Ирина Градова - Клиническая ложь

– Да, Владимир Всеволодович, пути господни неисповедимы! – кивнула Алла. – Я, знаете ли, несуеверна, но как тут не признать, что вам двоим, очевидно, судьбой было предназначено встретиться! Возвращаясь к Тамаре – ей бы порадоваться пропаже попугая, но Горин намеревался строго исполнять свои обязанности и отслеживать его жизнь, как предписывалось в последней воле его друга, поэтому нужно было что-то делать. С большим трудом Тамаре удалось найти человека, у которого есть траурный какаду, и она заплатила ему за аренду птицы, потом вернув ее обратно, так как продавать хозяин ни в какую не соглашался. Да и, в сущности, с ее «любовью» ко всему живому это казалось даже лучшим выходом: можно было каждый раз демонстрировать «Капитана» адвокату, а потом возвращать хозяину. Горин не дурак, и его удивила необычная молчаливость попугая, однако Тамара сообразила свалить все на стресс и даже справку сляпала – она на этом собаку съела!

– А знаете, – задумчиво проговорил Мономах, потирая подбородок, – если бы Тамара была поумнее, она могла бы отдать попугая на передержку за деньги и забирать его только для показа Горину!

– Ну да, а что бы она сделала с его обновленным «репертуаром»? Адвокат мог что-то заподозрить! Нет, Владимир Всеволодович, молчаливый свидетель всегда лучше говорливого – для тех, у кого совесть нечиста. Немудрено, что Тамара так хотела избавиться от Капитана! Она без жалости свернула бы ему шею, если бы не условия завещания дяди… Тамара бы предпочла, чтобы попугай пропал без следа, а то и вовсе помер!

– А помирать нам рановато – есть у нас еще дома дела! – радостно пробубнил Капитан и нежно потерся хохолком о шею Мономаха.

Алла любила такие моменты – когда дело почти закончено и можно подвести итоги, «раздать слонов» или, если необходимо, «вставить пистонов». К счастью, последнее приходилось делать редко.

Глядя на лица оперов, Алла видела, что и они довольны проведенной работой.

– Итак, коллеги, – начала она, присаживаясь на краешек стола и радуясь тому факту, что теперь, потеряв около пятнадцати килограммов, делает это с гораздо большей легкостью, нежели полгода назад, – я хочу поздравить нас всех с успешным завершением следственных действий! Работа предстоит еще большая, но начальство в курсе, что мы вместо одного дела раскрыли два, и оба они грозят стать резонансными. Это означает, что наши «вершки», то есть руководители, получат поощрение и, возможно, даже повышение, а «корешки», то есть мы с вами, можем ожидать как минимум премии.

– Отлично! – обрадовался Белкин, у которого никогда не было денег.

Не потому, что он являлся транжирой – просто парень половину зарплаты отсылал матери, а вторую половину у него частенько клянчили коллеги и приятели, полагающие, что у неженатого оперативника нет особых трат, а потому он всегда готов поделиться с обремененными семьями и вредными привычками приятелями.

– Согласен! – подтвердил Дамир, прикидывая, что купит наконец жене те духи, которые она уже полгода как отложила в интернет-магазине, но на них все никак не находилось денег – то у детей обувка прохудилась, то в школе требуют сдать на экскурсию.

– А теперь давайте о деле, – продолжила Алла. – Что касается Рукояткина, то, как вы знали и до выходных, Челищев раскололся сразу. В принципе, его показаний достаточно, но сегодня утром и его пасынок Павел вдруг разговорился… Я правильно поняла, Дамир?

– Правильно, Алла Гурьевна! – кивнул Ахметов. – Как и отчим, подонок валит все на мать – оба называют ее организатором преступлений. Ну, так оно и есть, я думаю: Павел виновен в наезде на деда и, собственно, все. Остальным занималась маман. Тамара носилась по городу, договариваясь с врачами о поддельных заключениях, собирала липовые справки, искала киллеров… Кстати, Алла Гурьевна, за Вагаповым и Сулаевым, нашими горе-убийцами, числятся три налета на круглосуточные мини-маркеты и ограбление водителя маршрутного такси!

