Николай Леонов - Продавец острых ощущений

Изотов сумел пообщаться только с одним из подозреваемых, вернее, с подозреваемой. Заказчицей оказалась женщина, Самойлова Раиса, владелица сети маникюрных салонов. Раиса устраивала праздник для налоговиков в надежде, что те закроют глаза на ее махинации. Истинную цель устроения праздника она Кадацкому озвучила лишь после прохождения налоговой проверки, и суть ее недовольства заключалась в том, что налоговики оказались людьми «принципиальными».

Приняв подарок, они не постеснялись «ошкурить» ее бизнес на круглую сумму, в чем Раиса обвинила Кадацкого. Тот пытался объяснить женщине, что не в его власти избавить людей от жадности. Она же посчитала, что потратиться дважды ей пришлось именно из-за Кадацкого. Угрозами и требованием вернуть деньги она донимала директора ивент-агентства месяца три и даже подожгла автомобиль Кадацкого, но на серьезную месть Раиса не способна, вынес вердикт Изотов.

Со вторым подозреваемым встреча должна была состояться на следующий день. В плотном графике тот пообещал выделить тридцать минут, и то исключительно в память об убитом. Претензии полиции бизнесмена не интересовали, так он заявил Изотову, а вот вина перед Кадацким, хоть и косвенная, за душу тянула. Реплику про душу Изотов пропустил мимо ушей, а отложить встречу согласие дал. Лучше, когда подозреваемый считает, что держит инициативу в своих руках, так он объяснил Гурову.

Стас Крячко со своими кинозвездами задержался до самого вечера. Слова Дарины Цохнир насчет прагматизма Гарика передал слово в слово. Сам Крячко мнением одной Дарины не удовлетворился, вернулся на «Мосфильм» и повторно пообщался с помощницей костюмерши. Благодаря этому история скандала, устроенного Гариком, обросла новыми подробностями, но все они лишь подтверждали мнение Дарины, так что из списка подозреваемых Гарика вычеркнули.

Звезда номер два, стареющий актер второго плана, отнял у Крячко уйму времени. В силу возраста он страдал легкой формой старческого слабоумия, поэтому никак не мог сосредоточиться на вопросах Крячко. Праздник он устраивал сам себе, а платить за все пришлось сыну. Недовольство актера проистекало все из того же слабоумия — для того чтобы он вспомнил, что праздник состоялся, сыну приходилось напоминать ему об этом минимум раз в неделю.

Странно, но о том, что он сделал заказ Кадацкому, старик не забывал, о том, что сын отдал деньги, тоже, а вот праздник постоянно выпадал из памяти. Здесь, по мнению Крячко, вообще нечего было ловить, так что и второго его клиента Гуров из списка удалил.

Последним в Управление вернулся Минаев. Задание он провалил, так и не добившись встречи с футболистом, но Лев решил дать ему еще один шанс, отправив к футболисту повторно, но теперь на пару с Крячко.

— Что получается на текущий момент, — подвел он итог. — Из девяти кандидатов под подозрением остается один. Это заводчик Морозов. Еще двое, футболист и бизнесмен, — под вопросом до завтрашнего дня. Остальные условно считаются вне подозрений.

— Негусто, — протянул Крячко.

— Ничего, завтра прибывают жена и брат убитого, — «утешил» Гуров. — Если и они окажутся вне подозрений, возьмем в разработку любовницу Кадацкого Светлану. На сегодня все свободны.

Оперативники разошлись.

— Черт, к патологоанатому опаздываю! — вдруг взглянув на часы, воскликнул Лев.

— Мне с тобой? — спросил Крячко.

— Не обязательно.

— Тогда я — пас. Эти чудо-звезды выматывают до предела, — признался Стас. — Нет, Дарина-то еще ничего. Она хоть симпатичная и фигура шикарная, как говорится — все при ней. Но пить ей противопоказано. Раскисает в момент, и уже никакой красоты не остается.

— Стас, хватит время попусту тратить. Мне ехать пора, — прервал друга Лев. — Езжай домой. Завтра ты мне понадобишься.

— Аллочка на мне, я помню, — проговорил Крячко.

К патологоанатому Гуров все же успел. Застал его в комнате отдыха, поглощающим бутерброды с колбасой и малосольными огурцами.

— Привет, Филиппыч, чем порадуешь? — с порога задал он вопрос.

— С места в карьер? Даже дожевать не дашь? — то ли пошутил, то ли на полном серьезе спросил патологоанатом.

— Потом дожуешь, к тому же и аппетит нагуляешь, — отшутился Гуров.

— Ладно, пошли, торопыга. — Филиппыч встал и заковылял к холодильным камерам. — Идем со мной, показать кое-что хочу.

Дело свое Филиппыч любил, даже гордился. «Скольких подлецов с моей помощью за решетку отправили, — любил приговаривать он. — Я, почитай, побольше прокурора людей пересажал». И это было правдой. Работал Филиппыч на совесть, замечал такие вещи, на которые другие спецы и внимания бы не обратили. За это его ценили и опера, и следаки, и даже судьи.

Вот и сейчас Филиппыч не сухой отчет собирался дать, а устроить показ по всем правилам, чтобы вопросов у полковника не осталось. Полностью выдвинул труп из морозильной камеры, откинул материал и заставил Гурова вглядеться в раны.

— Смотри внимательно, — наставлял он. — Сперва на руки, затем на ноги.

— Может, сразу скажешь, что я должен увидеть? — попросил Лев.

— Нет, смотри внимательно и сам увидишь. Так будет нагляднее, — повторил Филиппыч.

Гуров смотрел минуты три, пока не понял, о чем пойдет речь.

— Вижу, Филиппыч. Характер ран на руках и ногах. Я на верном пути?

— Правильно, молодец. Значит, легче будет объяснить, — похвалил Филиппыч. — Смотри, что получается. У погибшего множественные раны по всему телу. С уверенностью могу сказать, что били бейсбольными битами и режущим оружием, чем-то вроде тесаков, которыми домохозяйки мясо на кухне рубят. С той же уверенностью и почти со стопроцентной точностью скажу, что нападавших было не меньше шести.

— Почему не меньше? — уточнил Гуров.

— Могли не все бить, — пояснил Филиппыч. — Скорее всего, для такой работы нужен организатор. Человек, который контролирует ситуацию. Странно звучит, но это так.

— А вот этот пункт требует объяснений.

— Погоди пока, с контролером после разберемся. Сперва охарактеризую вот это… — Филиппыч обвел рукой тело. — Как ты сам смог заметить, характер ран на руках и ногах отличается. Чем? На руках раны исключительно от тесаков, на ногах — от бит. В первом случае раны рваные и резаные, во втором — гематомы и переломы костей. Как нападавшим удалось так четко разграничить направленность ударов?

— Возможно, сначала били битами, а затем, когда упал, добивали тесаками, — предположил Лев.

— Неверное предположение, — Филиппыч покачал головой. — Дело в том, что убитый вообще не падал. До того момента, пока его не выбросили из окна, разумеется.

— Не понял, это как? — Удивление Гурова было неподдельным. — Хочешь сказать, Кадацкий настолько крепкий парень, что его не свалили полсотни ударов битами и тесаками?