гендерных признаков как раз и нарушает эти самые гендерные нормы. Дальше – больше: открываются туалеты, куда могут зайти люди, не считающие себя мужчинами или женщинами. А расовая тема, доведенная в Соединенных Штатах до абсурда? Речь уже идет о том, чтобы запретить шахматы. Ведь там первый ход всегда делают белые фигуры. Массово сносят памятники южанам, многие из которых были порядочными людьми, настоящими патриотами страны. Расизм порочен по своей сути, но любая благородная идея может быть доведена до абсурда. Что сегодня и происходит. Я не говорю уже о том, как воспринимают в Штатах обычный комплимент женщине, за который можно запросто угодить за решетку. Попробуй только помочь даме выйти из машины или подать ей пальто. Боюсь, что все это в конце концов приведет либо к резкому росту консерватизма, либо к полному отрицанию всех выработанных человечеством правил и норм – религиозных, нравственных, семейных…

– Если будешь продолжать, я приду к выводу, что ты на стороне антиглобалистов, – пошутила Джил.

– Я на стороне здравого смысла. Ты знаешь мои принципы. Свобода – это не возможность делать все, что ты хочешь, не вседозволенность. Свобода – это когда никто не может заставить тебя делать то, что ты не хочешь. Это свобода твоего выбора, не ограниченная рамками никаких навязанных тебе доктрин. А когда меня загоняют в прокрустово ложе догм, я начинаю бунтовать.

Во многих европейских странах известный детектив Агаты Кристи «Десять негритят» переименовывают в «Их было десять», убирая вообще слово «негритят», которое вызывает у них отрицание. А как можно запрещать английский народный гимн, в котором есть гордые слова «мы не рабы». Оказывается, само упоминание этого слова кого-то оскорбляет. По-моему, дело доходит до маразма.

Я абсолютно искренне считаю, что сказать женщине комплимент или предложить встретиться понравившейся тебе особе – вовсе не оскорбление или вызов, а проявление симпатии, если не любви. Я считаю, что нужно пропускать даму вперед, помогать ей садиться в машину, подавать ей пальто и всячески о ней заботиться. Не вижу в этом ничего плохого. Я всегда выступал за свободу нравов. Человек имеет право встречаться с кем угодно и как угодно. Но он не должен навязывать свои взгляды и привычки другим, у которых своя свобода. Ведь свобода универсальное понятие. Вы имеете право жить как вам нравится, а я имею право жить как нравиться мне. Никто не имеет права устанавливать истину в последней инстанции. Поэтому важна не только жизнь черных. Важна жизнь каждого человека, независимо от цвета его кожи. Приоритеты должны быть универсальны. Каждый человек рожден свободным и имеет свои естественные права. А извиняться за рабство, которое было триста или двести лет назад, по-моему, несколько нелепо. Я белый человек, мои предки всегда жили на Кавказе и не имели никакого отношения к вывозу чернокожих людей из Африки на невольничьих суднах. Почему я обязан отвечать за поступки белых людей, совершенные в другие эпохи и в других странах? Увы, помимо прекрасных моментов в истории человечества, было множество ошибок и тяжких преступлений. Всё это давно осуждено. Теперь человечеству надо думать о том, чтобы не повторить этот кошмар в будущем, а не вынуждать всю планету каяться и извиняться друг перед другом за прошлое. У нас тогда и целой жизни не хватит на все эти извинения и покаяния…