– Значит, не два дела раскрыты, а все шесть? – уточнила Алла. – Просто праздник какой-то!

– Ну да, – подтвердил Дамир, – мелочь, а приятно! Показания Тамары нам, честно говоря, не важны, так что еще чуть-чуть, и можно передавать материалы в суд! Теперь давайте к нашему основному делу. Антон, Александр, что у вас?

– У нас все просто чудесно! – жизнерадостно отозвался молодой опер и тут же покраснел, сообразив, что полез поперек батьки в пекло.

– А я не возражаю, – усмехнулся Шеин в ответ на энтузиазм Белкина: интересно, сколько еще он будет таким щенком, радостно кидающимся за любой игрушкой? – Все и в самом деле неплохо, Алла Гурьевна. Ирина Савельева долго отпираться не стала и сдала подельников в надежде скостить себе срок. Она никого не убивала, так что ей можно вменить только мошенничество и сговор с целью покушения на Арсения Дмитриева.

– Тоже хорошо, – кивнула Алла. – Лучше, чем ничего! А остальные фигуранты? Я в курсе, что Прохоров успел сбежать за границу…

– Ну да, ничего умнее не придумал, как рвануть в Белоруссию! – хохотнул Белкин. – Через недельку вопрос решится, и он окажется у нас!

– Верно. Теперь ясно, что наша банда действовала уже пять лет, и за это время они облапошили как минимум тридцать бывших детдомовцев!

– Лихо! – отреагировала Алла.

– Директор детского дома посыпался сразу, как только мы по вашему совету устроили там шмон вместе с Комитетом по образованию и опекой! Он пытался уничтожить документацию и не нашел ничего лучше, как прихватить ее домой – а мы пришли с ордером и все изъяли!

– А зачем он хранил бумаги? – удивилась Алла. – Это же прямые улики!

– Не знаю, – пожал плечами Антон. – Может, хотел иметь компромат на подельников, а может, из природной педантичности – этот Прошин личность своеобразная! Единственное, от чего он открещивался до последнего, это убийство Ладогиной.

– Так он признался в конце концов?

– Да куда б он делся – жена сдала его с потрохами! Кстати, сама она утверждает, что ничего не знала о планах мужа.

– Верится с трудом, принимая во внимание то, что она отправила головореза своего братца убивать Арсения! – воскликнула Алла. – Я еще не знаю, как и почему Прошин избавился от Марии. Расскажете?

– Естес-с-с-но! В общем, Маша Ладогина оказалась не так проста, как считалось. Они с риелторшей поехали на якобы новую квартиру девушки и там основательно накатили за сделку – мы-то с вами знаем, как Машутка любила выпить! Проснулась Ладогина вовсе не там, где вырубилась, а в старом доме под снос, причем на улице с тем же названием и в квартире с тем же номером, какие значились в договоре! Она пару дней не могла сообразить, что же произошло, но потом догадалась, что ее развели. Принялась звонить Савельевой, но телефон не отвечал. Тогда она приехала в Питер и пошла в отделение полиции по бывшему месту жительства. Там, посмотрев документы, только пожали плечами: чего ты, девонька, хочешь, коли сама подписала бумаги? Слушать о том, что она не обратила внимания на название населенного пункта, даже не захотели. Куда ей было идти? Большинство ребят на этом и останавливались – в силу своих психических особенностей, асоциального поведения или элементарного страха перед взрослой жизнью, в которую их так безжалостно выкинули из-под крыши детского дома, где каждый шаг был регламентирован, а о бытовых нуждах заботились воспитатели. Вот, скажем, Куров никуда не пошел, а нашел друзей по новому месту жительства и продолжил квасить, пока не напоролся на чье-то перо!